В стране смельчаков - Файзи Ахмет. Страница 3
Наконец утомился дождь, ослабли немного потоки. Старый Мерген отпустил руку сына. «Пусть набирается сил, крепнет в борьбе»,— решил он. Пошли они рядом. Трудно Даниру: бьют, с ног валят струи воды. Изнемогает он, часто отстает. Тогда ждет его старый Мерген, но руки не протягивает.
В тех краях часто повторялись грозы на исходе лета. Заранее почуяв их, звери спешили спрятаться в норах, птицы в страхе уносились в долины, люди запирались в своих домах. Случалось, гроза затихала, а затем неожиданно обрушивалась с такой необузданной силой, словно хотела выплеснуть всю злобу, что накопилась за много дней.
Так было и теперь.
В туче, что клубилась над головами путников, снова сверкнули молнии, грянул гром, с шумом хлынул ливень. Не расслышал Мерген голоса Данира, который звал на помощь. Оглянувшись, увидел он при свете молний, что Данир упорно борется с течением. Гордостью наполнилось сердце отца.
— Не сдавайся, сынок, не сдавайся! — крикнул он.— Держись! Вот так! Еще немного, и мы будем в долине...
Когда снова сверкнули молнии, Данира уже не было видно. «Данир!» — крикнул Мерген в отчаянии, но голос его затерялся в шуме дождя. Кинулся Мерген назад. Стремительный поток сшиб его с ног. Падая, успел он обхватить руками большой валун, но бурное течение размыло под камнем песок и |увлекло его за собой...
...Лучи утреннего солнца осветили склоны гор. Гроза давно прошла, лишь блестящие змейки ручьев напоминали о ней.
Под корнями дуба, сваленного бурей, на самом краю пропасти зашевелился человек. Он медленно поднялся и, оглядевшись по сторонам, громко позвал:
— Дани-ир! Сын мо-ой!
Эхо подхватило его слова и, повторяя, понесло по ущелью. Человек кричал еще и еще, но напрасно: никто не отозвался на его крик. Он карабкался по уступам гор, заглядывал в глубокие расщелины. Там, внизу, громоздились большие камни, снесенные водой, вырванные с корнем могучие деревья; виднелись убитые бурей птицы и звери. Шакалы уже собирались на богатый пир.
Молча стоял Азат Мерген над пропастью, в которой погиб его сын. Две крупные слезы показались из глаз, не умевших раньше плакать, и медленно скатились по щекам. Опустив голову, тихо побрел он домой.
5.Алмазбану
В тот ранний час из пещеры на противоположном склоне горы, опираясь на палку, вышла старушка. Яркие лучи солнца ослепили ее. Прикрыв глаза ладонью, она неторопливо осмотрелась. Ветер играл прядями ее серебристых волос. Глаза молодо глядели из-под седых бровей.
Завидев ее, шакалы затрусили прочь.
— Что им здесь нужно? — пробормотала старушка, направляясь к груде камней.— Неспроста сбежались они.
Вдруг она увидела лань, придавленную толстым деревом. Та была мертва. Задрожала старушка, слезами наполнились ее глаза.
— Бедняжка! — проговорила она.— Уж не ты ли это, милая доченька?..
Тут кто-то слабым голосом позвал:
— Мама...
Старушка поспешила на голос и увидела среди камней израненного юношу. Его прекрасное лицо было бледно, глаза закрыты. Она склонилась над ним:
— Кто ты, славный джигит?
Но юноша, не поднимая век, снова тихо позвал:
— Мама…
Старушка бросилась к пещере. Она торопилась изо всех сил. Вскоре она появилась с большой раковиной в руках. Набрала в нее воды из горного ключа, напоила незнакомца, обмыла его раны, высушила древесным мхом и покрыла целебными листьями. А сама, примостившись у изголовья, стала терпеливо ждать, когда он придет в себя.
Много времени прошло так, но вот юноша глубоко вздохнул и открыл глаза.
— Где мама?.. Я слышал ее голос....— с трудом проговорил он.
— Здесь никого нет, кроме меня, сынок. Ты мог слышать только мой голос...
— Да, да! Вот этот голос!.. Он так похож...
— Чей же ты сын, джигит?
— Моя мать — Алмаз-Ирке, добрая девушка-лань...
— Внучек мой! — воскликнула старушка.— Так я же... я мать Алмаз-Ирке.
— Бабушка!
Они крепко обнялись. От волнения оба долго не могли вымолвить ни слова.
Время шло. Луна трижды округлялась на небе и трижды снова истончалась, как серп, а старая Алмазбану все еще неустанно хлопотала вокруг больного Данира. Наконец поднялся он на ноги. Смастерил себе лук, наточил стрелы, стал ходить на охоту. Но ничто не веселило его: скучал джигит по дому родному, по матери и отцу. Даже в звуках курая слышалась теперь тоска. Когда Даниру становилось особенно грустно, поднимался он на вершину горы, и далеко вокруг разносилась его песня:
Услышала эту песню старая Алмазбану, подсела к Даниру, ласково провела рукой по его волосам и сказала:
— Внучек мой! Я знаю дорогу к твоему дому. Нелегка и опасна она...
Данир вскочил на ноги:
— Где эта дорога, бабушка?! Я теперь ничего не боюсь...
— К востоку отсюда лежит твой путь, вдоль берега реки...— показала рукой Алмазбану.
— Так пойдем со мной! Я понесу тебя на руках.
— Нет,— покачала головой старушка,— дорога эта неблизкая... И раньше, чем пойти на восток, ты должен повернуть на запад. Там, между трех гор, поселилось племя трусов.
— Что это за племя? — удивился Данир.
— Ох,— горестно вздохнула старушка,— это тоже мои дети и внуки. Они не сумели постоять за свою землю, и теперь баскак (наместник хана, правитель) злого хана хозяйничает там. Одна Алмаз-Ирке, моя любимая доченька, не покорилась врагу и превратилась в лань. Нашлись подлые предатели и трусы, которые хотели выдать меня баскаку. Настроили они детей моих против меня. Прокляла я их. «Будьте же презренными рабами,— сказала я им,— пусть всюду зовут вас жалкими трусами». Ушла я из дома родного... Так и будут они жить с этим позорным прозвищем, пока не восстанут против хана, не победят его в жестоком бою.
— Покажи мне, бабушка, дорогу к племени трусов, я помогу им! — воскликнул Данир и схватил свой лук.
Засияли глаза старушки.
— Но готов ли ты к битве? — спросила она.
— Готов, бабушка!
— Большие испытания ждут тебя в стране трусов. Хватит ли у тебя смелости?
— Хватит, бабушка!
— Этого еще мало. Ты должен будешь научить смелости тех, кто живет в той стране...
— Я научу их!
— Хорошо, внук мой. Пусть эти слова будут твоей клятвой! — твердо сказала старушка и поцеловала Данира.
На другой день солнце застало Данира в пути. Было еще совсем темно, когда он перекинул через плечо лук, заткнул за пояс курай и, попрощавшись с бабушкой, зашагал туда, где жило племя трусов.
6.Город трусов
Семь дней и семь ночей шел Данир берегом большой реки. На восьмой день впереди показались три горы. Но пройти к ним было нелегко. Дорогу преграждали топи, груды камней, глубокие овраги, заполненные водой. Данир и плыл, и карабкался по крутым склонам, цепляясь за каменные выступы, и лез через колючий кустарник, в кровь раздирая руки. Порой хищные звери преграждали ему путь, но метко поражал он их острыми стрелами. Наконец дошел он до последнего оврага и, заглянув в него, отпрянул: на дне шипели и извивались сотни ядовитых змей. Обойти овраг было нельзя.