Печать Магуса - Олейников Алексей Александрович. Страница 41

– Ты о чем?

– Я говорю, для тебя это имеет значение – язычница я или нет? Ты бы не стал меня спасать, если бы я поклонялась, например, Одину? – Дженни захлопнула косметичку. Все, она готова выступать.

– А ты поклоняешься?

– Нет.

– Тогда и говорить не о чем. – Арвет затянул рюкзак, закрыл его, проверил все замки и остался доволен. – Пойдем, пора выезжать.

Дженни осталась сидеть с открытым ртом. Как он резво распоряжается!

– Погоди-ка! – Она запрыгнула в сапожки, намотала шарф, нахлобучила шапку и выскочила на открытую террасу, держа в одной руке куртку, а в другой рюкзачок. В запальчивости она и не заметила, что ее сапоги и куртка заботливо высушены у печки, так же, как и не обратила внимания, откуда взялись теплый шарф и шапка – шерстяная, с большим помпоном и ушами-застежками.

– Ты что это имеешь в виду?

– В смысле? – Арвет закрыл дверь на замок и спрятал ключ над косяком. Подергал дверь – заперто надежно, подхватил рюкзак и пошел вниз, к снегоходу. Дженни засеменила следом, на ходу одеваясь.

– Нет, ты притормози! Ты что – не стал бы меня спасать, если бы я была язычницей?

– А ты…

– Это гипотетическая ситуация! – Дженни рубанула воздух ладонью. – Отвечай сейчас же. Ты что – бросил бы меня из-за такой ерунды?

Арвет поднял голову, отставил канистру и завинтил крышку бензобака. Заправились под завязку. Теперь надо закрепить обратно все канистры. Остальное снаряжение уложено. Осталось только понять, едут ли они вообще.

– Это вовсе не ерунда, – мягко возразил он.

– Ах, не ерунда! – Девушка задохнулась от возмущения. – То есть ты бы мне не помог, если бы я мазала петушиной кровью какого-нибудь деревянного болвана или закалывала барашка в жертву мертвым? А вот если бы я жгла дурацкие свечки или протирала штаны на коленях, то помог бы? Ты это хочешь сказать? А если я была неверующей, ты бы меня вообще оставил в той пещере? Так, что ли?

– Для неверующей ты много знаешь о религиях и обрядах, – заметил Арвет. – Но я…

Она всплеснула руками:

– Он не стал бы меня спасать, это надо же!

– Я вовсе не это имел в виду, я… – начал Арвет, но Дженни уже несло.

– А что он имел в виду? Перекрестись, Дженни, а то я не дам тебе руку и ты рухнешь в пропасть?! Как можно быть таким, таким… бездушным! Как можно делить людей на какие-то дурацкие категории!

– Понятно, Джен, понятно… – терпеливо повторил Арвет, протягивая руку. Внимание его привлекло что-то далеко внизу, в еле видимом начале горной дороги. Там что-то двигалось, но пока еще слишком далеко, чтобы понять – что именно. Тем не менее Арвет забеспокоился. – Поехали.

– И не подумаю! – Девушка фыркнула и демонстративно отступила от снегохода. – Я гадкая, нечестивая и вообще пахну серой.

– Дженни, что ты несешь? – изумился Арвет. – Я спросил тебя, потому что это важно для меня.

– Значит, ты меня все-таки бросил бы?! – Девушка торжествующе ткнула в него пальцем. – Ты ханжа, Арвет Андерсен, и святоша. Никуда я с тобой не поеду!

– Господи! – воскликнул юноша. – Садись на чертов снегоход, и мотаем!

– А, еще и богохульник! А других-то учит… – Дженни запнулась, потому что Арвет поднял ее в воздух и силком усадил на снегоход.

– Кто-то едет! – повысил голос Арвет, и девушка похолодела. Весь кураж и дурачество, которые она возгоняла в себе, испарились. Их место занял страх, вспыхнувший, как порох от искры.

– Погоня? – пискнула Дженни, подтягивая лямки рюкзачка.

– Пока не знаю. – Арвет привстал. – Вроде бы один снегоход. Но идет резво, не хуже нашего.

– Нам одного Хампельмана хватит, поверь мне! – Дженни подергала его за штанину: – Включай, чего там у тебя включается, и рванули.

Арвет поглядел на нее, покачал круглой головой.

– Ну прости, – сжалась девушка. – Для меня это тоже очень важно – знать, что меня не оставят. Никогда…

– Никогда, – буркнул Арвет и включил зажигание. – Ты меня с ума сведешь.

