Цепная реакция - Лагздынь Виктор Оттович. Страница 10

Ивар не понимал взгляда Риты и смущённо переминался с ноги на ногу. Ему почему-то сделалось стыдно. Чего она пялится? Наверное, он кажется ей очень смешным. Голый и весь покрыт гусиной кожей…

Наконец Рита снова повернулась к Вилису.

— Ногу? На переправе, — с опозданием ответила на его вопрос.

И в немногих словах рассказала, зачем явилась.

Тут пришла её очередь удивляться. Потому что Вилис, вместо того чтобы, как ей представлялось, немедленно собираться в путь, весь сморщился, словно кислого глотнул, покраснел — то ли от неожиданности, то ли от злости — и протянул:

— Что-о?! Тащиться в Плиены?

Рита оторопела — такой реакции она никак не ожидала. Что он, в самом деле не понимает, насколько всё это серьёзно? По цепочке сообщено важное известие. Нужно его сразу же передать дальше — чего тут рассусоливать?.. Или он дождя испугался? Нет, на Вилиса не похоже.

Пока она размышляла, появилась бабушка Вилиса и Ивара — сухощавая, сгорбленная старушка. Семенит себе потихоньку в другой конец двора, очевидно в хлев. Рита вежливо поздоровалась. Старушка добродушно улыбнулась в ответ.

— Добрый вечер, Рита. В гости к нам? В такую погоду? Да и поздновато вроде.

— А я уже обратно.

— Погоди, деточка, пусть поутихнет. Сдаётся мне, малость посветлело.

Ивар чувствовал себя как на иголках. Вот сейчас бабушка и к нему обратится с этой её «деточкой». Иначе старушка его никогда не называет, словно у него и имени нет. Если никто чужой не слышит, ещё куда ни шло. Но вот возьмёт и назовёт его «деточкой» в присутствии соседской девчонки!

— Нет, бабушка, ждать мне нельзя, — ответила Рита. — Я очень спешу.

— О боже ж ты мой праведный! — Старушка с сочувствием покачала головой. — Ну, как знаешь… Матери привет от меня передай.

Она снова зашлёпала к хлеву. Рита посмотрела на Вилиса. Сказать ему ещё раз?.. Нет, не надо. Слышал ведь он, зачем без толку молоть языком?

— Всё, я пошла. Придётся в обход, по висячему мосту. Дома нагоняй будет!

— Как-нибудь выкрутишься. А твою радостную весть… Уж передадим, не бойся. Вон и гроза, кажется, сбавляет обороты.

И верно, уже не лило сплошным потоком, просто шёл сильный дождь. Небо за Клеверкой местами посветлело. Хотя чёрные тучи продолжали накатываться одна за другой, всё равно чувствовалось — гроза на исходе.

Рита собрала в кулак подол платья, выжала воду. Тряхнула мокрыми волосами, улыбнулась не слишком весело:

— Ну, пока!

— Чао! Светлых тебе деньков!

Она двинулась через двор и вышла на дорогу, которая проходила рядом с рекой.

Оба брата смотрели ей вслед. Вилис подумал, что домой Рита попадёт не скоро: до переправы километра три и столько же по другому берегу до Граверов.

Девочка скрылась из виду. Вилис покосился на Ивара и произнёс довольно равнодушно:

— Вообще-то ты вполне мог бы пробежаться до Плиенов, сообщить Маруте.

— Я? — Ивар захлопал глазами. — Один?

— А что особенного? Далеко ли тут? Дорогу ты знаешь. Да и дождь перестал.

Дорога Ивару и в самом деле знакома: дядя Криш, отец Вилиса, прокатил как-то его на своей грузовой машине. Насколько ему запомнилось, до Плиенов было с километр или чуть побольше той же лесной дорогой, по которой только что направилась Рита, но в противоположном направлении, на восток. И Маруту он тоже видел издалека — именно ей нужно было передать полученное от Риты сообщение. И дождь почти прекратился. Всё верно, Вилис прав, Ивар вполне может идти… И всё-таки… Почему должен идти именно он? Потому что Вилису самому не хочется? Потому что он нашёл себе дурачка?

— Нет! — замотал головой Ивар. — Не пойду!

— Почему?

— Один не пойду.

— Боишься, да? — Вилис ехидно ухмыльнулся.

— Нет… Просто не хочу… А почему ты сам не идёшь?

