Правила обольщения - Хантер Мэдлин. Страница 23

– И не думай. – Алексия попыталась дать подруге понять, что та должна остаться с ней. – Я отвезу тебя в своем экипаже.

– Но ты можешь провести остаток дня с большей пользой.

– Позвольте нанять для вас кеб, – предложил лорд Хейден. Он жестом подозвал лакея, стоявшего у дверей магазина. Выудив из кармана жилета монету, он дал указания лакею нанять кеб для мисс Блэр, после чего повел Алексию к экипажам, ожидающим в конце улицы.

– А ваша подруга мисс Блэр весьма примечательная личность.

– Она честна, преданна и не способна на обман.

– Я вовсе не хотел, чтобы мои слова прозвучали оскорбительно. Она весьма своеобразна. Нужно непременно познакомить ее с Истербруком. Думаю, они смогут привести в порядок волосы друг друга.

– Мне кажется, Федра сочтет Истербрука довольно скучным.

Кучер мгновенно оживился, едва заметив Ротуэлла, бросился навстречу, чтобы взять из рук девушки свертки, и аккуратно сложил их в экипаже.

– На будущее учтите: когда мисс Уэлборн отправляется за покупками, лакей должен ее сопровождать, – обратился Хейден к кучеру. – Прошу прощения, мисс Уэлборн, за то, что не прояснил ситуацию с самого начала.

Лорд Хейден открыл перед Алексией дверцу и, когда девушка села в экипаж, последовал за ней.

– Я не нуждаюсь в сопровождении. Кучер вполне сможет защитить меня на коротком отрезке пути до Хилл-стрит.

Хейден не обратил внимания на намеренное недружелюбие и расположился напротив.

– Мисс Блэр права? У вас есть какие-то планы на вечер?

«Есть. Я собираюсь отнести эти свертки в свою комнату и начать изготавливать шляпы, чтобы заработать денег и никогда больше не страдать от вашего присутствия».

– Есть кое-какие дела, – вслух произнесла девушка.

Очевидно, лорд Хейден подумал, что Алексия не запланировала ничего существенного, потому что велел кучеру ехать в Гайд-парк.

– Сейчас довольно холодно для прогулки по парку, – заметила девушка.

– Она не займет много времени. Мне нужно с вами кое о чем поговорить.

– Сомневаюсь, что вы вспомните об извинениях, которые мне задолжали. Я также не питаю особой надежды на то, что вы пообещаете впредь не позволять себе вольностей, ведь само ваше присутствие в этом экипаже вызывает по меньшей мере недоумение.

Доброжелательность смягчила черты лорда Хейдена. Но открытый проницательный взгляд имел сардонический оттенок.

– Мне жаль, что мое молчание вас оскорбило. Я действительно задолжал вам и извинения, и заверения впредь не позволять себе вольностей. И все же пока не могу сказать вам нужных слов.

– Почему?

– Потому что не хочу платить.

Внезапно экипаж показался Алексии очень маленьким. Лорд Хейден по-прежнему излучал доброжелательность, и ничто в выражении его лица или позе ей не угрожало. Но, несмотря на это, она вдруг слишком остро ощутила его присутствие и в следующий миг – возбуждение.

Она совершила ошибку, оставшись с ним наедине. Ей было ненавистно то, с какой легкостью этот дьявол мог пробудить в ней столь постыдные ощущения.

– Лорд Хейден, впредь буду считать подобные слова оскорблением.

– Мне трудно решить, прав я или нет. Вы же хотите услышать искренние извинения.

– Как великодушно, что вы приняли во внимание мои предпочтения.

– Ваши истинные предпочтения – вот, что меня интересует. Но не волнуйтесь, я не собираюсь выяснять, каковы ваши предпочтения сегодня. Я хочу поговорить с вами совсем о другом.

– О чем же?

– Эта тема доставит вам гораздо большее удовольствие. Поскольку речь пойдет о Бенджамине Лонгуорте.

При упоминании имени Бенджамина Алексия забыла обо всем на свете. Именно на это Хейден рассчитывал.

«Если ты станешь моей любовницей, я согласен два раза в неделю беседовать о Бенджамине Лонгуорте. Только не в постели, если ты не против».

