Маленькие женщины (другой перевод) - Олкотт Луиза Мэй. Страница 18

Она оставалась там, пока не пришла Ханна, чтобы по­звать ее к обеду, но у нее совсем не было аппетита, и она просто сидела за столом, улыбаясь всем, в состоянии полного блаженства.

После этого маленькая фигурка, увенчанная коричневым капором, почти каждый день проскальзывала через изго­родь, а большую гостиную особняка посещал пленительный музыкальный дух, который и приходил, и уходил, никем не видимый. Она не знала, что мистер Лоренс часто при­открывает дверь своего кабинета, чтобы послушать свои любимые старинные мелодии; она никогда не видела Лори, несущего стражу на подступах к гостиной и предупрежда­ющего слуг, чтобы они не входили; она не подозревала, что фортепьянные упражнения и ноты новых песен, которые она находила на пюпитре, были положены там специально для нее, а когда Лори приходил в дом Марчей и говорил с ней о музыке, она думала только о том, как это чудесно, что он дает ей именно те советы, в которых она нуждается. Теперь она была совершенно счастлива и обнаружила – а случается это с нами не всегда, – что с удовлетворением своего желания она получила все, что ей было нужно. Возможно, именно потому, что она была так благодарна судьбе за этот подарок, ей был послан еще больший дар; во всяком случае, заслужила она их оба.

– Мама, я хочу вышить домашние туфли для мистера Лоренса. Он так добр ко мне, я должна поблагодарить его, а я не знаю другого способа. Ты позволишь? – спросила Бесс спустя несколько недель после памятного и принесшего столь важные последствия визита старика.

– Конечно, дорогая. Это доставит ему большую радость и окажется очень милым способом выражения благодарно­сти. Девочки помогут тебе, а я заплачу за покупки, – от­ветила миссис Марч, которой было особенно приятно от­кликаться на просьбы Бесс, потому что та редко просила что-нибудь для себя.

После долгих и серьезных дискуссий с Мег и Джо был выбран образец для вышивки, куплен материал, и работа началась. Букетик скромных, но радостных анютиных глазок на фоне глубокого фиолетового цвета был признан очень красивым и вполне подходящим рисунком, и Бесс трудилась и утром и вечером, с воодушевлением преодолевая встречав­шиеся порой трудности. Маленькая вышивальщица была усердной и проворной, и туфли были закончены, прежде чем кому-нибудь успели надоесть разговоры о них. Тогда она написала простенькую короткую записку и с помощью Лори тайком пронесла однажды утром свой подарок в особняк и оставила его на столе в кабинете, прежде чем старик встал.

Когда все волнения и тревоги оказались позади, Бесс – стала ждать, что будет дальше. Прошел весь день и часть следующего, а ответа все не было, и она уже начала бояться, не обиделся ли на нее ее капризный друг. Вечером второго дня она вышла из дома с каким-то поручением и взяла с собой бедную Джоанну, куклу-калеку, чтобы обеспечить ей ежедневный моцион. Возвращаясь домой, она увидела с улицы три, даже четыре головы, появлявшиеся и исчезавшие в окнах гостиной. Ее заметили, и несколько рук замахали, а несколько голосов закричали:

– Письмо от мистера Лоренса! Иди скорее читай!

– О, Бесс, он прислал тебе… – начала было Эми, же­стикулируя с невиданной энергией, но продолжить она не смогла, так как Джо, захлопнув окно, заставила ее умолк­нуть.

Бесс поспешила в дом с трепетом ожидания в душе. У дверей сестры подхватили ее под руки и торжественно ввели в гостиную; все одновременно указывали и говорили хором:

– Смотри, смотри!

Бесс посмотрела и побледнела от удивления и востор­га – перед ней было маленькое изящное пианино, а на его блестящей крышке лежало письмо, адресованное «мисс Эли­забет Марч».

– Мне? – задыхаясь, вымолвила Бесс и схватилась за Джо, чувствуя, что сейчас упадет, – она была совершенно ошеломлена.

– Да, тебе, тебе, драгоценная моя! Разве не замеча­тельно? Разве он не самый милый старик на свете? Вот, ключ в письме. Мы еще не распечатали, но умираем от желания узнать, что он пишет! – закричала Джо, обнимая сестру и протягивая ей письмо.

– Прочитай лучше ты! Я не могу, у меня голова кру­жится! Ах, это слишком прекрасно! – И Бесс спрятала лицо в передник Джо, окончательно потеряв самообладание.

