Восемь миллионов способов умереть - Блок Лоуренс. Страница 48

— Шлюхи часто кончают самоубийством, — сказал Джой Деркин. — Только и знают, что накладывать на себя руки. Тем более что эта уже пыталась однажды. Видел шрамы на запястьях? Им несколько лет, так по крайней мере утверждает эксперт. Есть и еще кое-что, чего ты не знаешь. В прошлом году она наглоталась таблеток. Подружка возила ее в Сент-Клэр — промывать желудок.

— Да, в записке об этом сказано. «Надеюсь, что на этот раз приняла достаточно», что-то в этом роде.

— Ну, что ж, выходит, добилась своего.

Мы сидели в «Слейт», ресторанчике на Десятой авеню, что на Мидтаун-Норт, куда обычно заходят полицейские из колледжа имени Джона Джея и из соседнего участка. Вернувшись в гостиницу, я принял душ, переоделся, ненадежнее спрятал оружие и часть денег, и тут вдруг позвонил Деркин и намекнул, чтобы я угостил его обедом. «Подумал, что надо бы расколоть тебя на обед, — сказал он. — Пока еще все девицы твоего клиента не перемерли, а то потом останешься на мели».

Он ел мясное ассорти на вертеле, запивая его пивом «Карлсбер». Я заказал себе рубленое филе и чашку кофе. Мы говорили о самоубийстве Санни, но в подробности особо не вдавались.

Он сказал:

— Если бы не та, первая девушка, тут вообще говорить было бы не о чем. Все результаты медэкспертизы прямо указывают на самоубийство. Ну, а синяки... Видимо, сознание уже отключилось, на ногах держалась нетвердо, вот и упала. И ударилась. Кстати, поэтому она и оказалась на полу, а не на кровати. И отпечатки ее пальчиков тоже были на положенных местах — на бутылке, стакане, на пузырьке с таблетками. Почерк в записке идентичен другим образцам ее почерка. И думаю, твой приятель не врет, говоря, что она заперлась на цепочку. Заперлась изнутри. Ты как считаешь, это правда?

— Да. Все его объяснения показались мне достаточно правдоподобными.

— Значит, она покончила с собой. Кстати, и смерть Даккинен тоже как бы свидетельство со знаком плюс. Они дружили, и ее огорчила внезапная смерть подруги. А ты что, сомневаешься?

Я покачал головой.

— Нет. Такого рода самоубийства инсценировать очень трудно. Ну, например, как бы ты действовал? Силой запихивал бы ей в рот таблетки, что ли? Заставил бы принять снотворное под дулом пистолета? Что еще?

— Ну, можно растворить таблетки в воде или соке и дать ей выпить, чтобы она ничего и не заподозрила. Но в желудке у нее обнаружили остатки капсул от секо-нала. Так что забудь. Самоубийство в чистом виде.

Я пытался вспомнить среднестатистический показатель самоубийств по городу. Но не смог назвать даже приблизительной цифры. Деркин тоже не знал. Просто сказал, что и эта кривая тоже ползет вверх.

Уже за кофе он заметил:

— Я тут засадил своих ребятишек проверять регистрационные карточки в «Гэлакси» — с января этого года. Велел искать заполненные печатными буквами. Но пока что на карточку Джоунса ничего похожего нет.

— А в других гостиницах?

— Тоже ничего. Нет, вообще-то обнаружилось довольно много Джоунсов, фамилия распространенная, но все они расписывались как положено. И выглядят bona fide [8], и там, и в кредитных карточках. Напрасная трата времени.

— Извини.

— Да ладно, чего там!.. Девяносто процентов того, чем я занимаюсь, пустая трата времени. Но ты был прав, проверить стоило. И если бы это было громкое дело, ну, знаешь, о котором сообщают на первых страницах... Пресса шумит, начальство на тебя давит... Поверь, я бы и сам догадался проверить эти карточки. Да мы бы прочесали все отели во всех пяти районах города... Ну, а у тебя как?

— Что «как»?

— Как продвигается расследование с этой Даккинен?

Я задумался.

— Да никак.

— Печально. Я еще раз просмотрел это дело, и знаешь, кто теперь не дает мне покоя? Просто из головы не выходит! Тот служащий из гостиницы.

— С которым я говорил?

