7 историй для девочек - Дюма Александр. Страница 367

Генрих был невозмутим.

– Да, да, сир! Вы предаете своих, поскольку многие из нас явились сюда под страхом смерти, чтобы спасти вашу свободу и вашу честь. Мы подготовили все, чтобы добыть для вас престол. Сир, вы слышите? Не только свободу, но и власть. Престол по вашему выбору – потому что через два месяца вам можно будет выбирать между Наваррой и всей Францией.

– Де Муи, – заговорил Генрих, скрывая свои глаза, сверкнувшие помимо его воли при этом предложении, – де Муи, я жив, я католик, я муж королевы Маргариты, я брат короля Карла, я зять моей доброй тещи Екатерины. Де Муи, когда я принимал на себя все эти звания, я учитывал не только вытекавшие из них выгоды, но также обязательства.

– Тогда чему же верить, сир? Мне говорят, что брак ваш – только внешний, что в своем сердце вы вольны, что ненависть Екатерины…

– Враки, враки! – поспешно перебил его Генрих. – Друг мой, вас нагло обманули. Милая Маргарита действительно моя жена, Екатерина действительно мне мать, наконец, Карл Девятый действительно мой повелитель, владыка моей жизни и души.

Де Муи вздрогнул, почти презрительная улыбка пробежала по его губам.

– Итак, сир, – сказал он печально, опуская руки и стараясь проникнуть в потемки этой загадочной души, – вот какой ответ я должен передать моим собратьям. Я им скажу, что король Наваррский подал руку и отдал свое сердце тем, кто резал нас! Я им скажу, что он стал льстецом королевы-матери и другом Морвеля…

– Мой милый де Муи, – отвечал Генрих Наваррский, – король сейчас выйдет из залы совета; мне надо пойти спросить его, по каким причинам отложено такое важное дело, как охота. Прощайте! Возьмите пример с меня, мой друг, – бросьте политику, вернитесь на службу к королю и примите католичество.

И Генрих проводил или, вернее сказать, выпроводил де Муи в переднюю как раз тогда, когда ошеломленный молодой человек начинал приходить в ярость.

Едва Генрих успел затворить дверь, де Муи не выдержал и дал волю страстному желанию выместить на ком-нибудь свое негодование, но за отсутствием «кого-нибудь» он скомкал шляпу, бросил ее на пол и стал топтать ногами, как топчет бык плащ матадора.

– Клянусь смертью! – восклицал он. – Вот никуда не годный государь! Пусть меня убьют на этом месте и опозорят его навеки моей кровью!

– Тс! Месье де Муи! – раздался чей-то голос сквозь щель чуть приоткрытой двери. – Тише! Вас могут услыхать другие.

Де Муи обернулся и увидел закутанного в плащ герцога Алансонского, который высунул голову в коридор, чтобы удостовериться, нет ли там еще кого-нибудь, кроме него и де Муи.

– Герцог Алансонский! – воскликнул де Муи. – Я погиб!

– Наоборот, – шепотом сказал герцог, – вы, может быть, нашли то, чего искали: ведь вы же видите – я не желаю, чтобы вас здесь убили, как вам того хотелось. Поверьте, ваша кровь может найти себе гораздо лучшее применение, вместо того чтобы кровянить порог короля Наваррского.

С этими словами герцог распахнул дверь, которую все время держал полуоткрытой.

– Эта комната двух моих дворян, – сказал герцог, – разыскивать нас здесь никто не будет, и мы можем беседовать свободно. Входите.

– К вашим услугам, ваша светлость! – ответил изумленный заговорщик.

Он вошел в комнату, и герцог Алансонский захлопнул за ним дверь так же поспешно, как и король Наваррский.

Де Муи входил в комнату еще во власти отчаяния и ярости, но холодный, неподвижный взгляд юного французского принца подействовал на гугенотского вождя, как лед на пьяного.

– Ваше высочество, – сказал он, – насколько я понял, вы желаете со мной поговорить?

– Да, месье де Муи, – ответил Франсуа. – Несмотря на ваше переодевание, мне еще раньше показалось, что это вы; а когда вы делали на караул моему брату Генриху, я вас узнал. Итак, де Муи, вы недовольны королем Наваррским?

– Ваше высочество!

– Бросьте, говорите смело. Хотя вы этого и не подозревали, но я, быть может, друг ваш.

– Вы, ваше высочество?

– Да, я. Говорите!

– Я не знаю, что и сказать вашему высочеству. То, о чем мне надо было переговорить с королем Наваррским, касается вопросов, которые вашему высочеству будут непонятны. Кроме того, – добавил де Муи, стараясь принять равнодушный вид, – и дело-то пустячное.

– Пустячное? – спросил герцог.

– Да, ваше высочество.

