Искренне Ваша - Берд Джулия. Страница 24

– Что там? – отрывисто спросил старик, услышав шага в спальне. Он лежал на гигантской елизаветинской кровати, в алом и голубом шелку, между четырех столбиков, изукрашенных резными листьями и ягодами аканфа. На огромной постели старик казался маленьким, как кукла, и в душе Джека шевельнулся робкий росток сочувствия. Победить время не удалось даже бесстрашному барону.

– Керби, кто это? А, Артур! Дорогой мой Артур! А кто это с тобой? Боже милостивый, да ведь это Фэрчайлд!

– Да, милорд, – умоляюще отозвался Керби, подошел к кровати и поправил хозяину подушку. – Это мастер Джек приехал засвидетельствовать вам почтение, ваша светлость.

– Почтение? – процедил старик, зажмурился, раздул ноздри. – Как бы не так!

– Милорд, Джек проделал долгий путь, чтобы повидаться с вами, – вмешался Артур.

– Чего ему нужно? Денег, не так ли? Ну так от меня он не получит ни гроша. – И барон стиснул в кулаки узловатые старческие пальцы.

– К черту деньги, сэр, – отозвался Джек и подступил к изножью кровати. – Я приехал убедиться, что вы по-прежнему остались сварливым стариком. И теперь я вижу, что вы ничуть не изменились.

Сдержанно улыбнувшись, Джек уставился деду в глаза. Выцветшие, голубые, от злости они стали почти белыми. Почему-то это зрелище утешило Джека. Выдержать ненависть старика ему было легче, чем запоздалые проявления сентиментальности. Отвечать на ненависть он умел.

– Родители промотали ваше состояние, юноша. И вы по-прежнему защищаете их? Нет, вы наверняка явились, чтобы вымолить у меня прощение и признать мою правоту.

Джек перевел взгляд на собственные до блеска начищенные туфли, обдумывая ответ. По дороге из Миддлдейла ему в голову пришли кое-какие непривычные мысли. Еще вчера, после разговора с Джайлсом, Джек вдруг осознал, в какой хаос превратил собственную жизнь. Наверное, в этом дед прав. По своей вине Джек остался в буквальном смысле слова один как перст. У него нет ни любящей семьи, ни состояния, ни наследства. Ему некого любить. Зато ему не приходится мириться с мыслью, что его родители были несчастны.

– Мои родители – свободные люди, – наконец произнес Джек. – И за это я не могу осуждать их. Я жалею только о том, что мама перед смертью не получила благословения от родного отца. А между тем ее единственное преступление – преданность человеку, за которого она вышла замуж по вашей воле, не думая о себе. Вы предали ее.

– Не по своей воле. Твой отец…

– Мой отец, – перебил Джек, – из чувства долга был предан моей матери. Они просто ненавидели друг друга и продолжали жить бок о бок. Грешно осуждать людей, сочетавшихся браком по воле родителей.

– Не они первые были несчастны в браке, и не они последние. Слишком уж они были сентиментальны. И ты уродился в отца.

– Я сентиментален? – Джек фыркнул. – Слышали бы это лондонские дамы!

– Полно, полно, милорд, – вмешался Артур. – Не хотите ли выпить с нами чаю?

Но старик в изнеможении откинулся на подушки:

– Я слишком болен.

– А Керби говорит, на этой неделе вам гораздо лучше. Идемте с нами. Я помогу вам.

Не тратя времени даром, Артур помог барону встать с кровати. В семье Артур с малолетства слыл миротворцем. Даже лорду Татли, который обходился с ним, как со слугой, Артур был предан, словно сын.

Святоша, с досадой думал Джек, наблюдая, как Артур терпеливо помогает старику выпрастывать из-под одеяла одну худую ногу, затем вторую, набрасывает ему на плечи халат и завязывает пояс на худой талии.

В одном Артур прав: Ричард Хаствуд не жилец. Осознав это, Джек пошатнулся, к горлу подкатила тошнота. Став бароном Татли, пусть даже бедным как церковная мышь, Джек мог больше не опасаться долговой тюрьмы. Значит, ему следовало бы радоваться, видя, что старуха с косой уже стоит за спиной барона. Но у Джека сердце обливалось кровью.

