С Барнаби Бракетом случилось ужасное - Бойн Джон. Страница 3

Элинор зашла домой, и дети бросились к ней здороваться, а в возбуждении своем чуть не сбили ее с ног.

— Он же такой маленький, — удивленно сказал Генри. (По крайней мере, в этом отношении Барнаби был совершенно обычен.)

— И пахнет вкусно, — сказала Мелани, хорошенько его обнюхав. — Как смесь мороженого с кленовым сиропом. Как его вообще зовут?

— Можно, мы будем звать его Джим Хокинс? [2] — спросил Генри, который донельзя полюбил книжки с приключениями.

— Или Петер-козопас? [3] — спросила Мелани, всегда шедшая по стопам старшего брата.

— Его зовут Барнаби, — ответил Элистер. Он тоже вышел к дверям и теперь целовал жену в щеку. — В честь вашего дедушки. И дедушки вашего дедушки.

— Можно подержать? — спросила Мелани и вытянула руки к младенцу.

— Пока не стоит, — ответила Элинор.

— А мне можно? — спросил Генри, у которого руки были длиннее, чем у сестры, и он был на три года старше.

— Барнаби никто держать не будет, — отрезала Элинор. — Никто, кроме вашего папы и меня. Во всяком случае — пока.

— Я бы и сейчас держать его не стал, если ты не против, — сказал Элистер, глядя на своего сына так, словно тот сбежал из зоопарка и его следует туда вернуть, пока он не испортил им мягкую мебель.

— Ты ведь тоже за него отвечаешь, — резко сказала Элинор. — Не думай, будто я стану одна заботиться об этом… этом…

— Ребенке? — подсказала Мелани.

— Да, полагаю, это слово ничем не хуже других. Не думай, что я стану заботиться об этом ребенке одна, Элистер.

— Я, разумеется, рад буду помочь, — сказал тот, отводя взгляд. — Но ты ж его мать.

— А ты — отец.

— Но он же к тебе, похоже, привык. Погляди на него.

Элистер и Элинор посмотрели в лицо Барнаби, и тот им улыбнулся, радостно замахал ручками и ножками, однако родители в ответ ему улыбаться не стали. Генри и Мелани удивленно переглянулись. Они не привыкли к тому, что их родители так грубо разговаривают друг с другом. Дети достали подарок, который купили днем раньше на те деньги, которые вместе откладывали.

— Это для Барнаби, — сказала Мелани, протягивая сверток маме. — Добро пожаловать в нашу семью. — В руках у нее была маленькая шкатулка, завернутая в праздничную бумагу, и сердце Элинор чуть-чуть дрогнуло: они так рады маленькому братику. Она протянула за подарком руку, но взять не успела: Барнаби опять плавно полетел вверх. С него на пол соскользнуло одеяльце, а сам он долетел до потолка — тот располагался гораздо выше, чем в кабине такси. И был гораздо жестче для головы.

— Уа, — вякнул Барнаби Бракет, растянувшись на нем всем телом. Он смотрел на свою семью сверху, и лицо у него теперь было решительно недовольное.

— Ох, Элистер! — воскликнула Элинор, в отчаянии всплеснув руками. А Генри и Мелани ничего не сказали — они просто вытаращились, разинув рты, с немалым изумлением на лицах.

Появился Капитан У. Э. Джонз — он зевал, потому что его разбудили. Посмотрел на ту семью, которая его кормила, купала и держала в неволе, а потом перевел взгляд туда, куда смотрели дети, и увидел на потолке Барнаби. Его хвост тут же яростно завилял, а сам он загавкал. «Гав! — гавкал он. — Гав! Гав! Гав!»

Чуть погодя — хотя и не совсем сразу, как этого можно было ожидать, — Элистер залез на стул достать сына. Теперь за него отвечал он, потому что Элинор отправилась в постель с чашкой горячего молока и головной болью. С неохотой он дал Барнаби бутылочку, затем сменил ему подгузник, но едва подсунул ему под попу свежий, как Барнаби решил сходить по-маленькому еще разок — и в воздух идеальной аркой взметнулась золотая струйка. Наконец Элистер уложил ребенка в колыбельку, а сверху пристегнул ремешками от рюкзака Генри, чтобы младенец не взлетел снова. В конце концов Барнаби уснул, и ему, вероятно, снилось что-то смешное.

