Джено и белая руна золотого сокола - Витчер Муни. Страница 17

— Вы видели Ятто? — спросила она слабым голосом.

— Нет. Он не принимает. Сегодня вечером он будет выступать перед всеми в мегасофии, — серьезно ответил тибетский святой, поправляя свою оранжевую рясу.

— В мегасофии? Сегодня вечером? Будет уже поздно, псиофы в ярости из-за суплициума. Откровенно говоря, я не ожидала, что Ятто так поступит с итальянским антеем, — призналась Ранья, понурив голову.

— Раскаиваешься, что стала преданной союзницей суммуса? — язвительно поинтересовалась Эулалия, хлопая ресницами.

— Союзница? Я… в действительности… — Арабская сапиенса не знала, что сказать, и попыталась улыбнуться.

— Когда вернется мадам Крикен, тебе будет не до смеха, — ответил доктор Бендатов.

— Крикен?! Я не уверена, что она сможет снова войти в Аркс после того, что натворила! Теперь я официальный эксперт метафизической кухни, контрафизики и фандофии, — с гордостью возразила Ранья.

Трое сапиенсов повернулись к арабке спиной и без лишних слов спустились по лестнице. Подойдя к Противоречивым Утверждениям, они встретили Доротею с Дафной, разъяренных как фурии.

Пожилая армянская псиофа по-прежнему крепко сжимала свою сумку с замками. Она поспешно активировала головокружитель: «В этой сумке есть то, что, вероятно, сможет прервать суплициум. Речь идет о материалах, которые мы с Доротеей нашли во время нашего исследования магии в Финляндии». Сообщение Дафны пришло моментально, и первым засветился головокружитель Эулалии:

«Мы действительно можем спасти Джено?» — спросила она, использовав телемпию.

«Да. По крайней мере, мы на это надеемся», — ответила Доротея.

«Это опасно. Прежде чем что-то предпринимать, мы должны спокойно поговорить. Пойдем в конюшню, там нас никто не увидит. Идет снег, и все ипповоло отдыхают в тепле», — включился в разговор мудрец Камбиль, и все согласились с его предложением.

Пока большинство псиофов слушали в мегасофии энное выступление Габора Гаага, доблестно защищавшего фон Цантара и столь же яростно нападавшего на Джено и мадам Крикен, сапиенсы, не вызвав подозрений, добрались до конюшни имени Железного Песта. Конюшню заливал желтый свет фонарей, там было уютно и тихо.

— Сядем здесь, на скамейках у первого камина, здесь мы сможем все спокойно обсудить, — предложила Эулалия, стряхивая снег с волос.

Дафна сняла голубую синтетическую шубу и оранжевую тонку, а потом торопливо стянула перчатки, оглядела всех и начала своим хриплым голосом:

— Мы с Доротеей должны были известить об этом открытии суммуса сапиенса, а также мадам Крикен, но, учитывая обстоятельства, расскажем все вам. Джено надо спасти, и, возможно, у нас есть для этого средства.

— Мадам Крикен? Но почему вы должны были известить об этом открытии именно ее? — серьезно спросила Эулалия.

— Это открытие может заинтересовать метафизическую кухню, — ответила довольная Доротея.

— Вы уверены, что эта магия поможет Джено? Мы не знаем, как протекает суплициум, — прервал ее Набир.

— Что бы ни происходило с итальянским антеем, мы полагаем, что наша магия будет эффективной, — сказала Доротея, прижимаясь к Дафне.

Сапиенсы кивнули в знак согласия, и Стае Бендатов вмешался в разговор:

— Очень хорошо… Ну скорей, покажите нам магический объект, который может прервать наказание.

Армянская псиофа схватила тяжелую зеленую сумку и, направив средний палец правой руки на один замок, произнесла несколько слов, которые поняла только Доротея. Все замки моментально открылись со звуками, похожими на лягушачье кваканье.

Дафна раскрыла сумку и вытащила из нее толстую потертую книгу, сотню листов с кляксами и каракулями, и маленькую хрустальную шкатулочку с двумя шариками.

— Вот, видите? — сказала она, поднимая шкатулочку. — Здесь две магические ягоды, которые мы с Доротеей обнаружили в одном секретнейшем месте в Финляндии. Их действие объясняется в этой старинной книге, — объявила армянская псиофа.

