Четверо в тельняшках - Кузьмин Лев Иванович. Страница 5

Поплясали, отдышались, и Мика вынул из кармана увеличительное стекло в медной оправе.

— Смотри, какую штуковину я в хозяйской избе нашёл.

— Утащил?

— Не утащил, а нашёл! В это стекло, Никушка, не то что семечки, в это стекло и микроба разглядеть можно.

— Ух ты! — обрадовался Ника. — Тогда давай сейчас и побежим к речке. А копать будем завтра.

— Давай!

Братья помчались к речке. Пока Шурка перелезал через тын, они скрылись за садами, за огородами. Но Шурка тоже припустил как следует, вскоре толстеньких братьев догнал и спрятался за мшистой кочкой на лугу. Мика с Никой ползали там в густой высокой траве.

Мика ворчал, злился:

— Ничегошеньки тут нет! Здесь одни коренья, жуки да гусеницы.

— А ты увеличивай сильнее, увеличивай!

— Да я и так увеличиваю, больше некуда. Вон лягушонок, и тот с бегемота показался.

— Дай глянуть.

— На, глянь!

Мика протянул брату стекло, тот хотел взять, но…

Но Микин брат ойкнул и просипел не своим голосом:

— На нас и вправду идут бегемоты.

Мика замер, оглянулся и басом загудел:

— Это не бегемоты! Это куда хуже! Это идёт бык, а за ним коровы!

Бежать было поздно. Мика с Никой шлёпнулись на траву, уткнулись носами в землю. Шурка тоже смирнёхонько притаился за своей кочкой.

А пёстрый бык — трюх, трюх, трюх-вперевалочку направился прямо к мальчишкам.

Он встал над притихшим Никой, он обнюхал розовые штанишки, изумлённо мыкнул и трижды потряс кудрявой башкой.

А потом обнюхал Мику.

А потом направился к Шурке.

Коровы, все, как одна, двигались за быком. Они тоже нюхали, тоже взмыкивали, так жетрясли рогами. Продолжалось это долго. Ведь коров-то было целое стадо, а там ещё и слюнявых телят толклось не меньше дюжины.

Шурка в другое время ни за что бы не вынес такого унижения. Шурка в другое время наподдавал бы и коровам, и быку, но тут приходилось терпеть. Хотелось узнать, найдутся чудесные семечки или не найдутся.

Наконец стадо натешилось, удалилось. Мика с Никой подняли головы.

— Да-а, брат, хватили мы страху! Даже семечки разыскивать не хочется.

— Какие тут семечки! Теперь тут одни коровьи следы. Давай вот разве у самой речки поищем?

Братья встали, немного почистились, побрели к песчаной отмели. Шурка, раздвигая заросли таволги и осоки, юркнул за ними.

Теперь он лежал среди пахучих стеблей — только нос наружу — и посматривал то на братьев, то на речные камушки-гальки. Мокрые, закруглённые, они были такие красивые, словно кто-то взял да высыпал в речку мешок разноцветных пуговиц.

И вдруг — ух ты! — Шурка увидел камушек, удивительно похожий на краба.

Шурка — цап-царап! — схватил находку. Рядом — хруп! — хрустнула сухая ветка. Братья уставились на Шурку.

— Ты что подглядываешь? Ты что подглядываешь? Ты зачем камни хватаешь?

— Больно мне надо подглядывать! — сказал Шурка и поднялся. — Я и так знаю, что вы тут ищете. Да только напрасно стараетесь!

— А вот и не ищем! А вот и не ищем! А чего ты камень схватил? Опять драться, да? Смотри, нас двое!

— Подумаешь, двое… Только это не камень, это краб, — Шурка раскрыл кулак.

Мика с Никой опасливо подошли.

— Ох, и верно краб! Словно спит и лапки поджал, — тронул Мика находку пальцем.

А у Ники заблестели глаза. Он оттащил братца в сторону и зашептал так, что за тысячу шагов было слышно:

— Идея! У меня идея! Давай не будем искать семечки, давай будем собирать каменных крабов. Наберём сто штук, продадим по копейке, всё равно разбогатеем. А мальчишку берём в компанию. Видишь, как здорово он умеет искать камни.

Шурка даже притворяться не стал, что не слышит. Шурка сразу крикнул:

— Эй, вы! Братцы-мудрецы! Больно вы ушлые! Сначала верните стекло хозяйке, а потом в компанию приглашайте. Да и то я ещё подумаю. Вот вам и морячок, на затылке пятачок. У самих в голове одни пятачки да копеечки!

