Шпион в тигровой шкуре - Блок Лоуренс. Страница 30

Мое сердце испытало бурный прилив крови. Чего не скажешь о другом моем жизненно важном органе. Арлетта вытворила все, на что было способно ее юное воображение, а также еще пару-тройку штучек, которые даже я не мог вообразить. Она работала с азартом, с огоньком, с самозабвением, живо демонстрируя свои познания во французской культуре наслаждения, но ничего не помогло. Когда же наконец ей стало ясно, что ничего не получится, она выпрыгнула из кровати, помчалась в ванную и там горько разрыдалась. Акустика в крохотной квартирке была не хуже, чем в концертном зале «Карнеги-холл», и эхо ее рыданий, наверное, разносилось миль на десять по всей округе.

Я подергал дверную ручку. Дверь была заперта. Я попросил Арлетту выйти, но она заявила, что сейчас вскроет себе вены и умрет. На что я возразил, что она ни в чем не виновата, и уж если кто и заслуживает вскрытия вен, так это я, и что лучше оставить вены в покое и направить свою суицидальную агрессию на что-нибудь другое.

Наконец она вышла из ванной. Ее милая мордашка была умыта слезами. Она подошла и сочувственно потрепала меня по щеке.

— Жанна д'Арк… Мой целомудренный герой, мой рыцарь в сияющих латах. Твои мысли заняты совсем другими вещами, ты всем телом и душой предан нашему делу! И конечно, тебе недосуг заниматься любовью с Арлеттой.

Похоже, она себя в этом убедила. Но не меня. Я вспомнил перечень подвигов, которые не сумел совершить, и понял, что к этому списку теперь придется добавить еще один пункт. Импотенция, как и красота, — страшная сила, но вот спасет ли она мир? Скорее, разрушит.

Мы сидели и ждали окончания работы выставки. И тут мне пришло в голову протестировать микрофон и приемник. Выяснилось, что наш «жучок» не фурычит. Арлетта вспомнила, что кто-то совсем недавно уронил его на пол. Вооружившись отверткой, я разобрал микрофон и обнаружил сломанную деталь. Уж не знаю, что это за деталь и в чем заключалась ее функция. Но без нее мы были как без рук.

Но Арлетта и на этот раз меня выручила. Она сказала, что у нее возникла идея и ни слова не говоря ушла. После ее ухода я испытал некоторое облегчение: в последнее время мы стали немного действовать друг другу на нервы. Я сомневался, что она сумеет придумать что-то дельное. Но она придумала. Арлетта вернулась с Сетом и Рэнди. Сет отдал мне новый микрофончик и спросил, можно ли его протестировать.

— Не знаю, — пожал я плечами. — А где от него приемник?

— Скорее всего, в отделении полиции. Это «жучок», который легавые заложили у нас в штабе. Я нашел его под днищем нашего ксерокса.

— Мы подумали, что тебе удастся извлечь из него нужную деталь и заменить ту сломанную в нашем микрофоне, — пояснила Арлетта.

— А этот микрофон работает? — спросил я.

Кто-то из них кивнул.

— То есть полиция может слышать все, что мы тут говорим?

— Да, но…

— Тогда всем тихо! — приказал я.

Я разобрал «жучок». Это была другая модель, совершенно не похожая на нашу. Но внутри я обнаружил точно такую же деталь, как та, что сломалась. Я разъединил все ее контакты, осторожно извлек и вставил в наш «жучок». Протестировав его, мы убедились, что он заработал. А принесенный уклонистами-пацифистами микрофон я растоптал башмаком: мне пришло в голову, что теперь он будет посылать радиосигналы одновременно и на наш приемник и на приемник в управлении полиции Монреаля, но потом решил добавить эту догадку в неписаный список вещей, о которых мне стоило забыть.

Прошло еще несколько томительных часов ожидания. Мы вчетвером сидели и слушали радио. Я то и дело переключал станции, чтобы избежать сводок новостей. Там все равно не могло быть ничего такого, что мне бы хотелось услышать.

Наконец я вышел на волю. Арлетта вызвалась пойти вместе со мной — может быть, в надежде что в кубинском подземелье мое либидо вновь пробудится. Сет и Рэнди тоже выразили готовность помочь. Но я настоял на одиночном плавании. Теперь все будет проще простого. Мне надо проникнуть в павильон, щелкнуть выключателем (теперь-то я точно знал, каким именно), спрятать в подвале микрофон, закрыть люк и смыться.

