Жизнь и деяния маленького Томаса по прозвищу Мальчик-с-пальчик - Тик Людвиг. Страница 9

Стаффгест ( после некоторого молчания). Но я же, чёрт возьми, чую свежее мясо! Ну?

Где? Мой нюх никогда меня не обманывал!

Мальвина. Дорогой мой, но как же может быть иначе – вот баран, совсем свежий, мы его

только что зажарили, с кровью…

Стаффгест. Не пытайтесь меня обмануть, меня не проведёшь. Говорю же, у меня нюх на

это дело! Здесь пахнет человечиной! Вот здесь, где-то здесь, в углу.

Мальвина. Да нет же, мой дорогой!

Стаффгест ( поднимает бочку). Ого! Ты погляди, да здесь целый выводок! Ах, какие

цыплятки! Ну, проказники, что скажете? Только посмейте соврать! Один, два, три, четыре, пять. Шесть, семь! Подойдите-ка поближе к огню, красавцы мои, что бы я мог получше

разглядеть ваши физиономии. Ну-ка, жена, посвети! Неплохо, совсем неплохо. Вот ты, толстый, подойди сюда. Рыжий? Многие вот рыжих не едят. А я считаю – предрассудок!

Этот маленький, конечно, худощав, в чём только душонка держится, но ничего – заодно с

другими сойдёт. А остальные очень хороши, аппетитные такие, гладкие. Билли, подай мне

большой нож, сейчас я их зарежу и наконец-то как следует пообедаю. Почаще бы к нам в

дом наведывалось такое нежное заблудшее жаркое.

Мальвина. Муж мой, умоляю тебя, будь великодушен, отпусти деток с миром. Посмотри, как они дрожат. Неужели не растрогают тебя их слёзы? Господи, ну возможно ли находить

удовольствие в таких жутких трапезах?

Геут. Милостивый господин, все нации испокон веку питают отвращение к подобным

феноменам, ибо это слишком противоестественно.

Стаффгест. Гляди-ка, как заговорил! Много ты в этом смыслишь?! Тебе ли судить о таких

вещах?! Ну вот, нож наточен, теперь всё готово. Противоестественно?! Брехня! Все нации?

Разумеется, а как же иначе? Ведь если бы все нации друг другу это дело разрешили да

вошли во вкус, так вскоре от всякой нации только рожки да ножки бы остались! Эх ты, губошлёп несчастный! Пойми ты, наконец, это как икра и устрицы, – некоторые невежды

их то же в рот не берут. Вот и с этим делом так же. Когда в первый раз собираешься

попробовать себе подобного, то же сперва думаешь: да можно ли? Или, может, лучше нет

надо? Но, уверяю тебя, вот это сомнение, это содрогание между « можно» и « нельзя», между « хочу» и « не хочу» – о, как оно прекрасно! Именно преодоление неизъяснимого

страха, внутренней преграды и придаёт блюду особую пикантность! А уж как один раз

попробовал, так после ничего другого и в рот брать не захочешь, все остальные кушанья

кажутся пресными, тьфу, гадость, всякое другое мясо жуёшь, как мочалку. Увы, этот

деликатес не всегда доступен, так что приходится довольствоваться и простым продуктом.

О. я знаю, Билли, если бы ты разок попробовал – ты бы со мною согласился, и всякое

другое мнение тебе тоже показалось бы блажью. Но ставим всё, как есть, пребывай себе в

своём суеверном заблуждении, довольствуйся обычными кушаньями, раз они тебе по

вкусу. Гурманов не должно быть слишком много.

Мальвина. Но, дорогой, ты сегодня уже столько съел.

Стаффгест. Вот здесь ты, пожалуй, права, на завтрак они будут ещё вкуснее. К тому же –

прекрасная мысль! – у меня здесь в лесу неподалёку есть двое земляков, я им много чем

обязан, – вот завтра их и приглашу, сделаю им плезирчик ( удовольствие), они-то

настоящие ценители. Жена, отведи их наверх, в каморку, к нашим малышам. И запри как

следует, слышишь? Доброй ночи, детки, спите сладко, и смотрите – к завтраку не худеть!

Вот, целуйте руку. Спокойной ночи!

Мальвина уводит детей.

Геут. Милостивый господин, боюсь, как бы ваши детки не проснулись.

Стаффгест. Ну и что, если проснутся?

Геут. Тогда я не поручусь за жизнь чужих детей, ибо ваши так охочи до человечины, что

недавно совсем было собирались высосать мою кровь.

