Сентябрь + сентябрь - Коршунов Михаил Павлович. Страница 19

Коля выскочил из корпуса. Добежал до лаза­рета.

Решил вызвать девочку к окну. Она прыгает на кровати и песни поёт. Значит, может и к окну по­дойти. А в лазарет ему всё равно не проникнуть.

Нашёл окно. Бросил камушек.

Из окна тут же высунулась… но совсем не Мада, а какой-то мальчишка высунулся. Рука его была в гипсе.

Он спросил:

— Тебе чего?

— Мне…— растерялся Коля. — Мне эту… как её…— Имя всё целиком вспомнить, конечно, не мог. Попробуй вспомни, когда оно под знаком бесконеч­ности. И Коля тогда вдруг сказал: — Ну, шахиню мне.

— Шахиню? — удивился мальчишка.— А что это такое?

— Девочка из этой…— И Коля теперь забыл, откуда она. Ведь он главное сейчас помнил: слова няньки.— Ну, из этой… шейх, шах, падишах,— сказал Коля.

Всегда у него так: скажет чего-то, а потом добавит чего-то, и в результате — неразбериха.

Путаница… Шахиня — ведь это девочка из сказ­ки о белой верблюдице!..

— Да ты сам кто та­кой? — окончательно остолбенел мальчишка.

— Я? Первыш.

Ну вот, теперь и «Пер­выш» выскочило.

— Из первого отряда, что ли? — попытался на­конец понять мальчишка.

— Да,— ответил Ко­ля, хотя и не собирался врать. Само как-то так по­лучилось: уж очень хо­тел быть в каком-нибудь отряде, и потом, надо бы­ло как-то выпутываться из всей этой неразберихи.

— А я из шестого. Трещина на руке. Упал. Соревнования скоро. А у меня рука вот.

— Какие соревнова­ния?

— Ракетчиков. Я ра­кетчик, понимаешь?

Тут Коля забыл о Маде.

— Ракетчик?

— Да.

Мальчишке было скучно, и он рад был по­говорить.

— Ты что, летать собираешься на ракетах?

— И летать. А пока строю. Хочешь, покажу?

— Покажи.

Мальчишка с гипсом исчез внутри палаты и вскоре появился с маленькой ракетой. Он держал её здоровой рукой.

Ракета была жёлтого цвета, будто лакирован­ная, и с красным носом. На ракете было написано «Хабаровск» и номер стоял 8.

— Нос у неё снимается, а здесь внутри пара­шют. Чтобы ракета могла на землю спуститься. После старта. У меня не один парашют, а два ма­леньких. Из целлофана для прочности.

— Пластик и стеклопластик,— небрежно ска­зал Коля.

— Верно. Откуда знаешь?

— Большая химия.— И при этом Коля пожал плечами: чему тут удивляться? — Можно погля­деть ракету?

— В лазарет принёс тайно. Не разрешают.

— А почему — «Хабаровск»?

— Потому что я из Хабаровска.

И мальчишка бросил на траву ракету к ногам Коли.

— Берегись, чтобы не увидели!

Коля поднял ракету и начал разглядывать. И беречься начал, чтобы с ракетой не увидели.

Наталия Ивановна не увидела. Кто же ещё!

Ракета лёгкая, сделана из картона. Он сразу догадался, из чего сделана. Сам умел конструи­ровать и строить всякое из картона и цветной бу­маги.

На ракете были две петельки, а сзади была дырка.

— Для чего дырка?

— Двигатель вставляют,

— А петельки для чего?

— Ракету надевают на стержень. Направляю­щая называется. Чтобы ракета стартовала. Она по этой направляющей и взлетает. Понимаешь? А то как ей взлететь? Соревнования скоро, а я вот с ру­кой… — вздохнул мальчишка.

— А где будут соревнования?

— Вон на той горе, — показал мальчишка здо­ровой рукой. — Чья ракета дольше в воздухе про­держится, тот и победитель. У меня раньше часто аварии случались: двигатель выбьет, стропы у па­рашюта запутаются или совсем парашют сгорит.

— А бывает, чтобы ракета взорвалась?

— Бывает. В воздухе. Хлоп! На куски! Кри­чишь: «Эксперта сюда!»

Об экспертах Коля ничего не знал, не слышал о таких.

— Кто это?

— Эксперт?.. Он помогает установить причину аварии, если сам не разбираешься.

Коля кивнул и подумал: в школе бы хорошо — чуть что не понял, сам не разобрался или отметкой недоволен, кричишь: «Эксперта сюда!»