Я взял моторку и без труда прошел по вчерашнему водному маршруту к острову Иль-де-Нотр-Дам, пришвартовавшись в том же самом месте. Выбравшись из моторки, я без приключений донес «жучок» до павильона Кубы. И тут не слишком удачный день обернулся катастрофой.

Кубинцы выставили патруль. Их было четверо — двое у входа спереди и двое у выхода сзади. Четверо вооруженных здоровяков стояли по стойке смирно и всем своим видом показывали, что мимо них даже мышь не проскочит.

Довольно долгое время я просидел в кустах, прячась в ночной мгле и наблюдая за ними издалека. Патрульные не заснули, не бросили пост, не умерли — в общем, ничего такого с ними не произошло. Они стояли по струнке на одном месте и вроде как намеревались простоять тут до самого утра, до открытия выставки.

Я вернулся к лодке и сел за весла. Я лелеял слабую надежду, что лодка затонет. Но она не затонула. Лодки никогда не тонут, когда это очень нужно.

Глава тринадцатая

Когда я вернулся к Арлетте, вся компания была в сборе. Арлетта открыла дверь на мой стук, я вошел и стал молча подбрасывать и ловить «жучок». Не реагируя на их недоуменные вопросы, я как заведенный продолжал жонглировать микрофончиком. Он был размером со спелую сливу, но не такой полезный и питательный.

— Там охранники повсюду, — наконец соизволил я объясниться. — Похоже, вчера ночью мы что-то забыли в подземелье. Уж не знаю, что — окурок, наверное. А может быть, патруль у них там выставляется каждую ночь кроме субботы. Это как-то не совсем логично, но в последнее время происходит масса лишенных логики событий. Но дело не в этом. Павильон плотно охраняется, возможности поставить «жучок» нет, и вообще мне все надоело. Есть что-нибудь выпить?

— Нет.

— Чудно!

Рэнди вякнул что-то про бутылку вина у них дома. Я отмахнулся: мол, переживу.

— А еще можно кайфануть! — предложил Сет.

Я бросил свирепый взгляд на Арлетту:

— Кажется, я просил тебя держать язык за зубами!

— О чем? — Она сделала большие глаза.

— У тебя есть, Ивен? — хором воскликнули братишки-уклонисты.

— Я ничего им не говорила, — стала оправдываться Арлетта. — Я не сказала им про героин.

— Героин? — Рэнди с любопытством уставился на меня. — Только не говори, что ты нарконавт! Что она имеет в виду?

— А что ты имел в виду, предложив нам кайфануть?

Это очень удобная уловка — отвечать вопросом на вопрос. Рэнди сразу забыл про свой вопрос и стал отвечать на мой.

— Ну, — помялся он. — Я имел в виду забить косячок.

— У тебя есть?

— Ну… в общем, да.

Я обернулся к Арлетте.

— Ты тоже этим балуешься, Жанночка?

— Иногда ребята ко мне заходят и мы вместе курим…

В беседу вмешался Сет:

— Только без обид, Ивен. Если бы ты знал, как это клево…

И тут я расхохотался. Сам не знаю, что меня так рассмешило. Может быть, Арлетта, или Сет и Рэнди, или Эмиль, Клод, Жан и Жак, или Шеф, или поддатый пилот прогулочного вертолета, или та девица из бюро находок, или мой домовладелец, или мой кондиционер, или Соня, или Минна, или жара и влажность. Не знаю.

— А что, давайте, — вздохнул я, отхохотавшись, — почему бы и нет?

Я сто лет не брал в рот сигарету. В течение трех лет до моего ранения в Корее я курил. А вскоре после ранения, наградившего меня перманентной бессонницей, обнаружил, что если ты круглые сутки не можешь сомкнуть глаз, то и куришь круглые сутки. При том, что мой организм был лишен восьмичасового перерыва между сигаретами, я быстро заработал хронический кашель и фарингит. Я пробовал снизить потребление табака, но это не помогло. И тогда я решил завязать с курением. Что оказалось куда легче, чем могло показаться, и я с удивлением понял, что отказ от курения куда приятнее, чем привычка курить. Это открытие и сыграло решающую роль.