— Мелани, следи за своим братом, — сказал Элистер, усаживая девочку с ним рядом. — Генри, пойдем, пожалуйста, со мной.

Отец с сыном прошли через сад к соседу и постучали в дверь.

— Чего надо, Бракет? — спросил угрюмый старик мистер Коуди, извлекая из передних зубов крошку табака. Затем он щелчком отправил ее на землю им прямо под ноги.

— Позаимствовать у вас фургон, — объяснил Элистер. — И трейлер с ним вместе. Всего на часок-другой, больше не нужно. И мы, разумеется, заплатим за бензин.

Им разрешили, и Элистер с Генри поехали по мосту через Сиднейскую гавань в город, а там добрались до универсального магазина на Маркет-стрит, где и купили три огромных матраса. Каждый был рассчитан на двуспальную кровать. Еще они приобрели коробку двенадцатидюймовых гвоздей и молоток. Вернувшись домой, они затащили матрасы в гостиную, где Мелани сидела ровно там же, где ее оставили, и не спускала глаз со своего младшего брата.

— Как он? — спросил Элистер. — Без хлопот?

— Без, — кивнула Мелани. — Спал все время.

— Хорошо. Теперь отнеси его на кухню, будь умницей. А мне тут надо кое-что сделать.

Из сарая во дворе Элистер принес две стремянки и поставил их в разных концах гостиной, после чего на одну влез сам, держа матрас за левый край, а на другую стремянку залез Генри — он держал матрас за правый.

— Теперь держи ровно, — сказал сыну Элистер.

Из нагрудного кармана он достал первый длинный гвоздь и молотком приколотил угол матраса к потолку. Гвоздь вошел довольно легко — туго было лишь пробивать половицы комнаты этажом выше. Но все равно времени это заняло немного.

— А сейчас другой угол, — сказал Элистер, передвинув стремянку и приколотив на место следующую часть матраса.

Так он трудился около часа и всего израсходовал двадцать четыре гвоздя. А когда закончил, ранее белый потолок превратился в плисовую цветочную поляну средней жесткости «Беллиссимо» из магазина «Дэйвид Джоунз».

— Что скажешь? — спросил сверху Элистер у сына, рассчитывая на одобрение.

— Необычно, — ответил Генри, чуть подумав.

— Не поспоришь, — согласился его отец.

От всего этого грохота Барнаби уже проснулся и неразборчиво забулькал из колыбельки, а Мелани принялась щекотать ему ручки, шейку и вообще всячески ему досаждать. У Элинор голова болеть тоже не перестала, и она спустилась разузнать, что это за адский грохот тут стоит. Увидев, что ее муж сделал с потолком гостиной, она уставилась на него, на миг лишившись дара речи. Неужели все в этом доме окончательно спятили?

— Что это за?.. — спросила она, с трудом подыскивая слова, но Элистер ей просто улыбнулся и вынес в центр комнаты колыбель. Затем расстегнул ремешки, и младенец снова взлетел кверху. Только теперь головой он не ударился и не сказал «Уа». Посадка на потолок прошла намного мягче, и он, похоже, остался этим очень доволен — так и лежал снизу на матрасе, играл с пальчиками на руках, изучал пальчики на ногах.

— Получилось, — сказал довольный Элистер, повернувшись к жене. Он рассчитывал, что она будет довольна тем, что он сделал, но Элинор — женщина совершенно обычная — пришла в ужас.

— Выглядит смехотворно! — воскликнула она.

— Но это же ненадолго, — сказал Элистер. — До тех пор, пока он не угомонится, вот и все.

— А если он никогда не угомонится? Мы же не можем оставить его там насовсем.

— Поверь мне, рано или поздно ему надоест эдак парить в воздухе, — стоял на своем Элистер. Он пытался смотреть на вещи оптимистично, хотя никакой особой надежды при этом не чувствовал. — Подожди, сама увидишь. Но до тех пор нельзя давать ему биться головой всякий раз, когда он будет от нас упархивать. Он себе мозги повредит.

Элинор на это ничего не ответила — она предалась унынию. Легла на диван и стала смотреть вверх на сына, зависшего в одиннадцати футах у нее над головой. Что же она такого натворила, за что ей это ужасное несчастье? В конце концов, она совершенно обычная женщина. Таким не полагаются летучие младенцы.