Снегоход взревел, когда он повернул ручку газа, и прыгнул вперед, вверх по склону, в одну из долин национального парка Йотунхеймен.

Они мчались уже четвертый час – первый подъем остался позади, и теперь под ребристыми колесами снегохода простиралось заснеженное полотно узкой горной долины. Арвет мчался вдоль линии летней грунтовки, поросшей сейчас коркой льда и переметенной снегом. Машина прыгала на рытвинах, взрывала узкие, похожие на дюны, сугробы, и они летели, оставляя за собой шлейф серебряной пыли и четкий след в снежной пустыне. След, по которому их так легко отыскать.

Арвет, похоже, думал о том же самом, потому что то и дело оглядывался, но преследователя видно не было.

– Может, мы оторвались? – прокричала Дженни, когда он обернулся.

Арвет покачал головой.

– Нас, наверное, даже со спутника видно! – крикнул он. – Если полиция поднимет вертолеты… Это дело времени.

Дженни обернулась. Перед глазами прыгала и тряслась белая пустыня, пробел, неизвестность, взятая в тесные скобки черно-седыми громадами гор. Как бы ей хотелось здесь затеряться, войти в пустоту и не выйти оттуда. Полиция – совсем не худший вариант.

«Есть ли у Фреймуса свой спутник? – задумалась она. – Какие у него пределы возможностей? Есть ли они вообще или мне придется бежать вечно, до самого края мира? Ах да, мы же туда и едем».

Дженни улыбнулась и крепче обхватила Арвета. Удивительное дело, но она даже умудрилась задремать в таком положении – на бешено несущемся снегоходе, с мерзнущими руками и брызгами наста, режущими лицо. Иначе нельзя было назвать то состояние, в которое она впала в какой-то момент. Воздух вокруг загустел, стал тягучим, будто застывающая золотистая карамель, он и цвет такой приобрел, в нем все вязло, и Дженни почувствовала, как ее увлекает этот мощный поток. Ее тянуло куда-то, как тянет случайный обломок скалы обманчиво неторопливое движение густой лавы – раскаленной, жаркой, вскрывающейся бело-алыми трещинами в багровом панцире.

«Такое уже было, – подумала Дженни. – Такое со мной уже происходило… раньше. Чья-то сила влекла меня к себе, и я прошла сквозь золотое сердце, чтобы… чтобы стать членом Магуса!»

Это осознание пробило ее, как мгновенный разряд тока.

«Я не сплю! Я на Дороге Снов!» – Девушку охватила дрожь. Значит ли это, что кто-то из ее друзей жив? Может быть… дед?

Марко Франчелли жив, вдруг поняла она. Это знание появилось ниоткуда, родилось в ней вслед за вопросом о его судьбе.

Он жив. И…

«Синяя печать… печать фейри… он хочет отдать ее в обмен на жизнь своей приемной внучки» – это было похоже на беззвучный шепот, который она могла видеть. Строчки вспыхивали внутри нее, и она не только понимала их смысл, но и чувствовала отношение говорящего. Недоброе отношение к ней и к деду.

«Магусы должны знать… – шептал кто-то невидимый, и речь его вилась, как синий дым. – Темники сумели воззвать… Кто-то пришел из Тартара и придет еще… Договор под угрозой… из-за Дженни Далфин и Марко Франчелли…» Девушка покрылась холодным потом. Она хотела проснуться, она больше не хотела видеть этот сон, не желала слышать этот беззвучный шепот, который был адресован вовсе не ей. Она не должна это знать! Но пробуждение ускользало, вытекало, как свет сквозь пальцы – она слышала рев мотора, чувствовала ветер и мороз, стягивающий щеки и губы, различала даже крики Арвета, который ее подбадривал, но не могла пробиться к действительности, не могла выпутаться из липких объятий Дороги Снов.

«Отпустите меня! – Дженни боролась, она рвалась к свету, солнцу и снегу, а золотое течение уносило ее прочь. – Я вас не слушаю!»

«Дженни Далфин… это ключ и причина перемен, – теперь говорил кто-то совсем другой, гораздо более древний, ронял синеватые крупинки слов в золотое варево. – Мы уже не те, что прежде… Ты не слышишь гула перемен, еле уловимого, как слабое дуновение воздуха? Ты не видишь, как Магус меняется, как он жаждет измениться? Ты не чувствуешь, как судьба идет к нам, подобно огненному столпу? Значит, ты слепой глупец. Мир меняется, и, возможно, она – его объяснение и выбор…»