Зеленые созвездия (СИ) - Белов Алекс Владимирович. Страница 32

— Мама! — Я стараюсь помочь тёте Свете и перетянуть одеяло на себя. — Папа умер потому, что у него сгнили кости!

— Кто тебе это рассказал? — Теперь даже я для неё враг, читаю это в её глазах.

— Каштан, — отвечаю я. — Дерево за домом!

— Или бабушка! — недоверчиво мотает головой мама.

— Ладно, подождите, — тётя Света поднимает руки, останавливая дискуссию. — Мы думали о такой реакции. И поэтому приготовили для вас доказательство.

— Я не хочу доказательств, — тихо говорит мама. — Я хочу, чтобы вы убрались из моего дома. И чтобы ваш мальчик больше и близко не подходил к Никите.

— Постойте, дайте нам всего одну попытку, — просит тётя Света. — Это отнимет пару минут вашего времени.

— Вон, — злобно шипит моя мама и при этом улыбается, чувствуя себя королевой.

— Оля! — голос дедушки, про которого все забыли, звучит резко. — Дай людям шанс!

— Папа? — мама больше удивлена, чем раздражена. — И ты туда же. Разве ты не видишь, что они пришли в наш дом только для того, чтобы…

— Что я действительно вижу! — перебивает маму дед. — Так это то, что после кораблекрушения я из больницы забрал совсем другого внука! Никита изменился. И я достаточно прожил на этом свете, чтобы констатировать, что с твоим сыном не всё в порядке. Он не болеет, нет. Он просто стал другим. Даже характер поменялся. Я старше тебя. Это мой дом. И я хочу, чтобы эти люди рассказали, почему в последние дни мой внук не похож сам на себя. А если они шарлатаны, так поверь, я сам же своими руками вышвырну их на крыльцо.

Несколько секунд на лице мамы борются все противоречивые чувства планеты. Наконец, она сдаётся.

— Дом-то твой, — кивает она. — А сын — мой. У вас пять минут, чтобы заставить меня поверить в сказку. Я слушаю. — И она смотрит на тётю Свету испепеляющим взглядом.

— Это не я буду доказывать, — добродушно улыбается та. — А ваш сын.

Четыре пары глаз уставились на меня, и мне становится плохо. Никогда ещё я не чувствовал, будто вселенная сконцентрировалась только на мне и вращается вокруг моей персоны. Уж лучше дрейфовать три дня по волнам Чёрного моря на Круге.

— Нам надо выйти во двор, — выдавливаю я.

Мама тихо шепчется с дедом на крыльце, иногда повышая голос. Вид у неё такой, будто её предал весь мир. Лицо тёти Светы излучает ванильную отрешённость, словно она в полудрёме. Её фигура стоит на дорожке, а глаза изучают нас с Володькой. Я на газоне, весь мир смотрит на меня. На моём лице, наверное, такая кислая мина, будто это я убил отца, потопил яхту и развязал Вторую Мировую.

Чувствую на плечах мягкие руки Володьки.

— Посмотри на меня, — тихо просит его голос. — Посмотри на меня.

Нехотя отрываю взгляд от взъерошенной мамы и смотрю в глаза Володьки: чистые, изумрудные, как вся Природа. Он стоит так близко, что я вижу каждую его веснушку и слышу запах пота. Братишка. Я немного успокаиваюсь.

— Всё как договаривались, — говорит он очень серьёзно, и меж бровей ещё глубже прорисовывается морщинка. У Володьки два состояния души: когда он восторжен, и даже веснушки его сияют, и когда он чем-то озабочен, и тогда появляется эта морщинка. — Просто несильно делаешь шажок назад, — говорит Володька. — Прямо в полсилы. Даже в четверть. Вообще не напрягайся.

Моё сердце вот-вот выскочит из груди, и я начинаю лепетать:

— А если я её испугаю? Если она начнёт вызывать полицию? Она даже может начать с вами драться…

— Так! — тихо прикрикивает Володька. — Немедленно возьми себя в руки, сын самурая!

Я не выдерживаю и улыбаюсь. Братишка улыбается в ответ. Морщинка меж бровей исчезает.

Володька отходит к маме, и тётя Света обвивает его руками. Я смотрю на дедушку, на свою маму, и снова мрачнею. Деваться некуда, иначе этот кошмар никогда не кончится. Я ложусь на траву и смотрю в небо. Утреннее солнце слепит меня.

Удачи, — желает мне Каштан.

До встречи, браток, — отвечаю я.

