Йога. Искусство коммуникации - Бойко Виктор Сергеевич. Страница 103

Справедливости ради следует отметить, что Айенгар и его полпреды в своём развитии не стоят на месте, с восемьдесят девятого года объяснения необходимости релаксации у них стали чётче, смягчилась и сама практика, хотя, конечно, всё это является, на мой взгляд, ещё весьма далёким от требований классики. Тем не менее видно, что сам Учитель проделал гигантский путь в сторону традиции, в чём я усматриваю ещё одну грань его гениальности, учитывая тот факт, что на Востоке отойти от линии, которую вложил в тебя твой гуру, практически невозможно.

«Прежде всего, давайте определимся в том, что мы понимаем под расслаблением... Если лежание на полу и дрему или сон, то, конечно, школа Айенгара не предусматривает релаксацию такого типа. Мы понимаем релаксацию как способ позволить своему разуму хоть на несколько мгновений побыть наедине с самим собой, в состоянии простоты и ясности... И этого состояния невозможно достичь, если вы недостаточно тренированны в выполнении асан и пранаям» (из интервью Ф. Бириа журналу «Здесь и сейчас», 1999, вып.3-4, с.70).

Далее Бириа совершенно правильно отмечает, что состояние истинной релаксации (практически являющееся главным условием и показателем достоверности достижения медитационного состояния) характеризуется преобладанием альфа-ритма (частоты 5-7 гц) в электрической активности мозга. Но всё дело в том, что не просматривается никакой видимой связи между массовой практикой Айенгар-йоги, — будь то учителя или простые занимающиеся — и упомянутым принципом, по крайней мере в тех центрах и школах Айенгара в России, где ведут занятия отечественные, хотя и сертифицированные Фаеком инструктора. Фактически все, кто работает в России по системе йоги Айенгара, постоянно перегружаются во время своих занятий, и перенапрягают своих учеников, что рано или поздно приведёт (и уже приводит, я постоянно наблюдаю это на протяжении ряда лет!) к негативному воздействию на состояние их здоровья.

На московском семинаре Ремета летом девяносто девятого, последний поведал собравшимся, что к сорока годам, добросовестно проработав в системе Айенгара энное количество лет, он почти полностью разрушил здоровье, вследствие чего пришлось в корне переосмысливать всю практику. В итоге он пришёл ко всё тем же принципам классического исполнения асан, которые основаны на полной релаксации. В то же время его собственный стиль работы отчасти смешан с элементами цигун — слишком много движения, хотя нет сложной акробатики или «потока» движения, подобного киевской «садхане».

Не исключено, что к понятию истинного расслабления кто-то и приходит на определённом уровне мастерства, достигаемого в рамках системы Айенгара, но не путём осознанного обучения, а естественным отбором в неё двигательно одарённых людей, которые затем, в случае наличия определённых физических способностей и слепого повиновения наставникам, могут получить статус учителей. В потоке динамически устойчивого движения смены форм асан, предлагаемого Айенгар-йогой для тех, кто по амплитудам способен это выполнить, безусловно, возникает определённое торможение сознания и частичная его релаксация, но степень её несравнима с той, что мы имеем при традиционном темпе выполнения.

Диапазоны форм, в которых возможен такой способ работы с телом, который предлагает «ранний» Айенгар доступны единицам, на деле же получается гораздо прозаичнее — девяносто девять процентов всех, кто практикует эту йогу, навсегда остаются в пределах двадцати недель расписанного в «Прояснении...» пятилетнего курса.

Далеко не все хотят и способны понять то, с чем на самом деле столкнулись в образе этой системы. И если это неизбежно, значит — справедливо. Главное, как считает большинство людей, чтобы был хоть какой-то позитивный результат, если он имеется в наличии, то Бог с ним, с пониманием. К сожалению, дозировка усилий — штука не простая, здесь возможны очень разнообразные варианты, так что при истинном разумении того, что делаешь, работать в классической йоге всё же надёжнее, как, впрочем, и во всём остальном.

