Встреча в Зазеркалье - Антонова Анна Евгеньевна. Страница 23

– Извини, – тяжело дыша, проговорил он. – Попросили помочь...

– Ты как прошел? – мрачно поинтересовалась я.

– Да меня тут все знают, – отмахнулся он.

Тигры – единственное, что мне понравилось из всего представления. В них чувствовалась реальная сила, а остальных животных было просто жалко. Но сообщать об этом Витьке я не стала, чтобы он не решил, будто под «остальными животными» я имею в виду их семейный зоопарк. Ну вот, опять я все за другого придумала!

Выйдя из зала вместе с публикой, я решила, что сейчас мы опять отправимся «на точку», но Витька сказал:

– А теперь – за кулисы.

– А «на точку» не надо? – не удержалась я.

Он не заметил подвоха:

– Нет. Там сейчас только Катя – фотки выдает тем, кто в антракте фотографировался.

Я думала, за кулисами шумно и многолюдно – рабочие убирают декорации и реквизит, артисты обсуждают прошедшее представление, – но холл был по-прежнему полутемным и пустым, словно все вдруг стали невидимыми. Только запах животных и краски усилился.

– Да ты что, – засмеялся Витька, когда я поделилась с ним своими сомнениями. – Реквизит убирают по ходу представления, а обсуждать вообще ничего не обсуждают, если номер не новый. Все по домам торопятся.

А вот мы не торопились по домам. Витька показал мне репетиционную арену – такая же, только маленькая, даже несколько рядов для зрителей есть, – а потом и выход на большую. Высунувшись из-за кулис, я удивилась, какая она огромная. Купол вообще трудно разглядеть, а ведь сверху все казалось таким маленьким... Я представила, что выхожу на эту арену выступать, и от одной мысли у меня подогнулись коленки. Да, это вам не Снегурочку на вечере в лагере играть!

Витька нетерпеливо подергал меня за рукав:

– Пойдем?

Опять я отвлеклась и перестала замечать, что вокруг происходит! Все-таки имя накладывает свой зловредный отпечаток – слишком часто я себе Алису в стране чудес стала напоминать. Скоро точно в нору за каким-нибудь кроликом провалюсь...

– Рыжим кроликом, – пробормотала я себе под нос и, не удержавшись, засмеялась.

– Ты что? – удивился Витька. – Смешинка в рот попала?

– Рыжий кролик, – сквозь смех пояснила я. – Ведет в нору...

До него медленно, но верно дошло, он тоже неуверенно заулыбался:

– Точно! Кролик... Жалко, что не белый!

Мы оба расхохотались.

– Вот вы где, – неожиданно раздался голос Витькиного папы.

Мы обернулись, все еще хихикая.

– Вы идете? – спросил он. – А то мы каморку закрываем.

– Идем, – кивнул Витька и, не стесняясь папы, снова взял меня за руку.

Я так удивилась, что даже не стала сопротивляться.

Когда мы вернулись в «Фотоцирк», Витькин папа взвесил в руке знакомую сумку и задумался вслух:

– Нести домой питона? Здесь оставим, – наконец решил он. – Все равно завтра утреннее представление. Только водички ему подолью.

Он вылил из бутылок остывшую воду, заменил ее горячей из чайника, положил бутылки в сумку с питоном и застегнул ее на молнию. Мне очень хотелось еще разок увидеть своего нового четвероногого... то есть просто своего нового друга, но просить Витьку при папе я постеснялась, лишь тихо поинтересовалась:

– Он не задохнется?

– Нет, там дырочки есть, – успокоил он.

– А ему не страшно? – допытывалась я.

– Страшно, – подтвердил Витька и засмеялся.

Я надулась – опять издевается! – а он примиряюще пояснил:

– Лис, это же не человек. У животных нет понятия страшно-нестрашно. Скажу тебе по секрету: у них даже нет понятия свободы-несвободы!

– А ты откуда знаешь? Сами рассказали?

– В книжке прочитал.

– Тебя послушать, у животных ни о чем понятия нет!

– Есть, – кивнул он. – Хороших и плохих условий жизни. И можешь не жалеть зверей в зоопарке, цирке или у кого-то дома, – с намеком посмотрел на меня он. Мысли мои, что ли, читает? – Им там гораздо лучше, чем в дикой природе на так называемой свободе.

