Подземный левиафан - Блэйлок Джеймс. Страница 14

Джим прижался ухом к стене. За стеной царила тишина. Он не слышал ничего, кроме стука собственного сердца. Внезапно голос Пиньона загрохотал у него над самым ухом — от испуга Джим отшатнулся и упал прямо в обезьянью шубу. Он выпрямился и затих, дыша через рот и прислушиваясь.

— …голые эскимосы. Но это еще не все. Взять, например, северный ветер: если плыть вдоль побережья Арктики на север, этот ветер становится теплее. Насколько тебе известно, Лазарел в Арктике не был. А еще строит из себя путешественника! Тьфу! Да он просто сопляк, мальчишка, исследователь свалок на заднем дворе. Подумай вот над чем, Гил: если реки текут не из центра Земли — хотя я уверен, что это так и есть, — тогда почему айсберги состоят из пресной воды? И ответь мне, ради Бога, почему овцебыки мигрируют на север? Что они там ищут? Может быть, им нравится коротать зимы среди ледяных пустынь? Ответь мне, Гил!

Ответ Гилу был неизвестен, или же он просто решил оставить его при себе. Он что-то пробормотал о гравитации, как обычно, в первую очередь озабоченный физикой.

— Потрясающе, — ответил Пиньон. — Просто потрясающе. Видишь ли, Гил, сила тяжести при прохождении от наружной поверхности Земли вглубь меняется весьма существенно. Если мы начнем путешествие сквозь полярный вход по одной из этих рек, то наш вес вначале приблизительно удвоится. Но другое дело внутри! Внутри мы будем весить вполовину меньше! Человек весом в сто пятьдесят фунтов будет весить только семьдесят пять. Это должно произойти — на то существует центробежная сила. Внутри вращающегося полого шара вес тела существенно уменьшается.

Но не это главное. Уверен, что все это ты уже слышал от Лазарела. Не для того я ехал сегодня под проливным дождем, чтобы обсуждать с тобой общеизвестные истины. У меня есть кое-что, что Лазарелу и не снилось. Кое-что, о чем он представления не имеет! Внутри Земля населена людьми — удивительной расой. Говорил он тебе что-нибудь об этом? Думаю, нет.

Джим снова услышал хлопок — наверное, Пиньон опять хватил ладонью по ручке кресла, или по крышке стола. Собеседник Гила помолчал, откашлялся и наконец выложил свой последний козырь.

— Посланец подземных жителей связался со мной. Это очень любопытный джентльмен, смею заверить. Он обладает — как бы это выразиться? — некоторыми физиологическими особенностями, которые напомнили мне о тебе. Короче говоря, у него есть жабры. Это водяной человек, если такое название тебе больше нравится. Он твой близкий биологический родственник, вот что я хочу сказать. Твой и некоторых членов твоей семьи. Изгнанников из страны, лежащей в центре нашей планеты. Из рая, полного чудес и несметных богатств. Россыпи самоцветов. Реки, где среди камней полно золотых самородков. Огромные субтропические леса, не знающие смены времен года, где фрукты зреют постоянно. Там нет зимы, мой мальчик! Только вечные весна и лето.

Это страна из легенд — Ультима Туле, Атлантида, Шамбала, Агхарта, Пеллюсидар! Происхождение всех древних мифов теперь становится понятным. И ты, мой мальчик, тоже был изгнан из этого края вечного солнца, ты и твой несчастный отец… Вот так!

Джим отчетливо представлял себе, как Джон Пиньон качает головой и, может быть, гладит Гила по плечу — лживый старый лицемер. К нему явился посланец, надо же! А почему этот посланец выбрал именно Джона Пиньона? Почему не явился прямиком к Гилу Пичу? Зачем ему поощрять вторжение сквозь дыры в полюсах на свою родину безумцев вроде Джона Пиньона? Джим был вне себя. Неужели Гил клюнет на эту удочку? Хотя, конечно же, клюнет. Он уже на девяносто процентов сделал то, что от него хочет Пиньон. А почему бы и нет? Разве дядя Эдвард не мечтает о том же? А профессор Лазарел? Да и сам он тоже, решил после секундного размышления Джим. Он и наполовину не верил в посланца Пиньона, но в одном Ашблесс был прав — когда говорил на встрече ньютонианцев о том, что Пиньон легко обставит их всех. У него нет чести, за ним нет сплоченности ньютонианцев. Зато у него есть, или скоро будет, машина Гила Пича.

