В небе — гвардейский Гатчинский - Богданов Николай Григорьевич. Страница 55
Небо хмурилось, почти над самой головой проплывали рваные свинцовые тучи, непрерывно моросил, порой вперемежку со снежной крупой, надоедливый, холодный осенний дождь.
Авиация того времени еще не имела автономных навигационных систем и приборов, по которым ночью, в любую погоду, в облаках или за облаками, можно было выйти в заданный район, найти, не видя земли, цель, выбросить в точно указанную точку десант и вернуться на аэродром. Приходилось ориентироваться в основном визуально, по таким ориентирам, как озера, реки, лесные массивы, населенные пункты, железные и шоссейные дороги.
Погоды не было.
Летчики, техники и десантники, промокшие и продрогшие, все ночи напролет дежурили на аэродроме в ожидании приказа на вылет. В сарае, где было устроено для нас общежитие, обсушиться и обогреться не было возможности. Начались простуды, многие стали жаловаться на головные боли, насморк, то и дело глотали аспирин. Дни шли, но улучшения погоды не предвиделось, синоптики ничего утешительного не сообщали.
Тогда пришлось обратиться к командованию с просьбой разрешить нам организовать на аэродроме учебу и регламентные профилактические работы на самолетах. Такое разрешение мы получили — с условием, чтобы к исходу дня все работы заканчивались, и мы, в случае улучшения погоды, могли своевременно вылететь на боевое задание.
Все последующие дни с нелетной погодой были использованы с большой пользой. Была организована учеба молодых радистов, штурманов и летчиков. И, что самое главное, все экипажи вместе с техниками занялись приведением самолетов в образцовое состояние.
Напряженные работы и учеба отвлекли летно-технический состав от бытовых трудностей, не оставляли времени на болезни. Все невзгоды переносились легче, на них просто перестали обращать внимание.
Время шло, а погода не улучшалась. В середине декабря командир авиакорпуса генерал Нестерцев вызвал в штаб всех командиров дивизий, полков и начальников штабов на короткое совещание.
— Пока мы с вами выжидали летную погоду, обстановка на фронте изменилась, задачу по десантированию авиадесанта с нас сняли. Командующий АДД приказал нашему соединению перебазироваться на полевой аэродром близ Левашове под Ленинградом и действовать в интересах Ленинградского фронта.
В течение пяти дней — с 12 по 17 декабря, ловя те короткие часы, когда погода несколько улучшалась, небольшими группами мы перелетали на аэродром в Левашове.
С собой мы захватили все свое имущество, даже матрасы и наволочки, набитые соломой. Мы считали, что если в Андреаполе нам жилось неважно, то в блокированном в течение двух лет Ленинграде будет и того хуже. Ленинградцам не до нас…
Но мы ошиблись.
Ленинградцы, работники района аэродромного базирования и жители авиагарнизона, оказали нам такую встречу, какой не могли мы ожидать в других, не тронутых войной районах. Нас разместили в светлом, просторном, чистом, как санаторные палаты, общежитии (и это после андреапольского сарая!), постели были застланы белоснежным бельем, с ватными матрасами и пуховыми подушками. Увидев все это, те, кто привез с собой соломенные матрасы и подушки, в смущении потащили их куда-то на задворки — вытряхивать.
Не менее радушно встретили нас в столовой. Официантки в чистых белых халатах встречали нас, кормили и потчевали как самых близких и дорогих гостей. Мы давно забыли такое гостеприимство. Казалось, это был сон.
Что же за люди — ленинградцы? Из какого материала они отлиты? Выстоять, вынести такую долгую и жестокую блокаду и сохранить ни с чем не сравнимые моральные я духовные силы…
Враг также отметил наше прибытие. Через несколько часов после нашей посадки начался артиллерийский обстрел аэродромов, а затем бомбардировка отдельными, прорвавшимися к Ленинграду, вражескими самолетами.
Опасаясь мощных и сосредоточенных ударов противника, командующий АДД приказал рассредоточить полки корпуса. Наш полк перебазировался на небольшую взлетно-посадочную площадку в Озерках, с которой раньше поднимались истребители ПВО. Мы с сожалением улетали с гостеприимного Левашовского аэродрома. Однако работники батальона аэродромного обеспечения в Озерках со своим командиром подполковником А. Л. Горбоносом встретили и приняли нас с неменьшим радушием. В дальнейшем они отлично обеспечивали нашу работу.