Коля так подумал, утешился и спросил про дви­гатель ракеты:

— Он из чего?

— Из охотничьей гильзы.

— Покажи.

— У меня нет. Двигатели выдают, когда со­ревнования. Жюри выдаёт, чтобы у всех одинаковые.

Коля начал разглядывать гору, где будут соревнования.

Гора возвышалась над лагерем Прибрежным — зелёная, открытая. Вроде на ней даже какая-то мачта. Может быть, это большая направляющая для большой ракеты?..

Коля хотел сказать мальчишке, что в классе с друзьями он иногда летал на ракете, когда их звёз­дочка получала хорошие отметки и поведение тоже было хорошим: никто ни с кем не валялся и не дрался. И ещё он хотел спросить, что мальчишка ду­мает в отношении планетоходов.

Вдруг послышался чей-то строгий голос из окна.

Коля глянул в окно, где только что был ракет­чик, но его уже не было. А глядела оттуда Наталия Ивановна.

— Мешать больным нельзя,— сказала она.

— Я не мешаю.

— Нет, ты мешаешь.

За спиной Наталии Ивановны что-то хотел ска­зать ракетчик, но Наталия Ивановна закрыла окно.

Коля попытался показать ракету и объяснить, что она принадлежит мальчишке с гипсом, но На­талия Ивановна махнула рукой, чтобы уходил.

Тогда Коля решил отойти от окна и про ракету молчать. А то ещё Наталия Ивановна отберёт. Луч­ше вернуть потом. Мальчишка из 6-го отряда, он ведь сказал.

Тихонько начал красться вдоль других окон. Где тут лежит Мада? В какой палате?

Вдруг услышал, кто-то негромко кашляет: «Кх! кх! кх!»

Простудился.

Коля опять подобрал камушек и бросил в окно. Только бы не высунулась Наталия Ивановна… На всякий случай спрятался за маленький кипарис. Присел и спрятался. Как мог.

Из окна высунулась девочка — проворная, то­ненькая, с большими тёмными глазами. На голо­ве — пушистый фонтанчик тоже тёмных волос. На ниточке — бусинка, спускается на самый лоб из этого тёмного фонтанчика.

Настоящая шахиня из сказки.

Первыш рассматривал девочку, и, может быть, тогда впервые в нём что-то произошло, если го­ворить объективно. Что-то изменилось, улучши­лось.

Первыш поднялся из-за кипариса. В лагере их очень много. Недавно посадили, и они ещё долго будут расти, пока станут настоящими деревьями.

Мада сразу его увидела. Начала смотреть. А он начал вспоминать арабские слова, которые должен был сказать ей.

И тут понял, что этих самых арабских няньки­ных слов не может вспомнить. Забыл. В голове не ос­талось ничего похожего. Ни справа налево, ни слева направо. Что же делать?

Доктор может вот-вот прогнать. Зайдёт к Маде в комнату, увидит в окно и опять прогонит.

Тогда он решил всё по­казать «шахине». Показать так, как всё показывает Бо­ря Завитков.

Не сумеет разве!

Положил на землю ра­кету, глубоко вдохнул, на­брал в себя воздуха, чтобы потолстеть, как нянька, и на­чал поднимать руки к небу и низко опускать.

А потом, уже не толстый, начал бегать вокруг кипариса, вроде это Мада бегает, и нянька за ней гоняется, грозит, что увезёт ее отсюда, из лагеря.

«Шахиня» в окне смеялась, подпрыгивала от удовольствия. И вместе с ней подпрыгивала бусин­ка на лбу.

Коля начал показывать, что такое лагерь, пио­нерский отряд. Маршировал, трубил в горн, бараба­нил на барабане, поднимал флаг, стоял под салю­том. Показывал, как пионеры сами одеваются, причёсываются, умываются. Он ведь всё это уже видел.

Мада взобралась на подоконник, села и давай болтать ногами и опять смеяться и веселиться.

И так громко — даже повизгивать.

Коля прикинул на глаз — ростом не выше поч­тового ящика. Значит, не выше Коли.

Теперь он опять показывал ей няньку. Что вот, мол, страшилище!.. Она, мол, первый твой враг.

Он надувал щёки, закатывал глаза. Тоже под­прыгивал.

Мада закричала от восторга.

Погубит и себя, и Колю. А надо ещё достучать­ся до ракетчика и постараться вернуть ему «Хаба­ровск».

Коля немного передохнул: легко ли надувать­ся, показывать толстую няньку. Вроде в гору бе­жишь. И ещё потруднее.