Дороги призраков - Голден Кристофер. Страница 14

– У нас мало времени, – прошептал он. – Очень скоро мне придется уехать.

Микаэла молча смотрела на него.

– Я видел, как ты страдаешь, Микаэла, – продолжал Альберт. – И молился о том, чтобы, когда я удалюсь в изгнание, ты была бы со мной. Если Маэстро ангел будущего, то он ангел тьмы. Но ты, Микаэла, ты просто ангел. Мне кажется… я люблю тебя.

На это Микаэла не нашла что сказать. Но когда Альберт подошел ближе и заключил ее в объятия, она не отстранилась. Микаэла поняла, что больше не одинока.

Глава 4

Они вернулись.

Обрамленный серебристым лунным сиянием, призрак Антуанетты Рене отдернул занавески в спальне сына в Гейтхаусе. Фигуры в капюшонах, как стервятники, ожидающие добычи, расположились на лужайке перед домом. Как их много! Магическими взрывами они пытаются пробить отверстия в тех защитных барьерах, которые воздвиг ее сын вокруг Гейтхауса. Сзади послышался хриплый кашель сына.

Он забрался в Благословенный Котел с отрубями, чтобы восстановить силы. Морщинистые руки с крупными венами нетвердо держали Большое Копье, которое, вероятно, больше не действовало, так как смерть ее сына, казалось, уже была близко. Он еще мог поддерживать силы, погружаясь в Котел трижды в день, но оба они понимали, что скоро этого будет уже недостаточно. Ее сын должен умереть.

Она задрожала, предчувствуя конец: конец всего Доброго, конец мира. Она верила, что Жан-Марк выполнит свою миссию: он продержится, пока ее внук не будет возвращен домой. Жан-Марк был сыном своегоотца, а Антуанетта была предана Анри Рене всем своим существом.

Она отчетливо помнила тот день, когда встретила Анри. На мгновение она позволила себе отдаться воспоминаниям, перенесшим ее в то место, где она отдала ему свое сердце…

– Говорят, он очень опасный человек, – прошептала Антуанетте хорошенькая американская кузина Мари, когда обе они, сжав зубы, ожидали, пока темнокожие молчаливые девочки зашнуруют им тугие, сдавливающие тело корсеты. Белокурые волосы Мари были уложены локонами, красиво обрамлявшими ее личико; у Антуаннеты непослушные цвета воронова крыла пряди разметались по плечам – совсем не по моде. И тем не менее молодые люди частенько говорили, что предпочитают ее простую прическу всем остальным. Лесть? Возможно. Разве это так уж важно?

Мари продолжала:

– Говорят, у монсеньора Рене есть пикантная подружка, понимаешь?

Антуанетта пожала плечами, как истинная француженка чувствуя свое превосходство в таких делах.

– У красавца мужчины есть личная жизнь? А почему нет?

– Антуанетта Кормье, ты меня шокируешь! – взвизгнула Мари, пихая ее. – Даже не думай в подобном тоне говорить в присутствии моей маман!

Антуанетта усмехнулась:

– Никогда. Но тебе я скажу: мы во Франции допускаем, что у мужчин может быть аппетит не только в отношении еды.

– Аппетит! – Мари была сильно удивлена. – Как ты можешь так думать!

– И у некоторых женщин тоже аппетит изрядный, – добавила Антуанетта, наслаждаясь произведенным эффектом. – Многие женщины периодически испытывают голод. Возможно, я, возможно, ты.

Мари набросилась на кузину, колотя ее маленькими кулачками.

– Антуанетта, я заявляю тебе, что ты похотливое существо без признаков морали. А я леди. Я никогда не сделаю того, что ты предлагаешь!

С корсетами было покончено, на сцену явились нижние юбки, целые ярды кружев, а потом бархатные платья, заказанные Антуанеттой в Париже.

И еще один момент с такой четкостью запечатлелся в ее сознании, что даже сейчас, в Бостоне, спустя почти век после смерти Анри он возникал у нее перед глазами. Анри Рене встречал двух кузин и родителей Мари около распахнутых кованых ворот своего дома -Гейтхауса. У него был необыкновенно элегантный вид: черный наряд очень шел к его темным волосам и усам. Как грациозно склонился он в старомодном поклоне, как изысканно изъяснялся по-французски, хотя уверял, что родился в Италии, а большую часть жизни провел в Англии!