Смущали нас только размеры аэродрома, он был так мал и тесен для наших кораблей, что мы даже не представляли, как будем летать с него на боевые задания. Но тогда под Ленинградом всем было тесно. На небольшом пространстве концентрировались огромные авиационные силы. Все готовились к решающим событиям. Настроение у нас было приподнятое, и мы с энергией и энтузиазмом включились в подготовку к боям. А работы было хоть отбавляй.
Несмотря на то, что блокада в январе 1943 года была прорвана, Ленинград по-прежнему оставался фронтовым городом. Враг стоял буквально у самых его стен. Едва оправившись от нанесенных нашей фронтовой и дальнебомбардировочной авиацией ударов, вновь оживала дальнобойная гитлеровская артиллерия. Фашистские варвары продолжали обстреливать город из тяжелых орудий и мортир и бомбить Ленинград с воздуха. Беспощадно разрушались целые кварталы с неповторимыми архитектурными ансамблями, созданными выдающимися зодчими двух минувших веков. Нанесенные городу Ленинграду жестокие раны взывали к возмездию.
И это возмездие приближалось. Готовились к наступлению войска Ленинградского, Волховского и 2-го Прибалтийского фронтов.
Против наших войск под Ленинградом стояли немецкие соединения группы армий «Север», которые за длительный период блокады создали мощную, глубоко эшелонированную оборону, глубиной до 250 километров, с железобетонными и дерево-земляными огневыми точками, с минными полями и проволочными заграждениями. Чтобы взломать такую оборону и обеспечить захват долговременных оборонительных сооружений с наименьшими потерями, в помощь нашим наземным войскам привлекались артиллерия кораблей, фортов, железнодорожных батарей, авиация Краснознаменного Балтийского флота, 13-я, 14-я и частично 15-я воздушные армии, истребительная авиация ПВО и часть сил авиации дальнего действия. На ленинградских аэродромах кроме нашего соединения были сосредоточены части соединений генералов Георгиева и Счетчикова. Управлял боевыми действиями наших соединений командующий АДД А. Е. Голованов.
Началась всесторонняя кропотливая подготовка к боевым вылетам на новом, очень сложном для полетов театре военных действий. Действовать мы должны были на виду у героических защитников и населения Ленинграда, ударить в грязь лицом было недопустимо. А погода все еще стояла нелетная — все тот же дождь вперемежку со снегом, серые низкие облака, туман.
Все нелетные дни мы использовали для подготовки материальной части, изучали линию фронта и район предстоящих боевых действий, вероятные цели, противовоздушную оборону противника, а когда случалось кратковременное улучшение погоды, тренировали командиров кораблей взлету вслепую (при ограниченной видимости и за шторками), летали в районе базирования, садились на соседние аэродромы. К этому времени молодые летчики полка стали хорошими командирами кораблей. Такие офицеры, как Маркирьев, Дедухов, Сычев, Кочеманов, Гришин, Минин, Киселев, Федосеев и Другие, совершили до ста и более боевых вылетов. Им, правда, недоставало еще опыта полетов в сложных погодных условиях.
К началу боевых действий все имевшиеся в полку самолеты (тридцать пять Ли-2 и два С-47) находились в полной боевой готовности. Учитывая, что наша взлетно-посадочная площадка длиной была всего 1200 метров и шириной 80 метров, мы тренировали всех командиров кораблей взлету и посадке на ней на максимально загруженном самолете. Из тридцати восьми подготовленных командиров кораблей (некоторые из них летали вторыми пилотами) двадцать семь могли выполнять боевые задания в сложных условиях погоды, ночью.
В дни нелетной погоды мы приглашали из Ленинграда лекторов, пропагандистов, историков, военных моряков, командиров истребительных частей, педагогов, прослушали много интересных для нас лекций и бесед о Ленинграде-центре русской культуры, его истории и славе, о героической борьбе его защитников с врагом, о зверствах немецко-фашистских захватчиков.