Стаффгест. Что я слышу? Кто бы мог подумать, – в такие годы – такая сообразительность, такая утончённость вкусов!

Возвращается Мальвина.

Жена, жена, какое всё-таки счастье – быть отцом! Я только что узнал, что наши мальчики

делают успехи, о каких я и мечтать не смел. Билли вот рассказывает – у них уже

пробуждается аппетит. При таких задатках какие вырастут таланты!

Мальвина. И тебя радует то, из-за чего я лью слёзы?

Стаффгест. Оставь ты эту чувствительность! Терпеть не могу, когда детей воспитывают

неженками, и никогда не позволю, что бы им прививали предрассудки, суеверия и

дурацкую мечтательность. У меня у самого здоровая, крепкая натура, а теперь она

сказывается в моих сыновьях. Они не будут учёными сухарями и канцелярскими крысами.

Ты комнату как следует заперла? Дай ключ! Билли, марш на голубятню. Можешь спать.

Жена, следуй за мной. И смотрите, замечу промежду вами непотребство – у меня суд

скорый, раз-два – и готово, обоих съем. Мне ведь только часок на большой дороге

покараулить – и у меня будет и новая жена, и новый фаворит. А по здравому размышлению

давно бы надо так и сделать, по крайней мере хоть что-то новенькое в жизни. К тому же я

бы мог тогда спокойно сказать, что с женой не разводился – многие нынче осуждают

разводы. Ну да ладно, утро вечера мудренее. Похоже, я всё-таки хватил лишнего, голова

так кругом и идёт. Да, что-то я стал сдавать, надо почаще подкрепляться питательными

мясными блюдами…

Все уходят.

Сцена четвёртая.

Лес.

Томас со своими братьями.

Петер. Томас, Томас, а теперь что?

Барнабас. Томас, говори, что нам делать, ты ведь и вправду у нас самый умный.

Томас. Сами видите, мы снова в лесу, и снова кругом темень! Но мы на свободе, и лучше

уж бежать, куда глаза глядят, чем утром попасть на завтрак к людоеду.

Петер. И то правда, ангел ты наш ненаглядный.

Томас. Счастье ещё, что мне пришло в голову разорвать простыню и так выбраться из

окна. А ещё счастье, что нас никто не застукал.

Петер. Эх, знали бы родители, какие ужасы с нами здесь творятся!

Томас. А теперь бежим, что есть мочи, надо где-нибудь укрыться, пока этот изверг нас не

нашёл. Людей бы встретить – тогда мы в безопасности.

Петер. Давай, братишка, посажу тебя на плечи, а то ты на своих коротких ножках далеко

не уйдёшь. А теперь быстро, скорей отсюда, – и что бы тихо, не то этот дьявол нас

услышит.

Уходят.

Сцена пятая.

Декорации сцены третьей этого действия.

Появляется Стаффгест с ножом.

Стаффгест. Какой я дурак – оставить их до утра! Надо их сейчас зарезать, одного съесть –

для пробы, тогда назавтра шесть останется, на троих как раз поровну. Сейчас поднимусь

наверх, доброе дело нельзя откладывать. ( Уходит).

Входит Мальвина со свечой.

Мальвина. Что с ним сегодня творится? Встал среди ночи, по дому бродит, сам с собой

разговаривает. Видно, вино в голову ударило, а я теперь трясусь – как бы он с перепою

меня или советника не прикончил. Только его дикой, бессмысленной ревности не хватало

мне для полного счастья.

Возвращается Стаффгест.

Стаффгест

Побег! Удрали! О. какая ярость

Мне раздирает сердце и нутро!

О, непотребство мысли извращённой:

Откладывать на завтра то, что можно

Сегодня съесть! Держать в руках добычу –

И отпустить своею же рукой!

Иметь под носом лакомое блюдо,

Заветный вкус предвосхищая нёбом, –

И всё утратить! Но довольно длить

Грех промедленья! Билли, Билли, где ты?

Входит Геут.

Вот ключ, открой скорей сундук железный –

Там сапоги, о, кожаное чудо!

В них каждый шаг мой будет семимильным –

Посмотрим, далеко ль уйдёт добыча.

Надень их мне, потом подай мне шляпу,

И саблю мне на пояс повяжи,

Дай посох мне из молодого дуба –

И я помчусь над лесом и над полем

Разыскивать мой сытный беглый завтрак.