Пока они ехали в сторону парка, Алексия не обращала на Хейдена никакого внимания. А он тем временем пытался догадаться, что находится в свертках, мимоходом заметив аккуратные заплатки на манжетах коричневой мантильи, в которую была одета девушка. Костюм для прогулок, который шила мадам Тиссо, смотрелся бы на ней великолепно, а его небесно-голубой цвет выгодно оттенил бы ее глаза.

Время для прогулок еще не наступило, но в парке было достаточно много народу. Хейден и Алексия шли по дорожке, и Хейден отчетливо видел, что девушка страдает от его присутствия. Ее поза говорила о том, что она по-прежнему настороже.

– Мы в общественном месте, мисс Уэлборн. Здесь я вряд ли смогу позволить себе что-либо непристойное.

– Вы разговариваете со мной слишком дерзко. Один-единственный хитростью выманенный поцелуй не дает вам на это права.

– Наши беседы стали такими с самого начала, но не по моей инициативе. Кроме того, это был не единственный поцелуй, да и украл я у вас не так много. Давайте не будем сегодня ссориться, побеседуем по-дружески.

Алексия сменила гнев на милость.

– Расскажите мне, – попросила девушка, – почему Бенджамин решил отправиться в Грецию. Это стало для нас настоящим потрясением. Он собрался так неожиданно.

При воспоминании о Бене щеки Алексии окрасил очаровательный румянец, а глаза радостно заблестели. Она стала такой же, как в тот день, когда Хейден ее поцеловал. Воспоминание поглотило Хейдена. Перед его глазами раскинулось целое поле фиалок, в то время как ветерок доносил до его слуха стоны женщины, упивающейся страстью, которую он ей дарил.

Бдительность. Нельзя терять бдительности.

– Он узнал, что я еду в Грецию, и решил присоединиться к нашей пестрой компании, – ответил Хейден. – Думаю, это был один из свойственных ему порывов.

– Благородный порыв. Он рисковал жизнью ради благого дела.

– Совершенно верно.

Дьявол. Никто из них не ожидал, что получит серьезное ранение, не говоря уже о том, что будет убит. Бен отправился в Грецию не из каких-то моральных соображений. Им двигала жажда приключений и надежда произвести впечатление на одну недосягаемую леди.

Но Хейден считал, что не вправе разочаровывать мисс Уэлборн. Да и она вряд ли скажет ему за это спасибо.

– Уверена, он вел себя очень храбро, – произнесла девушка. – Я представляю его на поле боя, как героя, сошедшего с полотна художника.

Хейден с трудом сдержался, чтобы не рассказать ей правду. Бен лишь однажды повел себя очень храбро, в этом не было сомнений. Это был безумный безрассудный поступок. Желание довериться Алексии привело Хейдена в замешательство.

– Он сражался как мог. Как и все мы. У греков не было ни хороших командиров, ни разумной стратегии, а разрозненные группы не хотели объединяться. Я боялся, что Мисселонги закончится очень плохо.

– Бен сказал, что греков нужно освободить. Вознаградить за все, чем обязана им цивилизация.

«Бену было плевать на греков и их свободу. Он говорил тебе так, чтобы как-то оправдать свой отъезд. Он совершенно не разбирался ни в политике, ни в истории».

И все же остальными волонтерами руководили именно такие альтруистические порывы. Они же служили оправданием его собственным неразумным, импульсивным поступкам и попыткам подражать романтическим героям, воспетым в поэмах.

Побуждения Хейдена были благородны в отличие от реальности той войны. Он видел зверства, совершаемые обеими сторонами, и вернулся домой обессиленным, лишенным иллюзий для того лишь, чтобы смотреть, как следом за ним возвращаются остальные, уверенные в своих упрощенческих идеалах.

– Вы думаете, они победят? – спросила Алексия. – Хотелось бы верить, что Бен не зря прожил последний год своей жизни.

– Оттоманская империя стара и коррумпирована. Она держится на плаву лишь потому, что ей оказывают помощь такие страны, как наша. Однажды турки уйдут из Греции. Нынешняя война и помощь Англии поспособствуют этому.

Они шли по дорожке и беседовали о войне. Под ботинками Хейдена шуршали листья, приносимые сюда ветром. Алексия забрасывала спутника вопросами, совершенно забыв о том, что должна злиться на него, или о том, что они должны говорить о Бенджамине. На целых двадцать минут пытливым умом девушки завладели мысли о событиях, происходящих на мировой арене.