— Да нет, то был помощник управляющего или сам управляющий, что-то в этом роде. Нет, я имею в виду того парня, кто зарегистрировал убийцу. Ну, представь, приходит тип, заполняет карточку печатными буквами и платит наличными. Уже два подозрительных момента, верно? Ну кто в наши дни расплачивается за номер наличными? Я имею в виду не какую-нибудь там дыру на окраине, притон для шлюх и наркоманов. Я говорю о приличном отеле, где номер стоит в среднем шестьдесят — восемьдесят долларов. У всех ведь теперь пластиковые кредитные карточки. Но этот парень расплачивается наличными, а дежурный ни черта о нем не помнит!

— Ты его проверял?

Он кивнул.

— Да. Пошел и потолковал с ним вчера вечером. Молодой парнишка, латиноамериканец, ну, в общем, откуда-то из южных стран. И был, по-моему, под кайфом, когда я с ним говорил. Возможно, в таком же состоянии он регистрировал и убийцу. Возможно, он вообще все время пребывает в тумане. То ли курит, то ли нюхает какую-то дрянь, кто его знает, что он там делает, но явно всю дорогу под кайфом. А знаешь, сколько в этом городе людей, которые все время вот в таком состоянии?

— Представляю.

— Стоит выскочить пообедать — и все они тут как тут. Рабочие, служащие с Уолл-стрит. Причем район тут роли не играет. Выходят, покупают эту пакость прямо на улице и проводят обеденное время, покуривая там же, на улице, или в парке. Как только они вообще умудряются работать?

— Понятия не имею.

— А потом еще эти, таблеточники... Ну, типа той девки, что покончила с собой. Только и знают, что глотать всякую гадость, а ведь это даже не является нарушением закона. Таблетки... — Он вздохнул, покачал головой, пригладил черные волосы. — Знаешь, я, пожалуй, выпил бы бренди, — сказал он. — Если, конечно, твой клиент может себе это позволить.

На собрание в соборе Святого Павла я попал за десять минут до конца. Взял кофе и печенье и не особенно вслушивался в то, что они там говорили. Очнулся только во время молитвы.

Пошел в гостиницу. Записок не было. Кто-то мне звонил, сообщил портье, голоса мужские, но ни один из них не назвался. Я поднялся к себе и стал размышлять о самоубийстве Санни, но мысли путались. И еще я не переставал корить себя за то, что если бы не откладывал нашу с ней встречу в долгий ящик, то мог бы узнать нечто очень важное, а может, даже удержать ее от самоубийства. Хотя что теперь толку... К тому же я ведь говорил с ней по телефону. И она бы могла сообщить это «важное», но ничего не сказала. И потом она ведь уже дважды пыталась покончить с собой. Минимум дважды, теперь это установлено. Возможно, были и другие попытки, о которых уже не узнать.

Будь упорен, не отступай от цели и рано или поздно своего добьешься...

Утром я слегка только перекусил и отправился в банк, где положил часть денег на свой счет. Затем пошел на почту и выслал перевод Аните.

Потом дошел до собора Святого Павла и поставил свечку за упокой души Санни Хендрикс. Посидел на скамье несколько минут, пытаясь припомнить ее внешность, но ничего из этого не получилось — мы виделись всего лишь раз. Я даже не помнил толком, как она выглядела. Образ той, мертвой девушки на ковре заслонял собой живую Санни.

Внезапно я сообразил, что прилично задолжал церкви. Десять процентов от гонорара Чанса — это будет двести пятьдесят долларов. Плюс еще триста пятьдесят от тех денег, что я отобрал у грабителя. Я взял у него три тысячи и еще какую-то мелочь, точно не помню сколько. Шестьсот баксов — не многовато ли? Ладно, дам им половину. Двести восемьдесят пять будет в самый раз.

Но оказалось, что большую часть денег я отнес в банк. Нет, в бумажнике было несколько стодолларовых купюр, но если я отдам двести восемьдесят пять долларов, то на самые насущные расходы останется не так уж много. Я уже начал подумывать, что придется, видно, вернуться в банк, но тут я понял всю абсурдность этой странной игры, в которую я играл сам с собой вот уже битый час.

Да чего ради, собственно? С чего это я взял, что должен кому-то деньги? Кому именно? Ну, не церкви же!.. У меня нет особенного пристрастия ни к одной религии, я отдаю свои десять процентов в первый попавшийся на пути храм.