Свободный и раб - Андерсен Лайф Эспер. Страница 19

— Как!.. Да это же…

— И вот что! — Арн кинул большого тайменя. — И еще вот что! — завопил он, подпрыгивая и приплясывая, и вытряхнул из мешка угрей. — Только осторожно, чтоб они не улизнули! Они жуть какие шустрые.

— Но где же?.. Откуда?.. — Угль вскочил в полной растерянности.

— Да в вершах же! — вопил Арн. Но ты смотри за этими двумя! Они ужасные хитрюги. Если бы ты знал, сколько я с ними промучился! Где у нас нож?

Общими усилиями они отрезали угрям головы.

— Я просто опомниться не могу! — вырвалось у Угля, когда они наконец уверились, что угри больше никуда не убегут. — Как же все-таки это получилось?

И Арн пустился в в пространное, полное драматических подробностей повествование о своих приключениях, начиная с грачат и лопнувшей тетивы и кончая тем, как он впился в угрей зубами.

— Мы можем ловить еще больше, я уверен. Там было столько скелетов — это крабы их пожрали. Теперь я буду проверять верши каждое утро. Но надо иметь при себе нож. Знал бы ты, как мне сегодня не хватало ножа!

Угль как-то странно улыбнулся. Пока Арн рассказывал, он успел почистить рыбу, и теперь она лежала перед ним на траве.

— Знаешь что, — предложил он, — давай устроим сегодня праздник! Мы ведь с тобой пропустили Праздник середины лета, вот и отпразднуем его с опозданием. Итак, принимаемся за стряпню. У нас будет суп из мидий, жареная рыба и яблоки.

Глава 17

Лето близилось к концу. Дни мелькали один за другим, то солнечные, то дождливые, то пасмурные с изморосью, и истрепанная непогодой хижина выглядела уже довольно жалко. Хоть бы корабли вернулись пораньше, чтобы до наступления осенних холодов успеть построить настоящие дома.

Постепенно вынужденный союз двух мальчиков перерос в товарищескую близость, а затем и в дружбу — так, как и должно было быть. Они хорошо дополняли друг друга в работе и о многом думали почти одинаково, хотя было и такое, в чем они резко расходились.

С тех пор как Арн начал приносить рыбу, с едой стало гораздо проще. Конечно, хороший улов бывал не каждый день, но Арн становился все более искусным стрелком, и охота доставляла ему удовольствие. Кроме того, он все смелее использовал разные травы и коренья и многое уже успел перенять из поварского искусства Угля. Втайне он наслаждался сознанием, что именно он обеспечивает пищей их маленькое селение. Он чувствовал, что это настоящее мужское дело. И научился не краснея принимать похвалы Угля.

А Угль целыми днями что-нибудь ковал. Он трудился, не жалея сил, стараясь поднатореть в кузнечном ремесле, чтобы, когда кузнец вернется из похода, начать работать вместе с ним. Дел будет много, ведь селение придется отстраивать заново, и, чем больше он будет уметь, тем легче будет Арну убедить отца отпустить его на волю. Если же это не удастся, он твердо решил бежать, хотя за лето он так привязался к Арну, что ему не хотелось покидать селение. К тому же здесь была единственная возможность встретиться вновь со своими родными. А сделавшись свободным человеком, да еще кузнецом, он сможет выкупить их из неволи, если у них не будет другой возможности освободиться. Он знал, стоить это будет дорого, очень дорого, но он рассчитывал на помощь Арна.

Ну, а если ему не повезет и придется все-таки бежать, чтобы избавиться от рабства, тогда тем более важно научиться всему, чему только можно. Хороший кузнец нужен везде, но он покамест слишком молод и должен на деле доказать свое умение, если хочет, чтобы люди в него поверили.

Поэтому Угль трудился упорно, не зная устали.

Много времени он потратил, выковывая топор, и Арн усердно ему помогал, потому что заготовка была толстая и нужно было раздувать огонь, чтобы в горне было достаточно жару. Особенно долго бился Угль, пытаясь сделать проушину для топорища. Он не знал, как к этому подступиться, и мог действовать только наугад. Держа поковку щипцами, он пробовал пробить ее насквозь зубилом, но ему никак не удавалось как следует раскалить железо. В конце концов он сдался. Придется спросить у настоящего кузнеца. Но головке топора он сумел придать нужную форму, а потом прожег отверстие в топорище и прочно всадил в него головку.

