Трейси Бикер – суперзвезда - Уилсон Жаклин. Страница 13

Кажется, мисс Браун мне не поверила.

Я не могла ее винить. Она не была обязана знать, что теперь я Бикер Безгрешная – Добрая и Ласковая.

Я потащилась в кабинет миссис Дарлоу, гадая, станет ли она обвинять меня в чужих проступках. Может быть, она думает, что это я написала грубый пошлый стишок на стене туалета для девочек? Или считает, что это я приклеила суперклеем учительский стул? Может, она подозревает, что это я оторвала водосточную трубу, когда карабкалась по ней за мячом? Все это я делала в прошлом, но не теперь. И все равно меня обязательно в чем-нибудь обвинят.

Устало вздохнув, я постучала в дверь кабинета миссис Дарлоу, решив, что бесполезно отстаивать свою невиновность перед такой мрачной, не желающей прощать дамой. Бесспорно, она готовится СУРОВО НАКАЗАТЬ Трейси Бикер.

Я представляла себе, как она выбирает самый хлесткий кнут и орудия пыток для носа и больших пальцев, смахивая ненужные бумаги со своего стола, чтобы растянуть меня на нем как на дыбе. Я бы выползла из школы растянутая во все стороны как резинка, с кровавыми подтеками на исполосованной спине, изуродованными пальцами и порванным носом, свисающим ниже подбородка.

На миссис Дарлоу был брючный костюм сурового черного цвета. Она сидела за письменным столом, подперев подбородок руками, хмуро глядя на меня поверх своих очков.

– Проходи и садись, Трейси Бикер, – сказала она.

Она всегда называет меня по имени и фамилии, хотя другой Трейси в школе нет.

– Как ты сегодня? – спросила она.

– Похвастаться нечем, миссис Дарлоу, – ответила я.

– И мне тоже нечем, Трейси Бикер, и мне тоже.

Она взяла большую стопку бумаги, листы которой были сплошь исписаны именами.

– Знаешь, что это?

Я промолчала, почувствовав, что не стоит говорить «листы бумаги».

– Не знаю, миссис Дарлоу, – такой ответ казался более безопасным. Я и вправду не знала. Почерк был не мой. Листы были исписаны разноцветными ручками – черными, синими, красными, – в общем, на них красовались подписи всех цветов радуги (и аккуратные, и нацарапанные как курица лапой).

– Это петиция с просьбой восстановить тебя в пьесе в роли Скруджа.

– О боже! Петиция Питера!

– А ты уверена, что не подбивала его на этот шаг?

– Абсолютно уверена! У него же целая куча подписей!

– Это правда. Хоть я внимательно изучила каждую страницу и некоторые подписи повторяются, я не уверена, что Микки-Маус, Гомер Симпсон, Робби Уильямс и Бейонсе – ученики нашей школы.

У меня задрожали губы. Я боялась, что рассмеюсь, и все-таки у меня зачесались глаза и я почувствовала, что начинается приступ аллергии. Все эти подписи! Я представила, как Питер ходит-бродит по школе, собирая их, и все ребята подписываются, потому что хотят, чтобы я была в пьесе.

– Очевидно, Питер очень хороший друг, – сказала миссис Дарлоу.

– Да, – тихо подтвердила я.

– Меня впечатлили его инициатива и настойчивость. Когда он принес петицию сегодня утром, он весь дрожал, но все равно сделал свое собственное пылкое заявление. Он сказал, очень точно сказал, что нет другой такой девочки, которая хоть отдаленно напоминала бы тебя, Трейси Бикер.

Я улыбнулась.

– Он хотел, чтобы его слова прозвучали как комплимент, но я поняла их по-другому. Мне было очень жаль маленького Питера, когда я сказала ему, что вряд ли изменю свое решение, хотя его петиция произвела на меня большое впечатление, – заявила миссис Дарлоу.

– Ой, – сказала я, сползая со стула.

– Затем, во время перерыва на ланч, мне нанесла визит мисс Симпкинс. Она уже пыталась просить за тебя, Трейси Бикер. Она сказала, что твое безобразное поведение было частично спровоцировано. Однако я ей объяснила, что никогда не примирюсь с насилием, какими бы уважительными ни были причины.

Я вздохнула и еще больше сползла со стула.

– Однако… – сказала миссис Дарлоу.

Я напряглась.

