Печать Магуса - Олейников Алексей Александрович. Страница 14

Директор удовлетворенно кивнул:

– Так я и думал. Надо отдать должное – выживать ты умеешь. Пусть и ценой родных людей. Кто из нас хуже, Марко Франчелли, Властный Магуса Англии? Я, который не хотел подвергать опасности жизнь десятков людей ради одного дрянного мальчишки, или ты, не пожалевший единственную внучку?

– Тебя там не было, – хрипло отозвался фокусник. Воздух в вагончике будто сгустился. – Иногда стоит помолчать, Билл…

– Это мой дом и мой цирк. – Директор Морриган медленно встал, положил трость на стол. – Ты и правда намерен помериться силами?

– Билл, Марко… – Людвиг Ланге подтянул ноги. – Спокойно, джентльмены.

– Слушайте внимательно, мистер Франчелли. Я должен обратиться к Авалону и задержать вас до прибытия спецотряда. Как только вы покинете пределы цирка, я так и сделаю, – холодно сказал Морриган. – Авалон обязан знать об одержимых. Учтите, в трибунале я вас защищать не буду. Потому что вас найдут – всех, по одному. В любой щели. Куда вы забьетесь, как тараканы. Это лишь вопрос времени.

– Кто сказал, что я буду прятаться? – спросил Марко.

– Я на твои похороны не приду – там хоронить будет нечего, – вынес вердикт директор после короткого молчания. – Хочешь начать личную войну с «темниками»? Валяй. А вот тебе, Ланге, лучше всего сдаться прямо сейчас. Возможно, я выхлопочу особые условия.

Людвиг взглянул на фокусника и только развел руками:

– Прости, Билл.

– Глупо… – поморщился директор.

Изящный хрустальный колокольчик на откидном столе, который директор приспособил под офисные нужды, вдруг издал тонкий, переливчатый звон.

Билл озабоченно поглядел на него:

– Кто-то у ворот. Не просто человек…

Людвиг стремительно поднялся. С визгом застегнул молнию куртки. Марко накинул пальто, посмотрел на директора.

– Это не Авалон. – Директор отогнул жалюзи, поглядел на улицу. – Это хуже. Ты был прав, Марко. Классический случай stata fixataque cognitio ^[15]. Вот уж не думал, что увижу своими глазами. К сожалению. А рядом… Калеб Линдон. Полагаю, это делегация от господина Фреймуса.

Директор не успел договорить, Франчелли распахнул дверь и выскочил на улицу. Следом выскочил Людвиг.

Дверь захлопнулась. Билл Морриган сел за стол, бессмысленно повертел ручку, раздраженно бросил ее. Тщательно отлаженный быт Магуса Англии решительным образом летел в Тартар ко всем циклопам ^[16]и гекатонхейрам ^[17].

Глава 8

– Ты что задумала? – Бьорн встал рядом с креслом-качалкой, где сидела Кристин, закутавшись в шерстяной плед.

– Пока не знаю. – Кристин выдохнула дым, и тот повис красивым синим облачком в морозном воздухе. – Смотри, какой у неба цвет. Завтра придет буря.

– Что ты будешь делать? – не отставал внук. – Ты же знаешь, что из Форсанна никогда не ходили катера. Получается, Дженни врет. Зачем?

– Все может быть. Странная девочка. – Кристин зажала губами длинный черный мундштук и затянулась. – Она действительно англичанка, судя по акценту. Но как она здесь оказалась… Как, она сказала, ее фамилия? Дженни Лонгман? Таких девушек тысячи в Англии.

– Ты это к чему? Хочешь сказать, она и про фамилию соврала? Но зачем?

Бьорн решительно ничего не понимал, а бабушка не спешила ему облегчать задачу. Вот и сейчас она задумчиво посасывала мундштук, смотрела, как закатывается солнце. Небо было чистым и ясным, и лишь на горизонте клубились низкие тучи. Иссиня-черное варево, облитое алым светом заходящего солнца, наползало с запада, словно там, далеко в небе, душил солнце в объятиях исполинский дракон.

– Идет буря…

Иногда на бабушку нападало подобное меланхолическое настроение, особенно после удачного расследования какой-нибудь тайны. Бьорн пожал плечами и вернулся на кухню.

Кристин услышала его срывающийся ломкий голос – внук принялся травить какие-то исторические байки и всячески сверкал эрудицией перед Дженни. Хрупкая красота загадочной подруги Арвета уязвила его сердце.