Оказалось, что вечер предполагалось провести вне дома; он даже не потрудился пригласить их внутрь, что одним показалось по меньшей мере странностью, а другим – просто-напросто грубостью. Общество, состоявшее в основном из близких друзей, разместилось в саду, залитом лунным светом. Наблюдая за гостями, Антуаннета заметила, что они внимательно приглядываются к двум кузинам. Антуанетта догадалась, что их рассматривали как потенциальных невест загадочного и очаровательного Анри Рене.

От Антуанетты не укрылось, что Анри Рене молча наблюдает за ней. Было в нем нечто притягательное, завораживающее. Ей вдруг безумно захотелось познакомиться с ним поближе Словно почувствовав это, Анри Рене приблизился к ней и протянул руку.

– Мадемуазель, – проговорил он, затаив дыхание. – Хотите прогуляться?

– Да, месье, – ответила она и последовала за ним, даже не подумав взять спутницу и не удивляясь, почему никто не сопровождал их.

Она проигнорировала и язвительный шепот Мари, обжегший ее ухо:

– Похоже, дорогая кузина Антуанетта, ты пылаешь вовсю.

И действительно, это была страсть, выходившая-за грань физического и земного. Под серебряной луной, в саду, благоухающем розами, он излил свое сердце и свою душу. Остальные гости были просто иллюзией, воплощениями, которые он создал при помощи магии и волшебства.

– Не знаю, как это получилось, но ты связана с моим домом, – сказал он.

Потом он взял ее на руки. Соглашение было заключено.

Жан-Марк родился три года спустя. Несмотря на поддержку магии, роды оказались долгими и мучительными. В ту ночь, приняв, на руки сына, Анри расплакался:

– Мне так жаль. Прости меня. Ты еще не сказал ни одного слова, а твоя судьба уже решена.

Через некоторое время в гавани Бостона появился кошмар, который решил и судьбу Антуанетты.

Джайлс стоял у окна своего дома, наблюдая за двумя членами Совета, которые якобы охраняли его. Они явились только сегодня, и при первом же разговоре выяснились некоторые тревожные факты.

Во-первых, никто не видел Микаэлу, и Совет Наблюдателей официально объявил ее умершей. Джайлс опечалился, но не потерял надежду. Во-вторых, никто не слышал о человеке по имени Мэтт Палламэри. Последний факт не удивил Джайлса. Этого человека явно подослали к нему, чтобы как-то нейтрализовать, но не убить. Однако он не мог понять, какую цель они преследовали. И наконец, по последним сведениям, полученным всего несколько часов назад, Ян Вильяме, служащий при штабе Совета, исчез.

Этого и надо было ожидать. Совет выделил охранников для Джайлса, и Вильяме догадался, что они разоблачат Палламэри. А Вильяме лично поручился за него.

К несчастью, Вильяме вышел на контакт с Баффи, Ангелом и Озом в Англии и отослал их в Лондон. Джайлс молился, чтобы там не оказалось западни. Он не мог связаться с ними и сильно переживал. Джойс чувствовала его беспокойство, поэтому он предпочитал болтать со своими «стражами», чем маячить у нее перед глазами.

Наконец раздался телефонный звонок. Это была Баффи.

Джойс стояла рядом и жадно ловила каждое слово, пока Джайлс разговаривал по телефону. Куратор жестами объяснил ей, что передаст трубку, когда сам закончит разговор. Ее страх за Баффи был настолько велик, что Джайлсу хотелось хоть чем-нибудь успокоить ее. Обычные советы не волноваться здесь были неуместны.

– Итак, – сказала Баффи, – этот Ян Вильяме предполагал, что нас съест… Ангел, как она называлась? Я не знаю, какая-то орлица-монстр, и ей почти удалось унести Оза. А уж если бы у этой твари не получилось, то наготове были Сыновья Энтропии, они бы о нас позаботились, если бы не сгорели на лужайке перед домом.

– Вот как? – Джайлс не на шутку встревожился.

– Именно так, – сердито подтвердила Баффи. – Вашим Хранителям нельзя доверять.

Джайлс вздохнул и поглядел в окно. Один из охранников приветствовал его. Он помахал в ответ.

– Где вы сейчас?

– В особняке Сыновей, – ответила она. – А телефон, по-видимому, прослушивается, но мы ведь все равно подвергаемся опасности, правда, Джайлс?