Артур повел барона из спальни в соседнюю просторную гостиную, Джек следовал за ними. В гостиной их встретили уютное потрескивание дров в камине и средневековая мебель вперемежку с элегантными современными безделушками. К камину была придвинута чудесная голубая кушетка чиппендейл и два стула хепплуайт с прямыми спинками.

Постукивание подошв по каменному полу эхом отдавалось от высокого сводчатого потолка, где с древних балок свисали пыльные средневековые стяги.

Как только хозяин и гости расположились у огня, откуда-то появилась целая вереница слуг, несущих китайский чайный сервиз и подносы со сладкими булками.

Отрешенно и бездумно Джек наблюдал, как вышколенные слуги в белых пудреных париках расставляют посуду на столе. Они знали, что за малейшую оплошность или просто в порыве гнева лорд Татли способен сломать трость о спину любого из них. Барон донельзя придирчив. Потому и умирает в одиночестве, подумалось Джеку. И по его спине опять пополз холодок при мысли о скорой смерти близкого родственника. Зато он нашел первое и довольно весомое преимущество брака: избавление от одинокой смерти.

– Сэр, Джек теперь живет в Миддлдейле, – дружелюбно заговорил Артур, когда слуги удалились. – Теперь до него рукой подать. Может, со временем вы и помиритесь.

Старик презрительно фыркнул, дрожащими руками поднося ко рту чашку.

Джек промолчал, хотя и он не имел ни малейшего желания мириться с дедом.

– Зачем ты приехал? – вдруг ворчливо спросил баром, вперив взгляд в Джека.

– Откровенно говоря, по настоянию Артура. Он неисправимый оптимист и до сих пор надеется, что мы с вами поладим. Но нам обоим ясно, что это невозможно. И все-таки раз уж я здесь, я хотел бы посоветовать вам оставить состояние Артуру и его семье. Они это заслужили. Им нужны средства. Если вы ненавидите меня, сэр – Бог вам судья, но не наказывайте Артура за то, что он приходится мне родственником.

– Джек, это ни к чему. – Артур поставил чашку на блюдце.

– И я так думаю, – кивнул Джек.

– Вы указываете мне, как распорядиться моими собственными деньгами, юноша?

– Нет, сэр. Просто объясняю, что не обязательно завещать их мне только потому, что я самый старший из прямых наследников.

– Джек! – укоризненно воскликнул Артур.

– А как будете жить вы? После того как родители пустили вас по миру?

Джек отпил чаю. Сердце колотилось у него где-то в горле, чай обжигал язык. Подняв голову, он ответил честно:

– Справлюсь сам, сэр.

– Мальчишка! Это никому не под силу! Чтобы выжить в высшем свете, нужны деньги и связи!

– Может быть, – пожал плечами Джек.

Артур вздохнул, но его облегчение было недолгим.

– Наверное, поэтому и погибла мама. Ее предал отец, который принудил ее к ненавистному браку.

– Я ее не предавал! – Старик взмахнул тростью и яростно обрушил ее на круглый столик красного дерева. Гибкая трость чудом уцелела. – Моя дочь и ее никчемный муж не желали слушать моих советов. Потому и погрязли в нищете.

– Мир – это не ваш замок, барон. И вы не бог, чтобы повелевать чужими судьбами.

– Будь я богом, справедливым богом, ты бы не появился на свет. Если бы не ты, твоя мать развелась бы с этим прощелыгой еще в молодости и сделала прекрасную партию. И была бы счастлива!

Джек внутренне содрогнулся, но не выдал отчаяния.

– Прости, – прошептал Артур и добавил вслух: – Милорд, Джек намерен заняться делом здесь, в Миддлдейле. И если вы согласитесь кому-нибудь порекомендовать его…

– Артур, в помощи я не нуждаюсь. – Джек поднялся, поставил чашку, оправил брюки и одернул жилет. – Был очень рад повидаться с вами, милорд. Я думал, стоя одной ногой в могиле, вы задумаетесь, стоило ли душить решимость и упорство своих близких. Но как я вижу, вы не боитесь даже смерти. Вы умрете в одиночестве. И, признаться, мне вас жаль.

Он круто повернулся и зашагал к двери, гулко стуча каблуками по полу горделивого фамильного замка.

– Мне не нужна твоя жалость! Больше не смей приближаться к этому дому, слышишь?

Джек все слышал. Старик выкрикнул последнее напутствие громко и отчетливо. Значит, мысленно заключил Джек, сегодня он видел лорда Татли в последний раз.