Шурка взбежал на отлогий берег, помчался к дому. Вдогонку неслось:

— Подожди! Подожди! Мы тебе ещё что-то скажем!

Но Шурка думал уже о другом. Он держал в кулаке галечного краба и радовался:

— Прибегу домой, скажу: пляшите! Что потерялось, то и нашлось.

Мама и в самом деле, как только увидела находку, бросила палочки, которыми старалась подпереть помятые волны в саду.

Она помчалась к папе.

— Смотри! Вот неожиданность! У нас опять появился краб.

Папа перестал подвязывать цветочным чайкам сломанные крылья, положил камешек на ладонь.

— Хорош! Очень хорош! Но ему кое-чего недостаёт… Он побежал в комнату, достал кисточку, обмакнул в тушь и подрисовал крабу глаза. Галечный краб сразу проснулся.

А папа откинулся в кресле и даже немножко похвастался:

— Ну, разве я не говорил, что всё будет хорошо? Говорил! Теперь я не удивлюсь, если почтальон Ладушкин принесёт тоже что-нибудь радостное. Например, пропавшие семечки.

— А мне кажется, что почтальон не придёт совсем, — сказала мама. — Кончился день, а его всё нет и нет.

— Да, время уже позднее. Надо пойти проверить, — сказал папа, но тут жеподнял палец и прислушался. — Постойте-ка…

Дверь хлопнула, в домик пулей влетел долгожданный Ладушкин.

— Ну, вот… — обрадовалась мама, но Ладушкин ей и договорить не дал.

— Потом, потом! — закричал он и начал хватать стулья и ставить их в ряд напротив двери.

— Садитесь и смотрите на дверь!

— Ты что, Ладушкин? Что с тобой?

— Говорю вам, садитесь!

Делать нечего, все сели, как перед экраном в кино.

Глава седьмая

СПАСИТЕ НАШИ ДУШИ!

Сначала, когда все уселись, кроме закрытой двери, ничего не было видно и, кроме скрипа стульев, ничего не было слышно.

Потом стукнула калитка и на садовой дорожке так захрустел гравий, словно по нему шагал слон в железных башмаках. Потом затрещали ступеньки крыльца. Потом загудели половицы в коридоре.

У мамы от любопытства поднялись очки на лоб; папа выставил бородку; Шуркин вихор поднялся дыбом; а Ладушкин даже привстал на цыпочки.

И вот дверь отворилась, и в неё не вошёл, а вдвинулся боком удивительный человечище — широкий, словно комод, рыжий, как пожар.

Усы у человека — рыжие; на щеках веснушки — рыжие: волосы на макушке, наверное, тоже рыжие, но их разглядеть нельзя, потому что…

Потому что там сияла золотом морская фуражка! А на фуражке якорь! А из-под усов человека торчала трубка, длиннее папиной на два пальца! И трубка дымила!

— Волк! — ахнул Шурка. — Морской волк!

— Капитан! — подскочила мама. — Настоящий капитан! А папа вытаращил глаза и уставился на пришельца. Тот уставился на папу.

И вот они смотрели, смотрели, и вот они молчали, молчали, вдруг папа как закричит:

— Яша! Яша Медный! Морская душа! Да откуда ты? — и бросился гостя обнимать.

Гость сгрёб щуплого папу в охапку, приподнял и давай с ним кружиться по комнате.

Тут весь домик заходил ходуном. Книжные шкафы заскрипели, посудные полки зазвенели, часы затикали громче, лампа загорелась ярче, а почтальон заприговаривал:

— Вот и школьные друзья встретились! Ну до чего здорово — совсем как в журнале…

Яша опустил папу на стул и осторожно потрогал оттопыренный карман своего кителя, будто проверил, не сломалось ли там что-то. Затем обернулся к маме с Шуркой и взял под козырёк. «Сейчас грянет океанский бас!» — подумал Шурка и на всякий случай зажмурился.

Но, странное дело, в комнате не бас раздался, а как будто зашипел сырой картофель на горячей сковороде:

— Пш-пш… Пш-шалста, извините: я не могу громко разговаривать. Но рекомендуюсь: меня зовут Яша Капитан. Не Яша Медный, а Яша Капитан. Это в детстве меня дразнили Медным, а теперь я, как видите, вырос.

— Хорошо, хорошо, — улыбнулась мама, — но что у вас с голосом?