Японские записи - Федоренко Николай Трофимович. Страница 62
За долгие годы жизни среди японцев я обращался к этой мысли вновь и вновь. И это было не без причины. Мне приходилось не раз убеждаться в том, как глубоко в японском народе эстетическое чувство, как воспринимает он прекрасное. И я счастлив, что в дни ранней дружбы с народным художником Сюй Бэй-хуном произошел случай, давший, быть может, неполное, но такое яркое представление о художественном чувстве народа, о его способности воспринимать красивое.
В упоминавшемся нами поэтическом памятнике «Книге песен», содержится стихотворение под названием «Цветы дикой вишни». В этом наиболее раннем на всей земле поэтическом произведении суровому осуждению подвергаются вражда и распри, воспевается идея дружбы и верности между братьями:
Прошли годы, и случай привел меня в дом-музей Сюй Бэй-хуна. Долго и с глубоким чувством признательности я осматривал произведения этого яркого и самобытного мастера, в творчестве которого отозвались так многогранно и с такой проникновенностью лучшие душевные черты человека. И прежде чем переступить порог, чтобы покинуть музей, я еще раз оглянулся вокруг. И на дальней стене, почти от потолка до пола, был развернут широкий свиток – чудесная акварель: цветет сакура обильным и ярким цветением, как там, за Чунцином, на утесах могучей реки Янцзы.
Прекрасны ветви цветущей сливы. Цветы эти не умирают даже в студеную, морозную погоду. И в самом деле, на дворе еще лежит снег, стоит леденящий холод, а на приземистых деревьях умэ – сливы – с их черными узловатыми, перекрученными, точно проволока, ветвями распустились цветы. Кажется парадоксальным – среди снежных хлопьев, подобно вате повисших на ветвях, нежнейшие лепестки слегка розовеющих цветов японской сливы, распустившихся под животворными лучами раннего весеннего солнца.
Замечательно об этом сказано в стихотворении уже упомянутого Акахито, выдающегося певца родной природы:
Цветение сливы воспринимается японцем как примета времени. С цветением сливы начинается год, разумеется по лунному, природному, а не искусственному, астрономическому году. Вообще все сезоны, а их японцы насчитывают двадцать четыре в году, соединены в Японии со своим цветком. Предвестие весны – слива, весна в разгаре – вишня, один из сезонов осени – хризантема и т. д.
Японская умэ напоминает наше сливовое дерево, но, как и сакура, не является плодоносящей.
И это не просто ботаническая характеристика; это – фактор, определяющий семантику соответствующих слов. Для нас слова «вишня», «слива» значат прежде всего (если и не исключительно) плод, для японцев – растение, цветок.
Между прочим, отсюда пошло выражение, весьма ходкое среди европейцев, познакомившихся с Японией: «В Японии деревья не дают плодов, цветы – не пахнут». Вообще говоря, это довольно верно: японские цветы в подавляющем большинстве действительно не пахнут. Поэтому в японском языке даже нет выражения: «нюхать цветы». На цветы смотрят. Для цветов у японцев – не нос, а глаза.
На японских островах насчитывается несколько сот разновидностей умэ. По расцветкам умэ разделяется на красную, белую и дымчато-зеленую, а самой ценной считается умэ с белыми цветами и фиолетовыми тычинками. Японская слива бывает пряморастущей, изгибающейся и «прививочной». Цветы сливы пользуются у японского народа необыкновенной любовью. Они являют собой не только прекрасное зрелище, но и символизируют непреоборимое проявление сил природы, их пробуждение от зимнего сна, радостную поступь весны. Бросая вызов зимней стуже, цветы сливы, несущие людям тонкое благоухание и красоту, являются олицетворением благородства, торжества животворных сил. Прекрасно о цветах сливы поется в одном из произведений японской народной поэзии:
Такими же цветами-деревьями, как сакура и японская слива, являются цветы неплодоносящего персика, крупные цветы камелии с вечнозелеными кожистыми листьями. Красивые и яркие цветы камелии встречаются разных оттенков: белые, красные, пестрые, махровые. Сюда же относятся крупные белые и розовые цветы олеандра с вечнозелеными ланцетовидными кожистыми листьями.
Неизгладимое, чарующее впечатление оставляет цветение японских камелий. Мягкий, теплый морской климат с обильными осадками и щедрым солнечным теплом чрезвычайно благоприятствует произрастанию и буйному цветению на японских островах самой многообразной и пышной растительности. Торжественные, праздничные кроны деревьев с распустившимися цветами камелии, напоминающими крупный красный агат, и множеством прекрасных своей свежестью, нежных, еще не раскрывшихся бутонов подчеркивают несомненное превосходство этого изумительного декоративного растения. Цветы камелии воспеты в многочисленных поэтических творениях, в стихах прославленных художников слова различных эпох. Характерно произведение современного китайского поэта Фэн Ши-кэ о юньнаньской камелии:
Карликовые гиганты
Большим своеобразием японского быта является широкое декоративное применение карликовых деревьев и многолетних растений. Особенность этих растений состоит в том, что они часто бывают самых необыкновенных форм и конфигураций, представляют собой причудливое сплетение кривых, извивающихся ветвей. Иногда это получается естественным путем, но часто это достигается искусственно, намеренным вмешательством человека, заставляющего растение принимать самые необычные очертания. Люди неизменно стремятся «усовершенствовать», «улучшить» живую природу, подчинить растительный мир своей воле и фантазии. Именно таким вмешательством человека объясняется многообразие самых неожиданных, причудливых форм растений то в виде плетенеобразной решетки, то в виде правильного круга или квадрата, то в виде тонко сплетенного витого шара и т. д. и т. п.
Это – особое искусство, имеющее свое специальное наименование: «уэки». Дословный перевод – «древонасаждение» – совершенно не передает особенности этого понятия. Разумеется, японцы знают «древонасаждение», то есть искусственное разведение леса, но для этого у них существует термин «секурин», собственно – «лесонасаждение». Слово же «уэки» значит нечто другое.