Коралловый город или приключения Смешинки - Наумов Евгений. Страница 20

- Мой отец,- Капелька кивнул на прозрачную стену,- уже давно и упорно ищет высшую справедливость,- при этих словах по толпе прокатился восторженный гул.- И он найдет ее! Тогда все заживут хорошо и счастливо, в мире и согласии...

Ему пришлось замолчать, так как все завопили, задвиганлись, замахали.

Царевич поднял руку, подождал, пока утихнет шум.

- Но многие хищники не хотят жить в мире и согласии. Они постоянно гоняются за кем-то, хватают, кусают,- вообнще ведут себя плохо. Мой отец, владыка подводного царства, задумал пробудить у этих несчастных стыд и совесть.

Улыбки погасли. Жители недоуменно переглядывались.

- Совесть? Разве она есть у хищников?

- Есть,- уверенно ответил царевич.- Мой отец каждый день ставит опыты. В клетку хищника - ну, скажем, Акулы, впускают какого-нибудь жителя замка. Если Акула наброситнся на него, то мы начинаем ее стыдить.

Он подал знак, и хор Рачков-Богомолов тоненько запринчитал:

- Как не стыдно? Как тебе не совестно, ненасытная утронба? Зачем ты проглотила этого маленького Карасика? Ведь он мог стать твоим другом...

Они выли и причитали так жалобно, что у многих наверннулись слезы на глаза.

- Вот, вот! - крикнул царевич. - Одна Акула тоже занплакала. Значит, у нее есть совесть.

- Но заплакала она после того, как съела Карасика,- угрюмо сказал кто-то в толпе. Царевич на миг смутился, понтом продолжал: - И когда мы пробудим совесть у хищников, они не посмеют никого трогать. Наступит мир и...

- Чем же они будут питаться? - опять прервал его чей-то голос.

Царевич нахмурился, Лапшевники усиленно зашмыгали в толпе. Но царевич снова поднял руку.

- Сегодня будет поставлен опыт в присутствии всех вас, чтобы вы поняли, какое это нелегкое дело - поиски высшей справедливости и прекратили всякие нехорошие разговоры.

Он подал знак, и где-то вдалеке в пустом коридоре раздался свирепый рык Акулы. Он все нарастал, и вот показались денсять Спрутов, с трудом удерживающих голодную Акулу. Она рвалась вперед с горящими от ярости глазами. Узкий проход в толпе сразу стал широким. Кто-то из невидимых Лапшевнинков, наверное, зазевался и не успел посторониться, потому что Акула вдруг зачавкала. Но несколько постных Лапшевников лишь усилили ее голодные муки, и в клетку ворвалось чудовинще, готовое проглотить все, что попадется на пути.

- Хороша Нелия! - пробормотал Великий Треххвост.- Мы держали ее без еды много дней, и теперь желудок у нее чист, как эта прозрачная стена. Сейчас очень трудно пробудить

у нее совесть. Тем почетнее будет победа, если это нам удастся. Решай же, мой новый советчик, кого впустить в клетку к этой хищнице, потерявшей совесть и стыд.

Все взгляды разом устремились на Смешинку. Она похонлодела: западня! Великий Треххвост приготовил ей западню, и царевич, сам того не подозревая, помог ему в этом.

"Если я не выдержу испытания, мне уже никогда не удастнся спасти моих друзей! Но если выдержу... Всякий, на кого я сейчас укажу, будет моментально растерзан свирепой тварью! Жители замка никогда не простят мне этого. Да и я никогда не прощу себе... Что делать?"

Она повернулась к собравшимся, и все в ужасе отшатнулись от нее, стали прятаться за спины друг друга, пытались улизннуть из зала.

- Не двигаться! Куда напираете, трусы? - раздавались голоса Спрутов.

Неожиданная мысль пришла в голову девочке. Она поверннулась к Великому Треххвосту и спросила:

- Те, на кого я укажу, должны будут войти в клетку к Акуле?

- Конечно! - ответил владыка.

- А спи не посмеют ослушаться? И ты не станешь отменнять мое решение?

- Ни за что!

- Хорошо,- девочка повернулась к жителям, затаившим дыхание, минуту помедлила.- Я знаю, кто должен войти сейнчас в клетку. О, я вижу, это достойные подданные владыки! Они даже сейчас показывают свою беззаветную храбрость.