Джо развернула письмо и рассмеялась, так как первыми словами, какие она увидела, были: «Мисс Марч, сударыня…»

– Как мило звучит! Вот бы мне кто-нибудь так напи­сал! – воскликнула Эми, которая нашла это старомодное обращение чрезвычайно изысканным.

У меня было много пар домашних туфель на протяжении жизни, но я никогда не имел таких, что подходили бы мне лучше, чем Ваши, – продолжала Джо. – Анютины глаз­ки – мои любимые цветы, и эта вышивка всегда будет напоминать мне о милой дарительнице. Я люблю платить свои долги и уверен, что Вы позволите старому мистеру Лоренсу, послать Вам то, что некогда принадлежало его маленькой внучке, которую он навсегда утратил.

С сердечной благодарностью и наилучшими пожелани­ями остаюсь

Ваш верный друг и покорный слуга Джеймс Лоренс.

– О, Бесс, я уверена, что это честь, которой стоит гордиться! Лори говорил мне, как горячо мистер Лоренс любил свою покойную внучку и как он дорожил всеми ее вещами. Подумать только, он отдал тебе ее пианино! Вот что бывает, когда у тебя большие голубые глаза и любовь к музыке, – сказала Джо, пытаясь успокоить Бесс, которая дрожала и выглядела взволнованной, как никогда прежде.

– Смотри, какие прелестные подсвечники по бокам, и чудесный зеленый шелк, весь в складочках и с золотой розой посередине, и красивый пюпитр, и стульчик – все с одинаковой отделкой, – добавила Мег, открывая инстру­мент и демонстрируя его красоты.

– «Ваш покорный слуга Джеймс Лоренс». Подумать только! Он написал это тебе! Я расскажу девочкам в школе. Все будут восхищены, – сказала Эми, находившаяся под большим впечатлением от письма.

– Попробуй поиграть, милочка. Послушаем, что за звук у этого пианино-крошки, – предложила Ханна, которая всегда разделяла все семейные радости и горести.

Бесс заиграла, и все единодушно признали, что это было самое замечательное фортепьяно, какое они слышали. Оно явно было только что настроено и приведено в образцовый порядок, но, при всех его совершенствах, настоящее очаро­вание этой минуты, как думаю, было в самых счастливых из всех счастливых лиц, которые склонились над Бесс, когда она любовно коснулась красивых белых и черных клавиш и нажала блестящие педали.

– Тебе придется пойти и поблагодарить его, – сказала Джо в виде шутки, так как мысль о том, что Бесс дейст­вительно решится на такое, даже не приходила ей в голову.

– Да, я собиралась. Пожалуй, я пойду прямо сейчас, прежде чем я успела подумать об этом и испугаться. – И к невыразимому удивлению всей семьи, Бесс неспешно про­шла через сад, миновала изгородь и исчезла за дверью дома Лоренсов.

– Ох, помереть мне на этом месте, если я видала что-нибудь диковиннее этого! Да у нее, видно, в голове пому­тилось от подарка! Будь она в своем уме, так ни за что не решилась бы пойти туда! – воскликнула Ханна, изумленно уставившись ей вслед, в то время как девочки просто онемели перед лицом такого чуда.

Но они были бы изумлены еще больше, если бы могли видеть, что Бесс сделала потом. Если вы поверите мне, она пошла и постучала в дверь кабинета, не дав себе времени подумать, а когда грубый голос произнес: «Войдите!», она вошла, подошла прямо к мистеру Лоренсу, которого, каза­лось, совершенно застала врасплох, протянула руку и ска­зала лишь с чуть заметной дрожью в голосе:

– Я пришла поблагодарить вас, сэр, за…

Но она не договорила: он смотрел на нее так дружески, что она забыла все, что хотела сказать, и, помня лишь, что он потерял свою маленькую девочку, которую любил, обняла его обеими руками за шею и поцеловала.

Даже если бы с дома внезапно сорвало крышу, мистер Лоренс не был бы более удивлен, но ему понравилась эта ласка – о да, это так поразительно, но она понравилась ему, – и он был так тронут и доволен этим доверчивым поцелуем, что вея его обычная сдержанность исчезла. Он посадил ее к себе на колени и прижался своей морщинистой щекой к ее румяной щеке с таким чувством, словно снова обрел свою маленькую внучку. С этой минуты Бесс перестала бояться его. Она сидела, беседуя с ним так свободно, как будто знала его всю жизнь, ибо любовь изгоняет страх, а благодарность способна победить гордость. Когда Бесс по­шла домой, он проводил ее до дверей дома, сердечно пожал ей руку, почтительно коснулся шляпы и зашагал назад, очень величественный, прямой, красивый, с воинской выправкой.