Соло для влюбленных. Певица - Бочарова Татьяна. Страница 32

Лариса очнулась лишь тогда, когда машина въехала во двор ее дома. Весь путь Евгений деликатно промолчал, ни разу не потревожив ее пустой болтовней.

– Женечка, спасибо тебе огромное! – искренне поблагодарила его Лариса, вылезая из «десятки». Она чувствовала себя гораздо лучше: сердце совсем прошло, вернулась способность спокойно и здраво мыслить.

– Не за что, – тепло улыбнулся Богданов. – В другой раз, отправляясь в прокуратуру, не забудь взять с собой валидольчику. И мой тебе совет: не принимай все так близко к сердцу.

– Постараюсь, – Лариса заставила себя улыбнуться ему в ответ. «Не принимай близко к сердцу!» Если б он только мог догадываться, насколько близко к ее сердцу вся эта трагедия! Но он не знает, и никто не знает.

Она кивнула Богданову, махнула ему на прощание рукой и скрылась в подъезде.

Очутившись в квартире, Лариса первым делом распахнула настежь все оконные створки, устроив в комнатах грандиозный сквозняк. В другой бы раз она подумала, прежде чем подвергать себя угрозе простудиться накануне премьеры, но сейчас главное было избавиться от состояния дурноты и апатии. Свежий ветерок, разгуливающий по дому, как нельзя лучше справлялся с этой задачей, и через пятнадцать минут Лариса была готова к серьезному разговору с Глебом.

Она снова набрала его домашний номер и с досадой опустила трубку на рычаг. Так и не освободилось! Похоже, что-то не в порядке с телефоном или его отключили. Во всяком случае, звонить дальше бесполезно.

Лариса сделала последнюю попытку достать Глеба через его сотовый номер, но и тут ее постигла неудача. Телефон был заблокирован.

Ждать до завтра, пока они не увидятся на репетиции? Нет, это исключено. Они должны поговорить и немедленно. Вот дьявольщина, она месяц почти знакома с Глебом, а так и не удосужилась узнать, где он живет. Знает только, что в Марьино. Но какой от этого смысл?

Лариса в ярости и отчаянии прошлась по комнате взад-вперед. Нечего сказать, хороши отношения, когда она не знает местожительство своего любовника! Идиотка, право слово! Что теперь делать? Лепехову позвонить? Говорят, он сам лично снимал для нового солиста квартиру.

Придется, хоть это и унизительно. Лепехов прекрасно знает о характере их отношений. Демонстрировать ему, что Глеб скрывает от нее часть свой жизни, не очень хочется. Но что поделать?

Лариса уже подошла к телефону, сняла трубку, но вдруг остановилась, осененная гениальной мыслью.

Стоп! Что она дурака валяет? У Павла ведь был компьютерный диск с адресами всех телефонных абонентов Москвы. Точно был, Лариса когда-то разыскала по нему одну из своих школьных подруг, уехавшую из их района невесть куда и оставившую одноклассникам лишь номер телефона. Телефон был точно так же выключен или сломан, а одному парню из класса необходимо было срочно увидеться с затерявшейся девушкой. И тогда, покопавшись в базе данных, Лариса отыскала нужный адрес.

Вопрос лишь в том, оставил Павел этот диск или увез с собой. Скорее всего, не увез, потому что у него давно уже другой компьютер, гораздо более мощный, чем тот, который он оставил Ларисе. И все нужные ему программы он давно ввел в компьютерную память.

Лариса выдвинула ящичек компьютерного стола, вытащила хранившиеся там диски и дискеты, не спеша, методично пересмотрела их. Так и есть! Вот он, собственной персоной.

Она вставила диск в дисковод, дождалась, пока программа распечаталась. Отыскала нужный телефон и записала адрес.

Вот так-то! На свете нет ничего невозможного. Если Магомед не идет к горе, то гора придет к Магомеду. И плохо будет этому Магомеду, ох как плохо!

Лариса сварила кофе, заставила себя сжевать пару бутербродов, хотя аппетита не было никакого. Сполоснула чашку и блюдце под струей воды, машинально отметив при этом, что давно пора вызвать водопроводчика и починить не до конца закрывающийся кран. Затем придирчиво оглядела себя в зеркале, заново накрасилась и, поменяв строгий костюм, в котором ездила к Бутрименко, на джинсы и легкую футболку, спустилась к машине.

