Аксель и Кри в Потустороннем замке - Саксон Леонид. Страница 54

— Ну вот, я же говорила! — сказала она. — Говорила, что колдую лучше тебя… Но ты тоже необходим! — поспешно добавила Кри, видя, что у брата дёрнулась щека.

Они достигли подвала, всё ускоряя ход: Акселю хотелось перекинуться со Шворком парой слов до появления Фибаха. Элоиза по-прежнему не появлялась. Зато, как сразу стало ясно по музыкальному грохоту, доносившемуся снизу, Академия Изящных Искусств работала в полную силу. Только на сей раз художницей была Беттина, а позировала летучая мышь, играющая на крошечном клавесине. Амалия, вися вниз головой, одной лапой держалась за крюк, а другой умудрялась печатать на машинке, которая стояла на крышке её бака. Да так, что клавиши трещали, перекрывая нестройное бренчание!

Пёс по-прежнему лежал в ворохе соломы и, несмотря на шум, казалось, дремал. Но, когда дети приблизились, он тут же открыл огромные красные глаза, в каждом из которых отразились взявшиеся за руки мальчик и девочка. И глаза эти были не тупыми и безразличными, как прежде, а умными и живыми, хотя ещё слегка сонными. И виноватыми тоже. Так что всё стало ясно сразу и без слов.

Аксель, однако, сразу поднял руку и трижды, через каждые три секунды, шлёпнул пуделя по носу.

— Здравствуй, — сказал он тихо.

— Здравствуй, — ответил пёс. Голос у него был глухой, хрипловатый и гулкий, как из бочки.

— Как тебя зовут — Шворк или Мориц? — подумав, спросил Аксель.

— Мориц…

— Ну, извини, что я неправильно тебя называл.

— А ты извини, что я доставил твою сестру.

— Это Фибах так выражается — «доставил»?

— Что? — заморгал пудель. Видимо, в его словаре слова «выражается» не было, или оно означало что-то другое.

— Фибах говорит «доставил» вместо «украл»?

— Да… — отвёл глаза пёс.

— Я извиню тебя, — сказал мальчик, — если ты поможешь нам бежать.

— Сейчас?

— Нет. Когда мы скажем.

— И вы останетесь моими хозяевами? — тревожно приподнял Мориц огромную лохматую гору своей спины.

— Да. Только это очень нелегко — жить с тобой вместе.

— Почему? — глухо выдохнул пёс, моргая. — Я плохой? Я стану лучше. Я не буду доставлять!

— Ты очень большой. Мы нигде не сможем тебя поселить, когда вернёмся к нашим родителям. А жить в горах мы больше не хотим.

— Я могу стать меньше, — быстро сказал Мориц. — Таким, как когда-то. Ниже твоих колен, А-кси. И ещё…

— Что?

— Я экономичный. Меня не надо кормить. Никогда.

— Это не главное, — улыбнулся Аксель. — Ты уже пришёл в себя?

— Что?

— Ну… ты выздоровел?

— Да. Почти. Он отключил мою пушку.

— Что?! — на сей раз не понял уже Аксель.

— У меня в носу — лазерная пушка. Я мог из неё убить всю эту дрянь…

— Какую дрянь?

— Подопытные птичьи существа. Амалию и Тину. И меня… нас не поймал бы Мудрый Дух.

— Какой ещё Мудрый Дух? Фибах?

— Да. Он не велит звать себя «Фибах».

— Плевать мне на то, чего он не велит! А зачем он отключил твою пушку? Чтоб ты лучше слушался?

— Да. Ещё до моего побега. Мудрый Дух боялся, что я сбегу. И тогда со мной трудно справиться… Она нам пригодится.

— Может быть, я смогу включить?

— Нет! Это сложно. Только он сам.

— Хорошо, я попрошу его, — быстро сказал Аксель, оглядываясь. И увидел в дальнем конце подвала приближающуюся фигуру профессора. — Слушай, а почему же ты сразу… ну, картинками или ещё как-нибудь… не сознался нам, что умеешь говорить? Ведь я тебя спрашивал! Не любишь разговаривать?

— Люблю. Очень! Но я… я боялся.

— Боялся? Чего?

— Вы бы ещё чаще стали просить, чтобы я вас отпустил. А я не мог больше оставаться один…, — вновь отвёл глаза пудель. — Да и он не любит, когда я говорю. Мудрый Дух. Потому и сделал мне такое сложное включение речи!

— Его теперь зовут не «Мудрый Дух», а «Клетчатый Балбес», — торопливо сказала Кри, высунувшись из-за плеча Акселя. — Запомни, пёсик!

