В небе — гвардейский Гатчинский - Богданов Николай Григорьевич. Страница 57

Даю зеленую ракету и выезжаю на старт. Командиры кораблей один за другим запускают моторы. Вздымая снежную пыль, Борис Тоболин, Николай Готин, Александр Крюков, Михаил Бурин, Михаил Майоров, Дмитрий Кузнецов, Иван Кулаков, Григорий Винарский и Владимир Ярошевич улетают в темную ночь.

Полет к партизанам занимает менее часа, а сколько напряжения, сколько тревоги за исход полета, и все потому, что погода вот-вот может покуражиться над нами, измениться к худшему, — где тогда посадить корабли? Всюду погода «на пределе», может не хватить десяти минут, и судьба экипажей боевых кораблей будет в опасности. Ох, не подвела бы ленинградская коварная погода…

К счастью, в эту ночь все кончилось хорошо. Экипажи, выполнив задание, благополучно произвели посадку. Об этом тотчас докладываю командованию.

Рано утром получаем сообщение, что партизаны получили всего 84 мешка с боеприпасами и вооружением, а 36 мешков пропали.

Провожу расследование, опрашиваем каждый экипаж: где, на какие сигналы сбрасывали партизанам груз? Все утверждают, что сбрасывали на площадку среди леса, где горели пять костров, выложенные конвертом, по диагонали которого стреляли ракетами зеленого и красного цветов. Звоним в Ленинградский штаб партизанского движения: пусть партизаны хорошенько поищут — им были сброшены все 120 мешков.

Вмешался секретарь обкома партии, и только тогда выяснилось, что соседний отряд, находившийся в 10— 15 километрах от того, которому предназначался груз, выложил такие же опознавательные знаки и «незаконно» получил 36 мешков вооружения и боеприпасов. Хитрецам за это попало от начальства, а перед нами извинились за недоразумение.

Доказав, что мы способны выполнять боевые задания в плохую погоду, в течение первой половины января мы еще несколько раз летали к ленинградским партизанам, доставляли им боеприпасы и вооружение. Все задания мы выполняли успешно.

Хотя полеты по обеспечению боевой деятельности партизанских отрядов были очень важными и полезными для Ленинградского фронта, для нас это было не основной, а дополнительной боевой работой. Наш полк предназначался для бомбардировочных ударов, для разрушения мощных долговременных оборонительных сооружений противника, и к этому мы не переставали тщательно готовиться.

Проверявшая нас комиссия во главе с главным инженером авиации дальнего действия генералом Марковым отметила полную готовность летного состава и всех самолетов полка к боевым действиям. Это же подтверждалось полетами к партизанам, это было отмечено в приказе командующего АДД.

В канун наступления, 13 января, мы получили приказ: готовиться к участию в авиационной подготовке прорыва войсками Ленинградского фронта укрепленных позиций противника.

Весь день с утра до вечера на аэродроме шли последние приготовления в боевому вылету. Бортовые техники опробовали двигатели, дозаправляли горючим самолеты, вооруженцы с помощью лебедок подвешивали под фюзеляжами двухсотпятидесятикилограммовые и полутонные фугаски, способные разрушать мощные подземные сооружения с железобетонными перекрытиями толщиной более одного метра, и трехсоткилограммовые термитные бомбы, при взрыве которых горит земля и плавится металл. Фюзеляжи самолетов загружались мелкими осколочными и зажигательными бомбами для уничтожения солдат противника, укрывавшихся в легких сооружениях и окопах. Расчищалась и укатывалась взлетно-посадочная полоса. На аэродроме царили подъем и оживление. Одно лишь небо хмурилось и было по-прежнему закрыто низкими — рукой достать-облаками. Все с надеждой всматривались в подветренную часть горизонта: не разорвутся ли там облака, не появится ли светлая полоска…

К концу дня, когда все работы по подготовке к боевому вылету были закончены, на командный пункт позвонил гвардии полковник Божко.

— Богданов, в первую половину ночи ожидается временное улучшение погоды, прежняя задача отменяется. Всеми самолетами с экипажами, летающими в сложных условиях погоды ночью, в течение тридцати минут, с двадцати двух до двадцати двух часов тридцати минут, нанести удар по цели «муха». Маршрут полета, заход на цель и высоту получите по телетайпу.