– Настолько пустячное, что ради него вы рискнули своей жизнью, проникнув в Лувр, где, как вы знаете, ваша голова оценена на вес золота? Всем хорошо известно, что вы, Генрих Наваррский и принц Конде – главные вожди гугенотов.

– Раз вы так думаете, ваше высочество, то и действуйте по отношению ко мне, как подобает действовать брату короля Карла и сыну королевы Екатерины.

– Зачем мне действовать так, если я говорю вам, что я ваш друг? Говорите правду.

– Ваше высочество, – отвечал де Муи, – клянусь вам…

– Не надо клясться. Протестантская вера запрещает давать клятвы, а в особенности ложные.

Де Муи нахмурился.

– Говорю вам, что мне известно все, – продолжал герцог.

Де Муи молчал.

– Вы сомневаетесь? – настойчиво, но благожелательно спросил герцог. – Ну что ж, придется убеждать вас. Вы сами сможете судить, верно ли я говорю. Предлагали вы или нет моему зятю Генриху вот там, сейчас, – и герцог показал рукой в сторону, где находились покои Генриха Наваррского, – вашу помощь и помощь ваших сторонников для того, чтобы восстановить его на наваррском троне?

Де Муи испуганно посмотрел на герцога.

– И он с ужасом отверг эти предложения.

Де Муи был ошеломлен.

– Разве вы не пытались взывать к вашей старинной дружбе, к памяти об общей с ним вере? Разве не манили вы короля Наваррского блестящей надеждой – настолько блестящей, что он был ею ослеплен, – получить корону всей Франции? А? Ну, скажите, плохие у меня сведения? Не затем ли вы приехали, чтобы предложить все это королю Наваррскому?

– Ваше высочество! – воскликнул де Муи. – Сейчас, в эту самую минуту, я задаю себе вопрос, не обязан ли я вам сказать: «Вы лжете, ваше королевское высочество», затеять с вами смертный бой и скрыть эту ужасную тайну смертью нас обоих?

– Потише, мой храбрый де Муи, потише! – сказал герцог, не изменясь в лице и не пошевелив пальцем при такой страшной угрозе. – Тайна гораздо лучше будет скрыта, если никто из нас не умрет, а мы оба будем живы. Выслушайте меня и перестаньте теребить эфес вашей шпаги. В третий раз повторяю вам, что вы имеете дело с другом, – так отвечайте мне как другу. Разве король Наваррский не отклонил все ваши предложения?

– Да, ваше высочество, в этом я могу признаться, поскольку такое признание не подводит никого, кроме меня.

– А выйдя из комнаты короля Наваррского, не вы ли топтали свою шляпу и кричали, что он трус и недостоин быть вашим вождем?

– Да, ваше высочество, правда. Я это говорил.

– Ах, правда? Наконец-то вы признались.

– Да.

– И вы продолжаете оставаться при этом мнении?

– Больше чем когда-либо, ваше высочество.

– Так вот что, месье де Муи! Я третий сын Генриха Второго, я принц королевской крови, достаточно ли я благородный дворянин, чтобы командовать вашими солдатами? Рассудите сами, достаточно ли я честен, чтобы вы могли положиться на мое слово?

– Вы, ваше высочество, – вождь гугенотов?

– Отчего нет? Сейчас принято менять веру. Генрих стал католиком, я могу стать гугенотом.

– Конечно, ваше высочество, но тогда я жду, чем вы объясните…

– Ничего нет проще! В двух словах я опишу наше политическое положение. Брат мой Карл избивает гугенотов, чтобы расширить свою власть. Мой брат герцог Анжуйский не мешает избивать их, потому что он наследует моему брату Карлу, а брат мой Карл, как вам известно, часто болеет. А я… вот тут совсем другое дело: я никогда не буду на престоле, по крайней мере на престоле Франции, так как передо мной – два старших брата. И не столько естественный закон наследования, сколько ненависть ко мне со стороны моей матери и моих братьев отстранит меня от трона; мне не приходится надеяться ни на какие нежные семейные чувства, ни на какую славу, ни на какое королевство; но мое благородство не меньше, чем благородство старших братьев. Так вот, де Муи, я и хочу своею шпагой выкроить себе королевство в той Франции, которую они заливают кровью. Итак, выслушайте, де Муи, чего хочу я. Я хочу стать королем Наваррским не по родовому наследованию, а по избранию. Заметьте, что никаких возражений против этого у вас не может быть: ведь я не являюсь узурпатором, поскольку брат мой Генрих отверг ваши предложения и, погрязнув в своей бездейственности, открыто заявил, что королевство Наваррское лишь видимость. С Генрихом Беарнским у вас не выйдет ничего. Со мною у вас будут меч и имя. Франциск Алансонский, принц Франции, сумеет защитить своих товарищей или, если хотите, соумышленников. Итак, месье де Муи, что скажете об этих предложениях?