— Я запомню, — сказал Мориц, мигнув. — Он и меня девятнадцать раз называл балбесом. Что такое «Балбес»?

— «Балбес» — это… — охотно начала девочка, но Аксель шикнул на неё:

— Кри, не надо! Этот мерзавец опять его изобьёт… И нам нагадит. Хватит с тебя твоего собственного прозвища!

Тем временем герой обсуждения уже подходил к ним вплотную. Вид у него был кислый, даже напуганный, глазки бегали. Видно, Хоф и на сей раз произвёл на него незабываемое впечатление. Вероятно, поэтому герр доктор наотрез отказался продолжить разговоры о побеге, как ни приставала к нему Кри. Аксель перебил её, не без труда подавив сопротивление, и вежливо попросил Фибаха включить псу лазерную пушку.

— Пушку? — поднял брови тот. — Нет. Это ни к чему. Здесь нет ни гор, ни скал, ни врагов… А если вы насчёт побега… я же сказал, стены замка сейчас не прошибёшь НИЧЕМ. Раньше, раньше надо было всё это делать! — добавил он с таким раздражённым видом, словно дети вломились сюда силой, а он с первой минуты умолял их о побеге. Аксель и Кри переглянулись.

Вообще мысли профессора явно витали где-то далеко. Он рассеянно выдал брату и сестре анкету с многочисленными и довольно странными, на взгляд Акселя, вопросами. И, усадив ребят в кресла внутри пса, попросил заполнить. Взял он эти листочки из запертых шкафов с книгами и папками. Не все вопросы, правда, были такими уж дурацкими. Например: «Как часто вы знаете, где сейчас ваш кот (пёс, морская свинка, малозаметная черепаха)?» Правда, у мальчика никогда не было даже обычных домашних животных — не говоря уже о малозаметных. Но вопрос: «Случалось ли вам мысленно беседовать с вашей электропроводкой?» — поставил Акселя в полный тупик. Хоть убейте, этого ему было не вспомнить! Может, когда и беседовал… вот только о чём? Мама говорит, он ещё в ранней молодости любил разговаривать со своими игрушками. А Кри никак не могла решить, что ответить на вопрос 121: «Радостно ли вам услышать, что лопнул банк, где никто из ваших близких и друзей не держит своих денег?» Вообще-то она понимала, что ничего тут радостного нет, если кто-то разорился или остался без работы. Но, может, составители анкеты хотят от неё, Кри, другого: чтобы она, наоборот, порадовалась за своих близких и друзей, избежавших такого несчастья? Однако следующий, 122-й, вопрос был уже о радости по поводу лопнувшего банка, где держали деньги лучшие друзья Кри. Девочка растерянно перечитала название анкеты — «Я решил стать духом», — которое ничего не объясняло.

Наконец они кое-как одолели все 154 вопроса. Тогда Фибах, вызвав заклятием на одном из столиков телевизор, показал им короткий учебный мультик. Назывался он «Круговорот Жизни и спальня Смерти». Экран был поделен на две половинки — цветную, где двигались фигурки, и чёрную, застывшую. На чёрной стороне кто-то сидел в темноте и, слабо светясь, лукаво улыбался. На цветной стороне хохотали и резвились два глуповатых существа, одно — с чёлочкой, другое — с косичками (видимо, мальчик и девочка). А под травой и цветочками, по которой они беззаботно прыгали, в мрачном подвальчике сидела Смерть — скелет с косой — и зорко следила за ними. Пока дети резвились и играли, их лица покрылись морщинами, а волосы поседели. Превратившись в старичков, эти существа бросили мячик, ведёрко с песком и совок, сели и заплакали. Тогда Смерть грозно выросла из-под земли и замахнулась на старичков косой. Но тут с чёрной стороны экрана протянулась когтистая лапа и удержала косу. Дети-старички на коленях протянули руки к нежданному спасителю. Носато-ушастая голова старшего духа, показавшись им вслед за лапой, начала издавать приятные, курлыкающие звуки. Старички опрометью кинулись в её царство, а Смерть, оставшись на детской площадке без добычи, с досадой провалилась сквозь землю. Очутившись у себя в подвальчике, она поставила заржавевшую косу в угол, легла в кровать под траурным балдахином и задёрнула шторы. Затем по экрану замелькали полосы, и всё исчезло.

— Старая плёнка, — пробормотал Фибах. — Этими фильмами давно никто не занимался. И вообще, хватит на сегодня! А вам стоит поужинать, пусть вы ещё и не очень голодны после нашего пиршества…