Дорога до Марьино оказалась неблизкой, но зато Лариса в мелочах продумала все, что скажет Глебу.

Нет, она, конечно, не выдаст его Бугрименко, но Глеб должен знать обо всем. О том кошмаре, в котором она очутилась из-за него. О Вере Коптевой. О маленькой Леле. Он обязан знать всю правду, сколь бы тяжелой она ни была. Только так он частично заплатит за свой проступок и за те жертвы, на которые идет для него Лариса.

Она разыскала дом, старый, грязный, с заброшенный двориком, в котором не было ничего, кроме покосившихся детских качелей и убогой лавчонки из потемневших досок. Подъезд был ничем не лучше: в нем отчаянно пахло кошками, на стенах красовались многочисленные нецензурные надписи, выполненные мелом, масляной краской и углем. Однако, ну и Лепехов! Мог бы подыскать солисту более презентабельное жилье, а главное, поближе к центру. Это ж бог знает какая далища! Она на месте Глеба сюда вообще бы не возвращалась, жила бы себе припеваючи у нее в уютной, отремонтированной квартире в Перове. Так ведь нет, что-то тянет его сюда, в эту дыру!

Дверь в квартиру оказалась неожиданно новенькой, обитой коричневым дерматином, с блестящей табличкой, на которой значился номер «тридцать четыре». Лариса надавила на кнопку. Прохрипел дребезжащий, прерывистый звонок, как бы доказывая, что новая дверная обивка всего лишь случайность в окружающем интерьере.

За дверью было тихо. Открывать никто не спешил. Лариса с испугом подумала, что Глеб мог уйти и в квартире пусто. Однако вряд ли. Она десять минут назад звонила из машины – было по-прежнему занято. Хотя почему, собственно, она решила, что раз телефон занят, то Глеб обязательно дома? Сама же подозревала, что аппарат сломан или выключен. И вот примчалась, даже мысли не допустив о том, что едет в пустую квартиру.

Лариса вздохнула и снова нажала на кнопку. Затем еще несколько раз. Послышался легкий шум, в замке завозились, и дверь распахнулась. На пороге перед Ларисой предстал Глеб. Она почувствовала такую радость, будто уже никогда не чаяла разыскать его, словно то, что он стоял здесь, перед ней, было неслыханным чудом.

– Ой, это ты? – На его лице возникло удивление и растерянность. – Ты как меня нашла? Что-нибудь случилось?

– В общем, да, – Лариса сделала шаг ему навстречу. – Войти можно?

– Конечно, – он отодвинулся, пропуская ее в квартиру. Лариса заметила, что выглядит он как-то странно, не так, как всегда. Говорит медленнее, чем обычно, вид ошалевший, будто только что проснулся. Или он действительно спал?

– Я тебя разбудила?

– Нет… а вообще-то да, – он продолжал стоять на месте, не делая никакой попытки обнять Ларису, что тоже было странно.

В коридоре тускло горела лампа на стене, освещая грязь и беспорядок, царившие вокруг. Дверь в единственную комнату была приоткрыта, и Лариса увидела диван, действительно разложенный, со скомканным на нем покрывалом и промятой диванной подушкой. В квартире чувствовался слабый, но приторный запах чего-то, но чего – Лариса определить не смогла. Возможно, так пахла затхлая, старая чужая обстановка.

Глеб в ожидании смотрел на Ларису блестящими глазами, казавшимися черными из-за расширившихся зрачков. Прядь волос у него прилипла ко лбу. Лариса дотронулась до них, чтобы убрать. Лоб был влажный и холодный.

– Ты не заболел? – встревожилась она. – Спишь посреди бела дня. Выглядишь как-то странно. Премьера на носу, Лепехова кондрашка хватит.

– Да нет, – неуверенно ответил Глеб. – Вроде здоров. Просто устал за эти дни, решил отоспаться.

– Зайдем в комнату или так и будем торчать в коридоре?

– Зайдем, конечно. Только у меня там… сама увидишь, не совсем убрано.

– Ладно, переживу как-нибудь. – Лариса взяла его за руку, потянула за собой.

Неожиданно он резко освободился, обогнал ее, точно спешил войти в комнату первым. Движения Глеба удивили Ларису – необычные, резкие и угловатые взамен привычной кошачьей пластики.