«Муха» — наша старая, знакомая цель. Мы ее ожесточенно бомбили еще в августе 1943 года. Это артиллерийские позиции дальнобойных орудий на территории бывшего совхоза «Беззаботнинский», в районе деревень Разбегай и Райкузы, в десяти километрах южнее Петродворца. Отсюда гитлеровцы систематически обстреливали Ленинград.

Приглашаю командиров, объявляю им полученную задачу.

— Вот и настал час расплаты за гибель семьи штурмана Вахи, — подал реплику Анатолий Константинович Пешков.

— Михаил Иванович, — обратился я к начальнику штаба полка гвардии майору Лопаткину, — поставьте головным самолет Земляного, пусть штурман Ваха первым нанесет бомбовый удар по врагу.

Все одобрили такое решение.

Никогда не наблюдал я у личного состава полка такого проявления энтузиазма, готовности идти в бой, как в дни нашей работы на Ленинградском фронте. Не говоря уже о летчиках, офицеры и сержанты технической службы и службы вооружения, штабные работники просили, буквально умоляли разрешить им лететь на боевое задание, каждый хотел своими руками сбрасывать ящики с малокалиберными бомбами на головы врага. И такие разрешения пришлось давать — только как поощрение за, отличную службу. Те, кому пришлось отказать, были очень обижены…

К вечеру рваная облачность приподнялась, в ее разрывах можно было увидеть кусочки темного неба с ярко сверкавшими звездами. Но метеослужба предупреждала: улучшение погоды временное, с вылетом на боевое задание тянуть нельзя. Позвонил в штаб дивизии, к телефону подошел полковник Божко.

— Георгий Дмитриевич, — докладывал я, — метеорологи рекомендуют начать действовать пораньше, может ухудшиться погода. Нельзя ли перенести удар на более раннее время?

— Об этом побеспокоились и без тебя. Бомбить будем не одни, нарушать график очередности боевых действий частей, хотя и по разным, но близко расположенным целям, опасно, никто на это не пойдет и не разрешит, — резонно заметил командир дивизии и еще раз посоветовал послать на боевое задание самых сильных летчиков.

С большим нетерпением, все время поглядывая на небо, поминутно справляясь о погоде, ждали мы своего часа.

Полет к цели и обратно занимал немного времени. Чтобы отбомбиться в назначенное время, вылет начали в 21.10. Первым стартовал самолет экипажа Земляного, за ним с интервалом в полторы минуты взлетели еще 18 машин.

Так же как и в августе 1943 года, ленинградские войска хорошо организовали светонаведение на цель. После взлета самолеты с набором высоты шли на приводную радиостанцию в Левашове. Пройдя ее, разворачивались влево и летели на неоновую мигалку, расположенную на берегу Финского залива, западнее железнодорожной станции Ольгино. Там же, у Ольгина, кроме неонового маяка, был установлен прожектор, его мощный луч был направлен на цель. Еще один прожектор, из района Автова, направлял свой луч также на нашу цель. Перекресток лучей прожекторов был над центром батарей дальнобойных орудий фашистов. От Ольгина до южного берега Финского залива самолеты летели на высоте 1500 метров вдоль луча первого прожектора. От побережья уже было видно перекрестье прожекторов.

На побережье и далее до самой цели на пути бомбардировщиков вставали огненные струи трассирующих пуль и снарядов — заработали малокалиберные зенитные орудия и пулеметы врага. Достигнув предельной высоты 1000—2000 метров, эти струи дугой повисали в черном небе и гасли. Вперемежку с несущими смерть струями небо пронзали яркие лучи десятков зенитных прожекторов, ослепляя упорно ведущих свои корабли к цели летчиков. Чем ближе цель, тем больше огненных фонтанов взметалось в небо, но самолеты строго шли по боевому курсу. Стрелки и радисты били из бортового оружия по зенитным батареям и прожекторам немцев, не давая их расчетам сосредоточиться, вести прицельный огонь по нашим самолетам. Воздушное пространство от земли и до высоты 2000 метров пронизывалось снизу вверх и сверху вниз огненными стрелами.