Сосредоточиться сложно, даже с закрытыми глазами я чувствую враждебный взгляд мамы. Моё эфирное тело начинает трепетать и последнее, что я слышу, голос тёти Светы:

— Смотрите скорее, он для вас это делает.

Я делаю лёгкий шажок назад, и человеческий гомон прерывается.

Открываю глаза.

Тишина. Всё так же светит солнце. Вокруг меня трава, Каштан, домик дедушки. Всё то же самое, только ни мамы, ни дедушки, ни Володьки, ни тёти Светы. Люди исчезли, а ещё исчез и ветер. Поначалу я не замечаю особой разницы с моим миром, но потом поднимаю взгляд и ахаю. Неба нет. То есть, есть, но ночное. Вижу звёзды, солнце светит прямо на черноте полотна.

Столь сказочная картина будто гипнотизирует меня, но я велю себе оторвать взгляд. Смотрю на Каштан.

А вот и я, — говорю ему.

И я здесь, — отвечает он.

Улыбаюсь. Растения никуда не исчезли: шепчет трава, деревья размышляют над сущностью вселенной. Спохватываюсь. Володька велел не задерживаться надолго. Хватаюсь за амулет, и в ухо врезаются крики мамы:

— Что вы сделали с моим сыном???

Она нападает на тётю Свету. Дедушка растерянно пялится на женщин. В окне прорисовывается удивлённое лицо бабушки. Только Володька смотрит на меня. Наши взгляды пересекаются, и братишка кричит:

— Вон он! Вон он!

Суматоха перед домом замирает, все смотрят на меня, а потом мама бросается ко мне и обнимает.

— Где же ты был? Где ты был, Никитушка? Я думала, я тебя потеряла!

— Я в любой момент могу оттуда вернуться, — отвечаю, стоя прямо как дундук.

— Боже мой, что же это такое? — мама плачет.

— Я был на другом уровне Природы, — отвечаю я. — Это всё равно что в другой мир уйти. Но я вернулся. Я всегда буду возвращаться, обещаю.

— Больше так не делай, — просит мама.

— Ты видела, как я исчез??? — спрашиваю.

Мама отстраняет меня и смотрит в глаза. Её взгляд такой… потерянный. Её мир уже не станет прежним.

— Оля. Вам стоит понять, что ваш сын — не обычный ребёнок. Он зелёный ребёнок Природы. Он избранный.

Тётя Света подбирает самые лучшие слова. Таких даже я бы не придумал. Мама растерянно смотрит на Морковкиных, потом на не менее растерянного дедушку, потом на меня.

— Никита, это правда? — спрашивает она меня на последнем дыхании. Она хочет услышать эту самую правду из моих уст. Уст родного сына.

— Да, — выдавливаю из себя я. — Поэтому меня не съел медведь, когда мне было шесть. Поэтому меня не съели акулы. И поэтому меня спасло Море. Я говорил с ним, как говорю сейчас с тобой.

Мама чуть покачивается и смотрит куда-то в степь. Я думаю, что сейчас она упадёт в обморок, но она смело оборачивается к тёте Свете и говорит:

— Я хочу некоторое время побыть одна. Я должна подумать. Вы можете отправляться домой.

С этими словами мама уходит к себе в комнату.

Глава седьмая Песнь

Мама зашла ко мне в комнату вечером. Я сижу за компьютером и играю в стрелялку, но сюжет игры не лезет в голову, уши прислушиваются к шорохам в маминой комнате. Я даже звук из-за этого отключил. Несколько часов назад к маме вошёл дедушка, и они до сих пор о чём-то шептались, но потом щёлкнул замок, тяжёлые шаги деда заскрипели по лестнице. Я уж думаю, что всё плохо, но вот мама нарисовалась на пороге.

Я озабоченно оглядываюсь, и мама дарит мне кроткую улыбку. На душе становится легко, но я не знаю, что сказать. Первой говорит мама:

— И чем тут занимается мой супергерой?

Она видит на экране монстра и пушку, но ей нужно с чего-то начать.

— Играю, — отвечаю я.

— Думаю, нам надо всё обсудить, — говорит мама, нехотя входя в комнату. — Кто-то должен поставить мои мозги на место, и этим кто-то должен быть родной сын, а не чужие люди из соседнего дома.

— Ну… хорошо, — соглашаюсь, хотя и боюсь вопросов мамы. — Пойдём тогда на крышу! — Мне кажется, что в присутствии Каштана я буду говорить смело. Если что, он мне всё подскажет.

— Если тебе будет там удобнее, то пойдём, — соглашается мама.