Недавно ко мне обратился старый знакомый, мы впервые встретились с ним ровно десять лет назад на совместных занятиях, которые Гуруджи проводил лично в спорткомплексе Второго медицинского института в восемьдесят девятом году. С тех пор Ю., назовём его так, самостоятельно занимался систематической практикой в рамках только этой школы. Имея отличное здоровье, отставной лётчик работал помногу и с максимальной добросовестностью, хотя и начал всё это в возрасте пятидесяти пяти лет. Теперь же, спустя годы, в результате этой перегрузочной практики он заполучил злокачественную тахикардию, а также проблемы с мозговым кровообращением, о чём его и предупредили врачи.

На протяжении многих лет наблюдая его занятия, а также ряд других москвичей, работающих в русле этой школы, я вижу, что эти люди постоянно выполняют асаны на волевом усилии, им так и осталось неизвестным, что такое нормальная релаксация, не говоря уже о глубокой. Даже если тело привыкает к нагрузкам, что и произошло с моим знакомым, постоянное специфическое нервное перенапряжение, работа в адреналиновом режиме, с преобладанием симпатической активности нервной системы приносит здоровью гарантированный вред, что ещё более справедливо для «йоги восьми кругов», особенно если её начинают практиковать люди зрелого возраста. Когда человек молод, эти перегрузки не так заметны, здоровый организм худо-бедно к ним ещё как-то приспосабливается, но чем старше — тем отрицательнее он реагирует на постоянный психосоматический «перегрев», который по молодости наивно принимается за полноту жизни. «...А если придётся потом платить, так это ж — пойми — потом...», — говорил дьявол, искушая человека, в одном из стихотворений Александра Галича.

Но, в конце концов, личное дело каждого что выбирать для себя, потому что: «Все мы идём в никуда, но лучше идти в никуда тем путём, который тебе нравится».

В классическом подходе к технологии асан, представленном в печатных трудах коллектива Бихарской школы, неизменно подчёркивается, что основой любой йогической практики является глубокая тотальная релаксация, по определению неизвестная европейцам, которой их необходимо обучать в первую очередь при освоении поз йоги, а также на дальнейших её этапах.

Замечу сразу, что Свами Сатьянанда представляет тантрическую, то есть более позднюю ветвь развития йоги, однако при передаче базовых принципов он полностью применяет глубокую релаксацию на деле, а не только на словах, что мы по большей части видим в системе Айенгара. Более того, комментарий Сатьянанды на «Йога-сутры» — «Четыре главы о свободе» — подчёркивает действительную традиционность его исходных позиций.

Автор данной работы целиком и полностью солидарен именно с таким подходом, считая его подтверждённым историей, что априори не подразумевает неправильности либо ущербности любой другой, убедительно обоснованной концепции, которая состоялась во времени.

Что же происходит при выполнении асан, предназначенных для развития гибкости? Вот один из возможных вариантов описания (взгляд с другой точки — см. в главе «Работа с ощущениями»), в котором мы подробнее коснёмся ощущений, которые возникают в работе с телом при естественном способе преодоления телесных блоков или препятствий, «проницаемых» с помощью метода «у-вэй».

Итак, мы уселись на коврик, вытянули ноги вперёд и решили выполнить «Пашимоттанасану» (см. главу «Практика для начинающих»). Медленно начиная сгибание, поначалу ничего не чувствуем, затем появляются ощущения, неважно где, в пояснице, подколенных сухожилиях либо суставах бедра — без разницы, просто в каком-то определённом месте возникает одинокая точка ощущения, слабая предвестница дальнейших проблем. Пока в этом нет ничего особо значимого, просто обнаружился первый рубеж сопротивления телесного материала — локализованное ощущение. Если сгибаться дальше, не обращая на него внимания и не предпринимая соответствующих мер, то ощущение в первоначальном месте усилится. Затем к нему может примкнуть нечто и в других прилегающих областях — контрактура распространится. И, наконец, всё это приобретает неприятный оттенок — это вторая виртуальная «стена» сопротивления, она попрочнее первой, поскольку противодействие тела подобному обращению усиливается.