– Ребят, идемте, – позвали нас Витькины родители, и мы стали поспешно одеваться.

Не судьба мне сегодня в зеркало посмотреть, запоздало сообразила я, натягивая новую шапку. Надо будет в фойе незаметно заглянуть...

– Подождите! – вдруг завопил Витька. – Я Алисе фотки забыл отдать! Где же они... сюда в антракте положил...

Так вот чем он в антракте занимался!

Его папа, потеряв терпение, сказал:

– Вить, вот тебе ключи, будете уходить, закроешь комнату и сдашь на вахту. А то жарко вас ждать одетыми.

– Только закрой обязательно, – обеспокоенно добавила мама. – Не забудешь?

– Нет, – отмахнулся он, перебирая кучу конвертов на столе.

Я бы на месте Витькиных родителей не поверила, но они подхватили переноски с лисой и кроликом – видимо, животных с более тонкой душевной организацией все же нельзя было оставлять здесь на ночь, – попрощались и ушли.

– Сюда клал... – бормотал Витька, роясь в каких-то бумагах.

Мне тоже было жарко в пальто, но снимать его не хотелось – как будто я здесь навеки поселиться собираюсь. Тем более он тоже остался в куртке.

– Вот, – наконец торжественно объявил Витька, протягивая мне конверт. – Это тебе.

– На память о цирке, – пробормотала я и хихикнула. – Давай потом посмотрю, – сделала робкую попытку я, но он возмутился:

– Когда еще потом? Открывай!

– А ты уже видел? – с подозрением поинтересовалась я.

– Нет, когда. Торопился с тобой тигров посмотреть.

В груди что-то сжалось. Торопился...

– Ну открывай, – нетерпеливо сказал он и хотел забрать у меня конверт, но я не позволила. Я должна увидеть это первой.

Напрасно я тряслась, фотки получились вполне приличные: и волосы у меня не растрепались, и свитер не сбился, и улыбка вполне милая. Зверьки тоже как будто понимали, что фотографируются, – сидели у меня в руках вполне непринужденно.

– Что значит – профессионал снимал, – хвастливо заявил заглядывающий через мое плечо Витька.

– Да, ты настоящий профессионал! – съехидничала я.

– А что, разве плохо снял? – обиделся он.

– Хорошо, хорошо, – успокоила я. – Я даже не ожидала. Спасибо.

– Не ожидала, – передразнил он и позвенел ключами: – Ну все, теперь точно можем идти.

Он запер дверь, мы миновали пустой холл – сейчас, когда все разошлись, здесь стало даже немного жутко – и попали к служебному выходу. Витька отдал ключи вахтеру, расписался в каком-то журнале, и мы вышли на улицу.

Погода и днем была хорошей, а к вечеру стала просто сказочной – утих мороз, унялся ветер, медленно пошел снег. Окрестности цирка оказались совсем не похожи на город – нет луж, слякоти и грязного асфальта, везде сугробы, чистые утоптанные дорожки – и я вспомнила наш лагерь. Здесь почти так же красиво, как там. И погода самая новогодняя. Жаль только, что Новый год уже прошел...

– О чем думаешь? – нарушил молчание Витька.

– О Новом годе, – честно сказала я.

Он замешкался с ответом, и я торопливо – только бы не решил, будто я на что-то намекаю! – заговорила:

– Здесь красиво – почти как в лагере. Вот и вспомнила.

– Да, в лагере было круто, – согласился он.

И теперь я не нашлась, что ответить.

Снег падал крупными хлопьями, сквозь него светились гирлянды, развешанные на голых ветках деревьев, усиливая новогоднее настроение.

– Елочка, гори, – пробормотала я фразу из своей роли.

– А вот и я, ребятки! – басом откликнулся Витька.

Мы засмеялись, и я облегченно вздохнула – немного спало сковывающее меня напряжение.

– Жалко, лису забрали, – пошутила я. – Сейчас бы погуляли с ней...

– Ага, – подхватил он. – Опять бы все окрестные собаки сбежались.

– Зато снега много, есть где побеситься.

– Побеситься, говоришь? – он оценивающе посмотрел на меня, потом на сугроб и прежде, чем я успела возмутиться, опрокинул в снег.

Я не спешила вставать, глядя в темное зимнее небо сквозь искры разноцветных лампочек.

– Лис, ты что? – испуганно наклонился ко мне Витька.