Три повести о Малыше и Карлсоне. Художник А. Джаникян - Линдгрен Астрид. Страница 32

Бетан лежала и тоже плакала.

– Бедный Малыш, – сказала она, глотая слёзы. – Как тебе будет тоскливо! Может, позвонить маме?

Но фрёкен Бок и слушать об этом не хотела.

– Ни в коем случае, – заявила она. – Фру Свантесон нуждается в покое и отдыхе. Не забывайте, что она тоже больна. Уж как-нибудь я с ним сама справлюсь.

При этом она кивнула зарёванному Малышу, который стоял у кровати Бетан.

Но толком поговорить они так и не успели, потому что приехала машина «скорой помощи». Малыш плакал. Конечно, он иногда сердился на брата и сестру, но ведь он их так любил! И ему было очень грустно оттого, что Боссе и Бетан увозят в больницу.

– Привет, Малыш, – сказал Боссе, когда санитары понесли его вниз.

– До свиданья, дорогой братик, не горюй! Ведь мы скоро вернёмся, – сказала Бетан.

Малыш разрыдался.

– Ты только так говоришь! А вдруг вы умрёте?

Фрёкен Бок накинулась на него. Как можно быть таким глупым! Да разве от скарлатины умирают!

Когда «скорая помощь» уехала, Малыш пошёл к себе в комнату. Ведь там был Бимбо. И Малыш взял щенка на руки.

– Теперь у меня остался только ты, – сказал Малыш и крепко прижал Бимбо к себе. – Ну, и конечно, Карлсон.

Бимбо прекрасно понял, что Малыш чем-то огорчён. Он лизнул его в нос, словно хотел сказать: «Да, я у тебя есть. Это точно. И Карлсон тоже!»

Малыш сидел и думал о том, как чудесно, что у него есть Бимбо. И всё же он так скучал по маме. И тут он вспомнил, что обещал ей написать письмо. И решил, не откладывая, сразу же за это взяться.

Дорогая мама, – начал он. – Похоже, что нашей семье пришёл конец Боссе и Бетан больны какой-то тиной и их увезли в больницу а меня езолировали это совсем не болно но я конечно заболею этой тиной а папа в Лондоне жив ли он теперь не знаю хотя пока не слышно что он заболел но наверно болен раз все наши больны я скучаю по тебе как ты себя чувствуешь ты очень больна или не очень разговаривать я могу толко с Карлсоном но я стараюс говорить поменьше потому что ты будеш волноваться а тебе надо покой говорит домомучительница она не болна и Карлсон тоже но и они скоро заболеют

прощай мамочка будь здорова.

– Подробно я писать не буду, – объяснил Малыш Бимбо, – потому что не хочу её пугать.

Он подошёл к окну и позвонил Карлсону. Да, да, он в самом деле позвонил. Дело в том, что накануне вечером Карлсон сделал одну очень замысловатую штуку: он провёл звонок между своим домиком на крыше и комнатой Малыша.

– Привидение не должно появляться с бухты-барахты, – сказал Карлсон. – Но теперь Карлсон подарил тебе лучший в мире звонок, и ты всегда сможешь позвонить и заказать привидение как раз в тот момент, когда домомучительница сидит в засаде и высматривает, не видно ли в темноте чего-нибудь ужасного. Вроде меня, например.

Звонок был устроен таким образом: под карнизом своего домика Карлсон прибил колокольчик – из тех, что подвязывают коровам, – а шнур от него протянул к окну Малыша.

– Ты дёргаешь за шнур, – объяснил Карлсон, – у меня наверху звякает колокольчик, и тут же к вам прилетает малютка привидение из Вазастана, и домомучительница падает в обморок. Здорово, да?

Конечно, это было здорово, Малыш тоже так думал. И не только из-за игры в привидение. Раньше ему подолгу приходилось ждать, пока не появится Карлсон. А теперь достаточно было дёрнуть за шнурок, и он тут как тут.

И вдруг Малыш почувствовал, что ему во что бы то ни стало надо поговорить с Карлсоном. Он дёрнул за шнурок раз, другой, третий… С крыши донеслось звяканье колокольчика. Вскоре послышалось жужжание моторчика, и Карлсон влетел в окно. Видно было, что он не выспался и что настроение у него прескверное.

– Ты, наверно, думаешь, что это не колокольчик, а будильник? – проворчал он.

– Прости, – сказал Малыш, – я не знал, что ты спишь.