– Мисс Симпкинс пригласила меня на репетиции. Работа продвигается замечательно. Все молодцы! Я посмотрела Глорию, Эмили и Эйми в роли Скруджа. Они очень старались. На самом деле, я бы каждой из них дала по пять очков за усердие. К сожалению, ни одна из девочек не родилась актрисой, и, хотя они делали все возможное, я видела, что их игре чего-то не хватает…

Я сжала кулаки.

– Мисс Симпкинс подчеркнула, что твое исполнение роли Скруджа было великолепно. Мне очень хорошо известно, что это публичное выступление перед родителями.

– Моя мама придет, – прошептала я.

– Это знаковое событие, поэтому я хочу, чтобы все прошло на высшем уровне. Я не желаю, чтобы вся проделанная работа и предпринятые усилия оказались напрасными. Я решила восстановить тебя в этой роли, Трейси Бикер. В конце концов я разрешаю тебе играть Скруджа.

– Ах, миссис Дарлоу! Вы сущий ангел! – воскликнула я, захлопав в ладоши и выпрямившись на стуле.

– Не уверена, что ты останешься при своем мнении, когда дослушаешь меня до конца, Трейси Бикер. Я сказала, что не потерплю безобразного поведения. Ты все равно должна быть за это строго наказана, но по-другому.

– На ваше усмотрение, миссис Дарлоу. Проявите изобретательность! Кнуты, тиски для больших пальцев, щипцы для носа, дыба… Все что вам угодно!

– Думаю, я выберу более обычное наказание, Трейси Бикер. Хотя щипцы для носа… звучит заманчиво, – сказала миссис Дарлоу. – И подходят к твоей ситуации, так как ты стукнула бедную Жюстину по носу… Однако я не уверена, что скромных денежных средств школы хватит на покупку орудия пытки. Мы уже достаточно запаслись моющими средствами, поэтому остановимся на них.

– Моющими средствами, миссис Дарлоу? О нет! Я уже вымыла весь Дампинг-Граунд, я хотела сказать – наш детский дом. Вы же не попросите меня вымыть всю школу?!

– Как же! Тебя попросишь! Может быть, я не ангел, но в здравом смысле мне не откажешь. Думаю, я попрошу тебя привести в порядок пол в зале. Уж если мы пригласили всех гостей, мы не можем допустить, чтобы помещение выглядело неопрятно. Я бы хотела, чтобы ты оставалась в школе каждый вечер на полчаса и натирала паркет. Это не только улучшит вид школы, но и обуздает твою агрессию.

– Мою агрессию уже направили в нужное русло, миссис Дарлоу, – сказала я. – Но хорошо, я все сделаю. Я так натру пол в зале, что, честное слово, в нем будут отражаться наши юбки – лишь бы только мама смогла увидеть меня в роли Скруджа.

Не знаю… Натирали ли вы когда-нибудь пол по-настоящему? Руки болят, шею ломит, плечи отваливаются, спина вся согнута, колени стерты, даже пальцы на ногах хрустят и ноют. Представьте себе размер школьного зала. И представьте меня.

Я работала долго-долго-долго. Ребята с трогательным стариной Питером пытались проскользнуть в зал и помочь мне, но миссис Дарлоу не одобрила эту заботу и была против работы в команде.

– Это наказание для Трейси Бикер, а не для вас. Я хочу, чтобы она трудилась самостоятельно.

Вот я и работала, но когда натирала пол, держала текст пьесы перед собой. И все прокручивала в голове свой текст. Это был хороший способ выучить роль: натирая длинную полосу блестящего паркета, я бормотала про себя длиннющий монолог Скруджа. Каждый раз опуская тряпку в мастику, я восклицала: «Фи! Чепуха!» Закончив целую секцию, я произносила слова Малютки Тима: «Благослови, Господь, всех нас!» К тому времени, как я натерла пол во всем зале, я знала не только свою роль – я знала даже роли всех других участников. Я не могла дождаться среды, дня нашего спектакля. От нетерпения у меня поднялась температура, да такая высокая, что я вся горела, и Дженни, поймав меня за завтраком, пощупала мне лоб:

– Ты хорошо себя чувствуешь, Трейси? Ты вся горишь.

– Ой, Трейси, ты не заболела? – встревожился Питер. Он дрожал. – Я плохо себя чувствую. Я почти не спал прошлой ночью, а когда заснул, мне снилось, что я стою на сцене совершенно один и зрители кричат мне всякие грубости. Ах, если бы только… если бы, если бы мне не надо было играть! Я так боюсь сегодняшнего вечера! А вдруг я забуду слова?