Она замолчала, как бы собираясь с духом, а затем воскликннула :

- Слушайте! Пусть в клетку к Акуле войдут все Спруты, находящиеся здесь! И без оружия, потому что только вид безноружного может пробудить совесть.

Наступила гнетущая тишина. Все застыли, вытаращив гланза. Даже у Великого Треххвоста отвисла челюсть. И в полной тишине какой-то Барабанщик от удивления пустил частую трель.

Тотчас зал словно взорвался! Крики, шум, отчаянная кунтерьма... На Спрутов жалко было смотреть. Они то багровели,

то белели, то чернели...

Кое-как царевичу удалось установить тишину. Он смотрел на Смешинку сияющими от радости глазами.

- Мое решение не отменят? - спросила девочка.- Пусть стражники покажут свою храбрость там, в клетке, и сумеют пробудить совесть у Акулы.

- Да, конечно, не отменят... - замялся владыка. - Но...

- А кто же будет поддерживать порядок? - вдруг тонким голосом закричал один стражник, которого все называли за чрезмерное рвение Служитьрад.- Позвольте хоть мне остаться.

- И мне! И мне! - закричали со всех сторон Осьминоги такими жалобными голосами, которых никто из жителей замнка никогда у них не слышал. Многие Спруты побежали прочь от клетки, думая, что хоть это избавит их от жестокой участи. Но теперь сами жители не выпускали их из зала.

- Да, да,- облегченно подхватил Великий Треххвост.- А кто же будет поддерживать порядок?

- Сами жители замка. Правда? - повернулась Смешинка ;Х залу.

- Правда! - закричали все.- Порядок будет! Сами подндержим!

Служитьрад бросился I: прозрачной стене и умоляюще слонжил щупальца:

- Жители сами не смогут... они даже не знают, как подндерживать порядок. Он упадет! Его не будет... Исчерпав все доводы, он завопил:

- У них даже дубинок нет! Смешинка улыбнулась.

- Пусть все стражники отдадут жителям дубинки. Служитьрад хотел сказать еще что-то, но владыка хмуро отвернулся от него и махнул последним хвостом:

- Выполняй!

В молчании стражники стали снимать с себя каски, пояса Хс пистолетами, отдавать жителям дубинки.

Спруты дрожали и все время озирались на клетку, где нетерпеливо кружила голодная Акула, то и дело испускавшая грозное рычание. Неконторые громко стучали клювами от страха. Другие плакали. Среди жителей раздавались иронические восклицания:

- Вот так смельчаки!

- Герои!

Служитьрад нашел новое занятие: подталкивал вперед друнгих Спрутов. Но они не шли, упирались:

- Сам иди вперед! Покажи пример!

- Не разговаривать! - надсаживался Служитьрад. - Шангать в клетку!

Он ухватил одного из Спрутов - самого толстого, и Сменшинка сразу узнала его: то был Жуйдавись, который встретил их при въезде в замок. Сейчас он чуть не подавился чем-то от страха и, хрипя, таращил глаза. Служитьрад энергично толкннул его к дверце, распахнул ее и почти втиснул в клетку необънятное тело Жуйдавись, но Акула стрелой метнулась к ним, и

оба так поспешно отпрянули, что отлетели от дверцы. В толпе засмеялись.

- Они храбрые, когда на безоружных да слабых... Стражники опять сгрудились у клетки, подталкивая друг друга, но никто не решался первым открыть страшную дверцу.

- Что же вы? - рассвирепел Великий Треххвост. - Трунсы! Сейчас же лезьте в клетку! Ну?

Стражники теснее столпились около дверцы и начали меднленно приоткрывать ее. Смешинка, не выдержав, отвернулась. Даже ей стало жалко трусливых Спрутов. Замерев, она ждала крика. И когда он раздался, вздрогнула.

Но крик несся совсем не из клетки, а из главного коридора, который вел к воротам.

- Бунт! Бунт! - вопил кто-то и с грохотом приближался. Голос показался Смешинке знакомым, она вгляделась в приближающийся силуэт...

- Лупибей!

Да, то был начальник стражи, но в каком виде! Потрепаннный, осунувшийся, ремешок каски оторван, пояс с пистолетом потерян, а в щупальцах обломок дубинки. Опираясь на него, Лупибей поспешал по коридору.

- Бунт! - закричал он еще издали.- Коралловый город охвачен бунтом! Стражники выброшены! Грязный Ерш во гланве бунтовщиков! Караул!