– Вот и узнал бы прежде, чем будить. Сам небось дрыхнешь, как сурок, и не можешь понять таких, как я, которым за ночь ни на минуту не удаётся сомкнуть глаз. И когда человек наконец хоть ненадолго забывается сном, он вправе ожидать, что друг будет оберегать его покой, а не трезвонить почём зря, словно пожарная машина…

– Разве ты плохо спишь? – спросил Малыш.

Карлсон угрюмо кивнул:

– Представь себе, да.

«Как это печально», – подумал Малыш и сказал:

– Мне так жаль… У тебя в самом деле так плохо со сном?

– Хуже быть не может, – ответил Карлсон. – Собственно говоря, ночью я сплю беспробудно и перед обедом тоже, а вот после обеда дело обстоит из рук вон плохо, лежу с открытыми глазами и ворочаюсь с боку на бок.

Карлсон умолк, бессонница, видно, его доконала, но мгновение спустя он с живым интересом принялся оглядывать комнату.

– Правда, если бы я получил небольшой подарочек, то, может, перестал бы огорчаться, что ты меня разбудил.

Малыш не хотел, чтобы Карлсон сердился, и стал искать, что бы ему подарить.

– Вот губная гармошка. Может, хочешь её?

Карлсон схватил гармошку:

– Я всегда мечтал о музыкальном инструменте, спасибо тебе за этот подарок… Ведь контрабаса у тебя, наверно, всё равно нет?

Он приложил гармошку к губам, издал несколько ужасающих трелей и посмотрел на Малыша сияющими глазами:

– Слышишь? Я сейчас сочиню песню под названием «Плач малютки привидения».

Малыш подумал, что для дома, где все больны, подходит печальная мелодия, и рассказал Карлсону про скарлатину.

Но Карлсон возразил, что скарлатина – дело житейское и беспокоиться здесь ровным счётом не о чем. Да и к тому же очень удачно, что болезнь отправила Боссе и Бетан в больницу именно в тот день, когда в доме появится привидение.

Едва он успел всё это сказать, как Малыш вздрогнул от испуга, потому что услышал за дверью шаги фрёкен Бок. Было ясно, что домомучительница вот-вот окажется в его комнате. Карлсон тоже понял, что надо срочно действовать. Недолго думая он плюхнулся на пол и, словно колобок, покатился под кровать. Малыш в тот же миг сел на кровать и набросил на колени своё купальное полотенце, так что его края, спадая на пол, с грехом пополам скрывали Карлсона.

Тут дверь открылась, и в комнату вошла фрёкен Бок с половой щёткой и совком в руках.

– Я хочу убрать твою комнату, – сказала она. – Пойди-ка пока на кухню.

Малыш так разволновался, что стал пунцовым.

– Не пойду, – заявил он. – Меня ведь изолировали, вот я и буду здесь сидеть.

Фрёкен Бок посмотрела на Малыша с раздражением.

– Погляди, что у тебя делается под кроватью, – сказала она.

Малыш разом вспотел… Неужели она уже обнаружила Карлсона?

– Ничего у меня под кроватью нет… – пробормотал он.

– Ошибаешься, – оборвала его фрёкен Бок. – Там скопились целые горы пыли. Дай мне подмести. Марш отсюда!

Но Малыш упёрся:

– А я всё равно буду сидеть на кровати, раз меня изолировали!

Ворча, фрёкен Бок начала подметать другой конец комнаты.

– Сиди себе на кровати сколько влезет, пока я не дойду до неё, но потом тебе придётся убраться отсюда и изолировать себя где-нибудь ещё, упрямый мальчишка!

Малыш грыз ногти и ломал себе голову: что же делать? Но вдруг он заёрзал на месте и захихикал, потому что Карлсон стал его щекотать под коленками, а он так боялся щекотки.

Фрёкен Бок вытаращила глаза.

– Так-так, смейся, бесстыдник! Мать, брат и сестра тяжело больны, а ему всё нипочём. Правду люди говорят: с глаз долой – из сердца вон!

А Карлсон щекотал Малыша всё сильнее, и Малыш так хохотал, что даже повалился на кровать.

– Нельзя ли узнать, что тебя так рассмешило? – хмуро спросила фрёкен Бок.

– Ха-ха-ха… – Малыш едва мог слово вымолвить. – Я вспомнил одну смешную штуку.

Он весь напрягся, силясь вспомнить хоть что-нибудь смешное.