Легион - Блэтти Уильям Питер. Страница 27

– Ну, хорошо, но в чем же, наконец, заключается твоя теория? – настаивал Дайер. Следователь хитро улыбнулся.

– Я все еще корплю над ней, святой отец. Мое подсознание собирает ее по кусочкам и отшлифовывает.

Дайер отвернулся и тяжело опустил голову на подушки.

– Как я измучился, – вздохнул он и уставился в темный экран неисправного телевизора.

– Тогда еще один намек, – не унимался Киндерман.

– Когда же починят эту дурацкую штуковину?

– Перестань язвить в мой адрес и выслушай намек. Дайер откровенно зевнул.

– Кстати, это из твоего Евангелия, – продолжал Киндерман. – То, как ты поступаешь со слабым, так ты поступаешь со Мной, – перефразировал он.

– Установили бы здесь хоть какие-нибудь игровые автоматы, что ли. «Космических завоевателей», например.

– "Космических завоевателей"? – как эхо повторил Киндерман и задумался.

Дайер повернулся к нему и попросил:

– А ты не можешь купить мне газету в местном киоске?

– Какую именно? «Глобус» или «Звезду»?

– Мне кажется, «Звезда» выходит по средам, правда?

– Да нет, я пошутил. Я просто искал связь между нашими мирами. Дайер обиделся:

– А почему тебе не нравятся эти газеты? Вот недавно там писали, что Мики Руни лицезрел призрака, как две капли воды похожего на Авраама Линкольна. Ну, где только еще ты об этом прочитаешь?

Детектив сунул руку в карман и начал там шарить :

– Вот, у меня здесь есть несколько книжонок, может, они тебя развлекут, – предложил он Дайеру. Тот задержал взгляд на названиях и поморщился.

– Документальные исследования, – сердито проворчал он. – Тоска. Мне бы роман какой-нибудь. Киндерман поднялся со стула:

– Хорошо, я принесу роман. – Затем подошел к столику и взял карту назначений. – Какой именно? Исторический?

– Купи мне «Угрызения совести», – потребовал Дайер. – Я уже дошел до третьей главы, но забыл захватить роман в больницу.

Киндерман посмотрел куда-то мимо него, положил карту на место и, повернувшись, медленно направился к двери.

– После обеда, – пообещал он. – Перед обедом нельзя возбуждаться. Да и мне, кстати, тоже неплохо было бы перекусить.

– После поглощения трех гамбургеров?

– Двух. Но кто же тут их подсчитывает?

– Если у них этого романа нет, возьми «Принцессу Дейзи», – крикнул ему вслед Дайер.

Покачивая головой, Киндерман покинул палату. Двинувшись вдоль коридора, он внезапно остановился. У дежурного столика следователь заметил Амфортаса, записывающего что-то в блокнот. Киндерман быстро подошел к врачу, меняя на ходу выражение лица. Он прикинулся озабоченным и встревоженным.

– Доктор Амфортас? – мрачно произнес Киндерман. Невропатолог поднял глаза.

«Снова эти глаза, – подумал Киндерман. – Что за тайна прячется в них?»

– Я бы хотел поговорить с вами об отце Дайере, – начал было следователь.

– С ним все в порядке, – коротко доложил Амфортас и вновь вернулся к своему блокноту.

– Да, мне известно, – не отступал Киндерман. – Но я хотел бы поговорить о другом. Это чрезвычайно важно. Мы оба – друзья отца Дайера, но кое в чем я помочь ему не могу. Только вы.

Встревоженный тон лейтенанта привлек, наконец, взимание врача, и взгляд печальных темных глаз застыл на лице Киндермана.

– Что случилось? – поинтересовался он. Следователь огляделся и заговорил:

– Ну, только не здесь. Может быть, поищем более Укромное местечко? – Он взглянул на часы. – Кстати, мы могли бы пообедать.

– Я никогда не обедаю, – заявил Амфортас.

– Тогда вы можете смотреть на меня. Пожалуйста, это очень важно.

Амфортас внимательно изучал его и колебался.

– Ну, хорошо, – наконец согласился он. – А нельзя ли поговорить у меня в кабинете?

– Я очень голоден.

– Тогда я сейчас оденусь.

Амфортас ушел и вскоре вернулся в своем синем свитере.

– Ну вот, я готов, – сказал он Киндерману. Тот посмотрел на свитер и заметил:

– Вы так замерзнете. Надо еще что-нибудь накинуть.

– Этого хватит.

– Нет-нет, оденьтесь потеплее. Я уже вижу заголовки завтрашних газет: «Невропатолог наповал сражен морозом. Неизвестный полный мужчина разыскивается для дачи показаний». Набросьте сверху какую-нибудь кофту. Чтобы стало совсем тепло. Иначе вина тяжким бременем обрушится на меня. А кроме того, вы, по-моему, не больно-то пышете здоровьем.