Входная дверь хлопнула, и Джим, вырванный из своих размышлений, от неожиданности снова упал в объятия волосатой шубы. Вильма Пич пришла домой на обед. Джим слышал, как она ходит буквально в футе от него. Сквозь щель между дверью и косяком он увидел перекинутый через ее руку плащ. Она не станет вешать его в чулан, конечно же не станет. Она заглянула домой совсем ненадолго, только пообедать — и снова на работу. Джим закрыл глаза и принялся ждать, придумывая различные объяснения и отбраковывая их одно за другим. В чулане ему не спрятаться, здесь слишком мало места.

— Что вы здесь делаете? — воскликнула миссис Пич. На одно полное отчаяния мгновение Джим уверился, что этот возглас относится к нему. Потом он услышал удаляющиеся по направлению к гостиной шаги. Вильма Пич заметила Джона Пиньона.

— Сударыня… — начал тот.

— Что вам здесь нужно?

— Меня беспокоит только благополучие вашего сына.

— Ваши скользкие делишки — вот что вас беспокоит, уж я-то знаю! Если хотите поговорить с Гилом, то сначала спросите меня. Я вас вижу насквозь. Не суйтесь к Гилу, он и без вас обойдется.

— Гил лучше знает, что ему нужно, смею вас заверить, — отозвался Пиньон неожиданно ледяным тоном. — История нас рассудит, голубушка. Помяните мое слово…

Но Пиньону не удалось закончить свою мысль — Вильма Пич закричала, что сейчас покажет ему «голубушку», сейчас он отсюда вылетит; решив не терять больше времени, Джим, никем не замеченный, змеей выскользнул из чулана, пронесся по коридору и через кухню спасся на задний двор. Парадная дверь грохнула, грузовичок Пиньона завелся и спешно укатил прочь, а Джим, уже не спеша, только раз или два опасливо оглянувшись через плечо, шагал к собственному дому, лихорадочно размышляя по поводу Пиньоновского атланта, машины мистера Хасбро и возможного похищения записей Гила. Какую часть дневных событий можно пересказать дяде Эдварду? Куда не кинь, все было чрезвычайно важно. Несомненно, он должен рассказать о том, как подслушивал Пиньона. И упомянуть историю с «Метрополитеном» Хасбро, это допустимо. Ведь дядя Эдвард тоже рассказал им с отцом о том, как на встрече ньютонианцев ему почудились чьи-то невидимые мокрые щупальца. Об одном он не сможет даже заикнуться — о летающем велосипеде Ройкрофта Сквайрса. Скажи Джим об этом, и его немедленно уложат в постель и вызовут доктора Фростикоса. Тут Джим почему-то расстроился: ему вспомнилось, как отец испугался Ямото и как все время твердил, дескать, что-то должно произойти. Если отец был прав и если все, что сегодня видел Джим, случилось на самом деле, то это означало, что они сломя голову несутся навстречу каким-то новым, совершенно невообразимым событиям.

Глава 6

Весь следующий месяц погода стояла отвратительная: дождь и облака, северо-восточный ветер, высокие приливы и бесконечные штормы на южном побережье. Дожидаясь снижения приливов, профессор Лазарел изучал бесчисленные бухточки на полуострове Пало-Верде, промеряя глубины тысячефутовым отвесом. Пришло известие от Ройкрофта Сквайрса. Погружение на батисфере было невозможно. Нечего даже и думать. Пришлось отложить экспедицию, пока погода не улучшится.

В середине декабря потеплело, Санта-Ана задул снова, и океан успокоился. Понаблюдав за погодой три дня, дядя Эдвард и профессор Лазарел решили еще немного выждать перед погружением. Если ветры продержатся, то погружение скорее всего состоится в субботу.

В четверг около полудня Гил, Джим и Оскар Палчек бродили по бульвару Колорадо, продуваемому всеми ветрами. Ветер гнал вдоль улицы редкие клубки перекати-поля, которые заканчивали свою жизнь под колесами встречных автомобилей, превращаясь там в кучки коротких веточек. Воздух пах жарой и сухостью, как должен был пахнуть ветер, мчащийся над каменистой пустыней. Тремя месяцами ранее несущаяся пыль и наэлектризованный воздух могли мешать и раздражать, но в начале декабря теплый ветер Санта-Ана возвещал бабье лето, а дующий ближе к ночи с востока был почти праздником.