— Я?.. Видишь ли… Пока ты пробежишься туда и обратно, я здесь доделаю эту твою атомную бомбу. — Вилис шагнул к поленнице и поднял с земли недоструганную стрелу. — Ну, а если ты не пойдёшь… Тогда, конечно, не надейся. Тогда доделывай сам.

Ивар молча облизнул пересохшие губы. Вилис пустил в ход очень сильное оружие. Да и насчёт того, что Ивар просто боится идти, он почти угадал. У малыша и в самом деле не было никакого желания бежать сквозь сумеречный, сырой, неприветливый лес. И на севере по-прежнему громыхало. Но последние слова Вилиса… Это же неприкрытая угроза! Ивара начинала одолевать злость.

По выражению лица маленького брата Вилис сразу почуял неладное. Чёрт возьми, сосунок ещё возьмёт и заупрямится! Нет, тут нужен другой подход.

— Ну, а если я тебе разрешу взять велосипед? Тогда ты обернёшься в два счёта, не так ли?

Сначала в глазах Ивара мелькнуло недоверие, потом он широко разулыбался:

— Нет, правда?

— А когда я тебе врал? Пойдём в сарай, возьмёшь сам.

Велосипед — другое дело! Ездить на велосипеде Ивар научился совсем недавно, здесь же, в Межерманах, и это с полным основанием можно было считать одним из самых больших его достижений за нынешнее лето. Велосипед был дядин, до высоко поднятого сиденья Ивар ещё не дорос и потому жал на педали стоя, пропустив правую ногу под раму. Пятка соскальзывала то на ребро педали, то на цепь, то на зубчатое колесо — так уж ему везло! С костяшек не сходили струпья, печальные следы велосипедного ученичества. Лучше всего у Ивара получалась езда с пригорка, по ровной тропке, которая вела к реке, хотя обратно велосипед приходилось тащить на руках. Так бы и катался он по этой тропке с утра до вечера. Но опять старший брат! Он никогда не давал Ивару накататься вволю.

И вот это неожиданное великодушное предложение самостоятельно проехаться до самых Плиенов.

— Беги накинь что-нибудь на себя. А я пока подкачаю заднее колесо.

Малыш обернулся мигом — Вилис ещё не успел управиться с колесом. Рубашка, шорты, сандалии… Минутой позже он уже выезжал со двора. Гремела плохо натянутая цепь, летели во все стороны грязные брызги.

Вилис проводил его взглядом, затем повернулся к навесу.

На западе сквозь тучевой заслон прорвалось вечернее солнце. И сразу над лесом, над Клеверкой вдруг возникла разноцветная гигантская дуга. Солнце уже садилось, поэтому радуга не была яркой, но зато по-особому выделялась на фоне сплошной чёрной массы уходивших туч. Казалось, кто-то светящимися красками нанёс на тёмное небо сказочные ворота. И вели они, эти ворота, прямо в Плиены, туда, где жила Марута и куда сейчас петлял на велосипеде маленький Ивар.

Недолго продержалось на небе разноцветное чудо. Тучи снова накрыли солнце. В тот же миг невидимая рука повернула невидимый выключатель, и сияющая радуга погасла, словно её никогда и не было.

Вилис нехотя оторвал взгляд от разом посеревшего неба. Зашёл под навес, присел на чурбан. Надо было браться за стрелу.

19.57

Дождь перестал, удары грома стали глуше — гроза удалялась. Эдгар сделал два-три робких шага к телефону и вопросительно посмотрел на отца. Тот молчал. Эдгар поспешно схватил трубку. Наконец-то! Сейчас он позвонит Гунару и прекратит всю эту возню с цепочкой. И без того дело зашло слишком далеко. Как ни верти, а кое-каких неприятных последствий не удастся избежать.

Прижал трубку к уху — и вдруг охватила тревога. Почему? Этого Эдгар ещё не мог сказать. Просто стало как-то не по себе — и всё. Но уже через несколько секунд он понял, что случилось. Трубка молчала. Не было слышно ни шороха, ни шипения, вообще ни единого звука. Абсолютная пугающая тишина. Как будто телефонный аппарат, который всё время жил своей особой механической жизнью, внезапно взял да и умер.

— Вот дьявольщина! — оторопело пробормотал Эдгар.

Положил трубку на рычаг, поднял снова. Нет, молчит… И чем дальше он вслушивался в немую тишину микрофона, тем понятнее становилось ему, что произошло с телефоном и какие неприятности это влекло за собой.

Отец встал.

— Что там такое?

— Не знаю…

— Ну-ка давай сюда!

Отец несколько раз дунул в прорези, постучал рычагом и с досадой швырнул трубку на место.