– Все в порядке, – тихо возразил Амфортас. – Но все равно спасибо вам за заботу. Киндерман казался удрученным:

– Ну, хорошо, – смирился он. – Во всяком случае, я вас предупреждал.

– И куда мы пойдем? Только не очень далеко.

– В «Могилку», – ответил Киндерман. – Ну, двинули.

Он ухватил врача под руку и вместе с ним направился к лифтам.

– Вам будет очень полезно поесть. Да и прогуляться по свежему воздуху тоже. Это улучшает цвет лица. А обед фигуре не повредит. Кстати, ваша матушка в курсе, что вы пропускаете обеды? Ну, хорошо, я уже понял, что вы очень упрямы. Это заметно. – Киндерман окинул взглядом врача. Что это, улыбка? Кто знает? «Да, трудный случай, очень трудный», – констатировал про себя лейтенант.

По дороге в «Могилку» Киндерман задавал бесчисленные вопросы о состоянии Дайера. Амфортас был занят своими мыслями и поэтому отвечал очень коротко или кивал. А то и просто отрицательно качал головой. Выходило, что такие симптомы, как у Дайера, в некоторых случаях действительно давали повод заподозрить мозговую опухоль, но у священника это, скорее всего, было связано с излишним напряжением и усталостью. Он очень много работал и переутомился.

– Переутомился? – удивленно воскликнул Киндерман, когда они уже входили в «Могилку». – Напряжение? Кто бы мог подумать? Да он же нынче как вареная лапша!

В «Могилке» столики были накрыты чистыми скатертями в красно-белую клетку, а за большой круглой дубовой стойкой подавали пиво в высоких стеклянных кружках. Стены украшали многочисленные гравюры, изображавшие сценки из прошлой жизни Джорджтауна. Народу было не так уж много, приближалось время ленча. Еще при входе Киндерман приметил уютный кабинет.

– Вон туда, – указал он, и скоро они уже сидели за небольшим столиком в нише.

– Я так голоден, – повторил Киндерман. Амфортас ничего не ответил. Он сложил на коленях руки и, склонив голову, молча уставился на них.

– Вы будете что-нибудь есть, доктор? Амфортас только покачал головой.

– Ну, что там насчет Дайера? – спросил он. – Что вы мне хотели рассказать?

Киндерман наклонился к нему и яростно прошептал:

– Не чините ему телевизор.

Амфортас удивленно посмотрел на Киндермана:

– Простите, не понял вас.

– Не чините ему телевизор. А то он все узнает.

– Что он узнает?

– Вы еще не слышали про убийство священника?

– Конечно, слышал, – сказал Амфортас.

– Этот священник был закадычным другом отца 'Дайера. И если вы почините телевизор, то он узнает об этом из новостей. И еще: не приносите ему газет, доктор. И запретите сестрам.

– И для этого вы привели меня сюда?

– Не будьте так жестоки, – упрекнул врача Киндерман. – У отца Дайера очень чувствительная душа. И в любом случае, пока человек лежит в больнице, лучше его не расстраивать.

– Но он уже знает.

Следователь остолбенел:

– Он знает?

– Да, мы с ним говорили об этом, – подтвердил Амфортас.

Следователь отвернулся и понимающе покачал головой.

– Как это похоже на него, – наконец заговорил Киндерман. – Он не хотел беспокоить меня, поэтому притворился, что абсолютно ничего не знает.

– Так зачем вы привели меня сюда, лейтенант? Киндерман повернулся к врачу. Амфортас пристально смотрел на него.

– Зачем я привел вас сюда? – смущенно пробормотал Киндерман. Он уставился на Амфортаса, стараясь выдержать этот вопрошающий взгляд, и щеки у него начали краснеть.

– Вот именно, зачем? Видимо, все-таки не для того, чтобы поговорить о неисправном телевизоре, – съязвил Амфортас.

– Да, я вам солгал, – выпалил вдруг следователь. Теперь у него пылало все лицо, он отвернулся и засмеялся: – От вас ничего не скроешь. Я не знаю, как мне сохранять полное спокойствие и невозмутимость. – Киндерман снова повернулся к Амфортасу и беспомощно вскинул над головой руки: – Да, я виновен. Я бесстыжий. Я солгал. Но я ничего не мог поделать с собой, доктор. Неведомые силы побороли меня. Я предлагал им пряник и уговаривал: «Подите прочь!», но они-то знали мою слабинку, поэтому не отступали и твердили: «Солги, иначе на обед ты получишь какой-нибудь дрянной бутербродик с ломтиком прокисшей дыни!»