– Любовь – это хорошо… – пробормотала Кристин. – А вот попытки суицида – очень плохо.

От ее глаз не укрылся шрам на запястье Дженни. Она не обмолвилась ни словом ни Бьорну, ни Арвету об этом, но было похоже, что девушка резала себе вены. Ее история внушала большие сомнения.

В последние две недели никаких туристов в районе Люсеботна не было. Кемпинг не работает, дорога закрыта. На зимнюю рыбалку удобнее ехать в Берген или на Лофотены. А их поселок ближе к зиме превращается в настоящий медвежий угол для пенсионеров норвежской энергетической отрасли – ведь почти все в Люсеботне работали когда-то на местных гидроэлектростанциях.

Как Дженни сюда попала? Есть ли у нее документы? Как она проникла в сеттер Торвальдсонов? Этот старый дом изредка использовали как рыбацкий домик, но Кристин точно помнила, что две недели назад, когда она проплывала мимо на пароме, дверь была плотно закрыта.

Впрочем, это не так важно. Час назад Кристин зашла на сайт Интерпола и изучила список пропавших в Англии детей за последний год. Дженни Лонгман – она же Дженни Далфин, взглянула на нее своими невозможно синими глазами с четвертой страницы списка. Она сбежала из дома, как Кристин и предполагала. А вдобавок за ней числился целый психиатрический букет – склонность к суицидам, социопатия, повышенная агрессия, стремление манипулировать окружающими.

Если бы девочка просто убежала из дома, Кристин бы еще крепко подумала, надо ли сообщать о ней? На вид ей не меньше четырнадцати, а в таком возрасте уже можно о себе позаботиться. Да что говорить, разве Кристин сама не удрала в шестнадцать из дома с гитаристом школьной рок-группы? И хотя гитарист отвалился уже в Германии, она-то добралась до Калифорнии! Так что не ей судить. «Кому же тогда? – возразила сама себе женщина. – Я знаю, что ей нужна помощь. Неужели я просто пройду мимо?»

Конечно, она не прошла.

Кристин уже отправила письмо ее опекуну и теперь раздумывала, не стоит ли сообщить в социальную службу. Да, наверное, это не будет лишним. Иногда детей приходится спасать помимо их собственной воли, вздохнула Кристин и достала мобильный.

* * *

Вечер удался. Кристин вступила в голову идея украсить дом к Рождеству в американском духе – с гирляндами на террасе, елкой во дворе и прочими декоративными излишествами. Оказалось, что все у нее подготовлено и требуются лишь рабочие руки. Пока ребята развешивали игрушки и гирлянды, Кристин соорудила пирог с консервированной черешней и безалкогольный глинтвейн из виноградного сока. И они закатили пир.

Несмотря на полное отсутствие в напитке алкоголя, ребята разошлись не на шутку – выгребли весь редкий снег во дворе и потратили его на снежки, потом уселись играть в древнюю «Монополию», которую выкопала бабушка (и она, надо сказать, всех обобрала до копейки). Потом они играли в шарады, и Кристин травила байки из своего богатого хипповского прошлого.

Уже за полночь отправились любоваться луной – Кристин заявила, что завтра начнется буря, и ясное небо они не увидят до Рождества. Молодежь усомнилась и подвергла метеорологический опыт старшего поколения едким насмешкам, но Кристин стояла на своем – будет буря. Причем немаленькая. И вытащила-таки всех любоваться на причал. Ночное светило они созерцали недолго – ровно столько, сколько потребовалось Бьорну, чтобы свалиться с пирса в воду.

Дар итальянского солнца – виноградный сок ударил ему в голову, и будущий пастор вздумал поразить сердце Дженни чем-нибудь эдаким. Например, пройтись колесом по причалу. Трюк удался. Такого головоломного полета, как призналась девушка, она еще не видела.

Хохотали они так, что сторож Рейдар выскочил из своего домика. Извлекли Бьорна из воды, после вся буйная компания, окончательно перебудив всех жителей Люсеботна, вернулась домой, где Бьорн был немедленно высушен и переодет.

– Все, ребята. Баста! – заявила Кристин. Арвет заметил, что Дженни почему-то вздрогнула при этом слове. – Вы из меня все соки выжали. Я пошла спать. Вы тоже не засиживайтесь.