Эулалия, вращая глазами, заметила:

— Мне кажется, это два старых высохших шарика.

— Да. Именно так. Речь идет о магических ягодах, которым больше трехсот лет, — улыбаясь, ответила Дафна.

— И что делает их такими чудодейственными? — спросил тибетский святой, протягивая к шкатулке руку.

— Не трогать. Это не разрешается, — воскликнула Дафна, убирая шкатулочку.

Доротея, раскрыв свои документы, объяснила трем мудрецам, что представляли собой эти сушеные ягоды:

— Речь идет о пуолукке, клюкве, которая сейчас уже не растет. Зажатая зубами, она наделяет магической способностью выпускать огонь изо рта, не обжигая губ. А вадельма — это морошка. Положенная на кончик языка, она вызывает ядовитую струю, от которой все превращается в камень. Так они называются на финском языке, и уверяю вас, это необыкновенные ягоды.

— Пуолукка и вадельма! Замечательно!!! — сказал Стае, улыбаясь.

Набир Камбиль и Эулалия хранили молчание.

— Вы думаете, что ягоды пуолукка и вадельма не помогут Джено? — обеспокоенно спросила Дафна.

— Вообще-то это возможно, но мы не знаем, как протекает суплициум и как его выдержит Джено. И потом… что это за древняя книга? На обложке нет никакого названия! — Рассуждая, Эулалия приблизилась к Дафне, решив рассмотреть книгу.

Юная финская псиофа пролистала том, показав рисунки с разными алхимическими аппаратами, опытами и формулами. Она остановилась на последней странице.

Трое мудрецов были потрясены. Набир поднес руки к вискам и сосредоточился, Стае чихнул шесть раз, а Эулалия завертела глазами: значит, эта книжка была написана в тысяча шестьсот шестьдесят шестом году тем, кто посещал Аркс.

— Как же эта книга попала в Финляндию? Если она была написана каким-то антеем, псиофом или сапиенсом, значит, в Арксе знали об исследованиях против пытки, а суплициум был введен в Средний кодекс именно в эту эпоху, — в ужасе изрек Стае Бендатов.

Русский врач попал точно в цель: все понимали, что в тысяча шестьсот шестьдесят шестом году, когда был придуман суплициум, кто-то одновременно нашел средство защиты от этой пытки.

— М-да, но, чтобы выяснить, кто написал эту книгу, надо проверить списки присутствовавших в тысяча шестьсот шестьдесят шестом году. Эти документы хранятся в архиве идей. Но ни у кого из нас нет туда доступа. Только Великие мудрецы могут посещать это место. Истину установить будет трудно, — сказал тибетский святой.

— Нет, совсем не трудно, — возразила Эулалия Страбикасиос. — Мы прекрасно знаем, что итальянский стал официальным языком Аркса лишь в прошлом веке, когда был назначен Риккардо Железный Пест. В тысяча шестьсот шестьдесят шестом году не обязательно было им пользоваться! Кто знает, на каких языках говорили наши предшественники. Однако написавший эту книгу был самым настоящим итальянцем. Я испытываю странные ощущения: мне кажется, он был связан с Джено Астором Венти, — заявила греческая мудрая и неожиданно почувствовала, как по ее телу, от ног до головы, поднимается волна жара.

— Ты вспотела! Тебе жарко? — спросила ее Дафна.

— Да, я перегрелась у огня. Мои ощущения никогда меня не подводили. Эта книга, эти ягоды… все необъяснимым образом указывает на Джено. — С этими словами она вытерла взмокший лоб.

— Что общего у Джено с этой книгой? — спросила армянская псиофа.

Три мудреца взялись за руки, образовав оккультный круг, и по их венам побежала энергия. Стае Бендатов начал слагать странные стихи, Камбиль застыл, приоткрыв рот, Эулалия задрожала и неожиданно, прижав руки к сердцу, изрекла:

— Древняя магия! Эта книга написана могущественнейшим итальянским колдуном. Я отчетливо это ощутила. Злым волшебником, которого, возможно… постиг жестокий конец!

Все испуганно посмотрели на нее.

— Он был убит? — вскрикнула Дафна.

Эулалия закатила глаза, растерла уши и скрипучим голосом сказала: