Аксель и Кри в Потустороннем замке - Саксон Леонид. Страница 51
— Никогда!
— Не перебивай меня, пожалуйста. Итак, если ты когда-нибудь вздумаешь стать полицейским, никогда не брезгуй даже самым слабым шансом на успех. Но и не переоценивай его. И потом, сидя одна, без дела, в такой вот обстановочке наша Кри просто с ума сошла бы…
— Да, — сказал Аксель. — Прости…
— Но предположим самое лучшее, — продолжал комиссар, словно читая лекцию слушателям полицейской академии. (И те пообещали себе никогда больше его не прерывать.) — Предположим, что Шворк бежит и путь свободен. Что дальше?
— То есть как это «что»?.. — пробормотал мальчик. — Мы летим к родителям…
— А я — ловить преступников. Чудесно! Но что ждёт всех нас ещё через несколько часов? Вариант «Зевс»? Вот о чём я всё больше думаю с тех пор, как убедился, что Фибах сказал правду!
Молчание.
— Я не принуждаю тебя, Аксель, — очень серьёзно сказал Хоф. — Если вы так решили — бегите. Ещё недавно я сам хотел этого. Но я останусь в любом случае, потому что дальше Земли не убежишь. И надо её спасти! Твоих родителей… всех… Останься вы здесь, у меня были бы хоть какие-то помощники… хоть крошечный шанс!
— Я тоже останусь! — твёрдо пообещал Аксель. — Думаю, что и Кри…
— Правильно сделаете! — подытожил Хоф, копируя недавнюю интонацию Акселя. — Мы должны сорвать планы этих негодяев. Сейчас тот космический дедушка — а, надо сказать, он мне ох как не понравился! — явно возлагает основные надежды на тебя. И необходимо понять, почему! В восемь часов вы всё узнаете. Так вот, что бы это ни было — не спеши отказываться. Выиграй время для разговора со мной. А до тех пор я к тебе на пушечный выстрел не подойду. Ты напрасно решил, что им стало «не до вас». Им очень даже до вас, просто они ещё не готовы… Сидите смирно, не делайте ничего недозволенного, притворяйтесь глупыми и безобидными. И ждите!
— К Шворку-то хоть можно сходить? — пробормотал мальчик.
— После меня. Когда мы с Кри вернёмся… Главное, не давай ей падать духом. Она — наше слабое место, ей только восемь лет…
— Кри выдержит! — уверенно заявил Аксель. — Вы её не знаете! Она — наше сильное место. И всем им покажет…
— Буду рад. И всё это каким-то чертовским образом связано с твоим дедом! Если получится, сегодняшнюю ночь я посвящу его тетради. Дай-ка мне её прямо сейчас! Попав мне в руки, она тоже станет невидимой…
— Как лёд?
— Какой лёд? А… Да, он мне пригодился. Надо же было хоть чем-то походить на духа… Пришлось заказать его самому.
— Ты здорово его допрашивал! — восхищённо сказал Аксель. — Я так не сумел бы…
— Не завидуй подобным умениям… Ну, я иду к Кри за ширму, а ты принеси мне туда еды побольше. И сам там же побудь — словно бы себе принёс.
— А может, ко мне? Сядешь за стол…
— А Элоиза нам спляшет? Ещё чего!
Четверть часа спустя, накормив комиссара и вручив ему тетрадь дедушки Гуго, Аксель остался один. Сначала он нервно ходил по комнате, затем лёг и закинул руки за голову. Где-то там, наверху, за каменными стенами сейчас решалась его судьба, судьба Кри и всего человечества. Он понимал это, но сосредоточиться на этой мысли по-настоящему уже не мог. Ломило в висках, голова болела всё сильнее, на фоне опущенных век извивались какие-то оранжевые змеи. Потом из них выплыло суровое, сосредоточенное лицо дедушки Гуго и начало что-то шептать. И Аксель слушал и чувствовал, что уже не забудет услышанное…
— Вставай! Я-то думала, он меня ждёт, а он…
Маленькая рука негодующе трясла его за плечо. Мальчик привстал и открыл глаза. Лицо дедушки исчезло.
— Зачем ты мне помешала?! — раздражённо воскликнул Аксель. — Я же работал!
— Видела я, как ты работал! Это я работаю, пока вы все спите…
— Не спеши с выводами, Кри, — прошептал ей в ухо голос Хофа. — Может быть, твой брат и впрямь не просто спал.
— Что всё это значит? — возбуждённо сказала Кри. Она стояла перед ними, раскрасневшаяся и взъерошенная, сверкая голубыми глазами. Явно опьянённая успехом своего поручения.
— Ну, ты поговорила? — вяло спросил Аксель.
Кри сделала страшные глаза и указала на коридор. Пришлось выйти.
— Я с ним говорила! — набрав в грудь воздуху, затараторила девочка. — Он такой умный, и толковый, и несчастный! Сказал, что ему никого не надо, кроме нас, а Фибаха он загрызёт, как только поправится, потому что тот его пытал электротоком и…
— Постой, постой! Я так ничего не понимаю… Как это — пытал? Профессор ничего не говорил об этом.
— Так он тебе и скажет, вампир очкастый! Дракула! Ненавижу… Думаешь, он его просто так лупил по морде зонтиком? Он отключал ЗОНЫ! И при этом бил бедняжку током!
— Какие ещё ЗОНЫ?
— Мориц не знает! Знаю я… догадалась. Наш пёсик не слушался этого негодяя давно. И чем умнее становился, тем чаще не слушался! А тот на него визжать… «Ты, — говорит, — неблагодарная скотина! Я тебя сделал лучшим псом в мире, но, если будешь упорствовать и скалить зубы, превращу тебя в беркширского борова, и будешь рыться в отрубях вечно!» А Мориц, бедняжка, даже не знает, что такое отруби. «Дай, — говорит, — попробовать!» А тот его лупить… Когда он бьёт Шворка по морде и бормочет про какие-то центральные зоны, Мориц сразу начинает плохо себя чувствовать, ничего не хочет, ничего не может…
— А бежать-то с нами он хочет? — спросил Аксель, сонно мигая.
— Хочет! Ещё как хочет! Но не может.
— Почему?
— Говорит, что здешние стены, окна и двери ничем не прошибёшь, и что всё это почти никогда не открывается. В прошлый раз он сделал из подвала подкоп, но сейчас полы заколдованы тоже! В общем, мы сами должны найти возможность, а уж он…
— Ну что ж, это кое-что, — сказал Аксель, подумав. — Ты молодец, Кри.
— Я-то да, а вот ты чего как в воду опущенный? Тебе словно бы всё это и не интересно, — надув губы, сказала Кри. — Я так пряталась, так старалась…
— Так боялась, — закончил за неё Аксель. — Я за тебя тоже боялся, не беспокойся! Но знаешь, с кем я сейчас разговаривал во сне?
— ?
— С дедушкой Гуго.
— Он же умер, — изумлённо пробормотала Кри. — Ещё до нашего рождения!
— Это неважно. Оказывается, он тоже был звёздным духом.
— Неправда! Он был страховым агентом.
— Ну, при жизни — да, а после смерти — духом. И ещё он сказал, что мы с тобой тоже можем колдовать…
— Э-гхм!
Брат и сестра резко обернулись. Перед ними стоял их старый друг Этвас Безондерес Георг Обадия Вильгельм Фибах. Но куда делись его ирония, его ненавидящий взгляд? Каждая черта смуглого лица с покатым лбом и широкими хищными ноздрями источала услужливость и веселье. Крупные зубы сверкали в льстивой улыбке, а на носу не менее ярко сверкали возрождённые из пепла очки в золотой оправе.
— Гуляем, молодые люди? — с энтузиазмом возгласил профессор. — Обмениваемся сновидениями? Замечательно! А ещё замечательнее, что я могу наконец поздравить господина Реннера с давно заслуженным вознаграждением…
— Каким ещё вознаграждением? — неприязненно осведомилась Кри. Но её тон, казалось, не смутил, а осчастливил Фибаха.
— Я забыл тебе сказать, — торопливо вставил Аксель. — Мне дали три миллиона.
— ТРИ МИЛЛИОНА? — выдохнула Кри. — Три миллиона чего?
— Подзатыльников! — буркнул мальчик.
— Евро, евро, юная леди! — проворковал Фибах, грозя ему пальцем. — О, эта забывчивость в столь нежном возрасте… Шутка, шутка, уважаемый коллега! — поспешно добавил он, встретив взгляд Акселя. — Ну покажите же их ей…
Дальнейшее слилось для Акселя в совсем уже полный бред. Сперва пришлось «ну показать же их ей» и выносить восторженное девчачье уханье — вместо того, чтобы поговорить о том пугающе-странном, что сказал дедушка. Потом надо было успокаивать Кри по поводу восьмичасового приёма у господина Штроя. Потом оказалось, что у неё такая мятая блузка и надо срочно гладить! Потом — что гладить не надо, поскольку милый доктор специальным заклятием отутюжил и надушил эту дурацкую блузку прямо на Кри. И наконец — что почему бы не навестить старину Шворка, а заодно — не заполнить парочку идиотских вопросников для блага науки?