С того дня, как мальчики обзавелись настоящим топором, они начали валить большие деревья. Им хотелось удивить и обрадовать дружинников, когда те вернутся из похода. Ведь надо будет сразу приниматься за постройку новых домов — и вот первые прямые и длинные бревна уже лежат срубленные топором, который сделал Угль. Это тоже пойдет ему в зачет. Составленный Углем план был тщательно, до мелочей, продуман.

Скворцы давно уже начали собираться в большие стаи. Каждый вечер тысячи, даже десятки тысяч скворцов появлялись над фьордом и то вились совсем низко над тростниковыми чащами, то взмывали вверх и уносились вдаль, а потом вдруг дружно, всей стаей, поворачивали назад — и продолжали свое представление, пока наконец со страшным гамом не усаживались в заросли тростника. Наутро их не было, но каждый вечер они появлялись вновь.

Ночи становились все темнее, вечера — все короче, и мальчики ловили себя на том, что их все чаще тянет на прибрежные холмы, откуда хорошо видно горло фьорда — узкий пролив, через который войдут во фьорд корабли, когда они наконец вернутся с чужбины. Мальчики понимали, что еще слишком рано, но обоим так хотелось, чтобы в этом году корабли пришли пораньше! Ведь если викингам сопутствовала удача, то есть если они много наторговали и награбили, вполне могло быть, что они вернутся раньше обычного.

И Угль и Арн прекрасно знали, ради чего они совершают свою ежедневную прогулку, но никогда не заводили об этом речь, скрывая друг от друга свое нетерпение. И каждый день возвращались домой разочарованные.

Вокруг на тощих полях поспели хлеба, но не было рабов, чтобы их убрать. Урожай был скудный, лето ведь стояло сухое и жаркое. Мальчики пробовали рвать колосья и пальцами вылущивать из них зерна, а потом молоть их и варить кашу. Они старались как могли, но то, что получалось, не приводило их в восторг. Каша выходила какая-то безвкусная. Правда, в холодные дни от нее делалось тепло в животе, а это было уже немало. Одежда у мальчиков износилась и порвалась, хотя самые большие дыры они зашивали с помощью ежовых игл и ниток, надерганных из уцелевших обрезков парусины.

Да, хотя и Арн и Угль держались стойко и не падали духом, пора было все же кораблям возвращаться домой.

Как-то раз, темным осенним вечером, мальчики сидели у костра, обгладывая косточки зажаренных на ужин птиц, которых подстрелил Арн. Выло прохладно, и, набросив на плечи свои парусиновые одеяла, они с аппетитом ели и болтали. Насколько они были молчаливы в начале своего знакомства, настолько любили они поболтать друг с другом теперь. Разговаривали они по большей части о будущем: как все сложится, когда корабли вернутся домой, как будет отстраиваться селение, как они разыщут своих родных. Они были уверены, что искать их нужно где-то севернее, потому что весной все корабли уплывают на юг, а значит, возвращаясь, они плывут на север. Пусть отец Арна пошлет на север нескольких верных людей. Они там разбредутся по разным местам, расспросят о новостях и без труда нападут на след матери и сестры Арна, а также других женщин из селения, они ведь их всех хорошо знают. А когда они их найдут, то вернутся домой и после этого все вместе отправятся в поход, чтобы совершить ответный набег и отомстить. Хорошо бы, к тому времени фьорд еще не сковало льдом, тогда можно будет плыть на кораблях. А нет, так придется идти в пеший поход.

Арн уже сто раз излагал этот план. Он был уверен, что отец его одобрит, и уверен, что его удастся осуществить.

Наконец он умолк.

Немного погодя Угль сказал:

— А у меня для тебя кое-что есть. Небольшой подарочек.

— Ну да! Какой? — Арн мгновенно загорелся.

— Потерпи, скоро увидишь, — по своему обыкновению, поддразнил его Угль.

— А где он? Ну давай же скорей!