Юнгаши - Воронцов Александр Петрович. Страница 19
А мысли невольно возвращаются в прошлое. В осень и зиму сорок первого — сорок второго года, в Кронштадт. Вспомнилось, как патрулировали улицы затемненного города, дежурили на крышах домов, гасили немецкие «зажигалки». Как за ракетчиком вражеским охотились. Капитан Данилов выполнил обещание. Когда залютовали морозы и пришел голод, Павел Иванович добился зачисления Юлия Ворожилова, Феди Столярова и Левы Морозова в учебный отряд Балтфлота. С тех пор стали они по-настоящему военными. А зовутся юнгами. Прошли курс военно-морских наук, выдержали экзамены. И были направлены на боевой корабль. Вот на этот самый, на бронированный малый охотник под номером 519, на носу которого лежит сейчас Юлий.
Правда, здесь только двое. Лева плавает на тральщике. Он тоже, как и Юлий, моторист. Недавно весточку прислал. Пишет, что гланды у него совсем зажили. Будто их и не было. «Значит, морская закалка на пользу», — заметил по этому поводу Федя. От своего «значит» он так и не избавился.
А Женя Емельянов погиб при артобстреле. Еще той же осенью.
Соня все-таки эвакуировалась. Мать у нее расхворалась, и отправили ее на Большую землю по Ладоге. Там через озеро ледовая трасса проложена. Обещала Соня письмо прислать, да почему-то молчит. В последний раз они виделись в январе сорок второго. Всю ночь просидели на своем диване в бомбоубежище. Там, конечно, было теплее и уютнее. Но возвратиться туда он бы не согласился. Даже сейчас.
Мысли, воспоминания… А море и ветер продолжают свирепствовать. На теле, кажется, нет уже места, куда не добралась бы колючая вода. Холодная, а обжигает. И ледовый панцирь все растет и растет. Сжимает, словно рыцарскими доспехами. Видел он такие в Эрмитаже, когда отец его в Ленинград возил. И как только рыцари воевали в них?
Главное — не пропустить мину. Проклятая это штуковина. Попробуй ее заметь, если она чуть над водой высовывается. А вода бурлит, клокочет. Может, эта самая мина вот за тем гребнем скрывается.
Мороз иголками впивается в лицо Юлия. И кажется, всего его пропитало едкой водяной пылью. На губах соленая горечь. А он не отрываясь смотрит вперед.
«Увидеть как можно дальше… Дальше…» Ничто другое для него сейчас не имеет значения.
Ведь он впередсмотрящий. Единственный из всего экипажа. Из двадцати трех моряков — один, кто может предупредить о надвигающейся беде. «Особый вид дежурства… требует непрерывной бдительности…»
Большая на нем ответственность.
«Увидеть дальше… Как можно дальше…» — сверлит в мозгу.
И Юлий увидел ее.
Мина показалась всего на какой-то миг. Выскочила из-за крутой волны, угрожающе сверкнула мокрыми рогами, шершавой чугунной спиной и скрылась за набежавшим валом.
— Мина!.. Прямо по курсу! — истошно крикнул Юлий, обернувшись к рубке.
И сразу ему стало ясно: ни командир, ни сигнальщик не услышали его.
«Что же ты, Федя, друг! — с досадой подумал Юлий. — Хоть бы ты…»
И он снова увидел мину. Она мелькнула в бурлящей пене метров на двадцать ближе, чем в первый раз. Корабль шел прямо на нее. Еще минута — и… Юлию показалось, что беда уже неминуема.
Что предпринять? Может, у него пропал голос? Да нет же, ветер, буря… Надо собраться с силами и обязательно поднять тревогу.
— Мина по курсу!!! — в неистовом отчаянии прокричал он и предупреждающе замахал руками.
И тут же почувствовал рывок. Юлия словно кто-то дернул и потянул за борт. Но крепко повязанный на поясе конец троса удержал его.
А катер будто завертелся на месте. Он резко сбавил скорость. И, вдребезги разбивая скулой встречную волну, начал стремительно разворачиваться вправо.
«Дали задний ход и отвернули, — сообразил Юлий. — Значит, они услышали… приняли мой сигнал! Они тоже заметили… Но где же мина?»
Да, где мина? Вахтенный ни при каких обстоятельствах не должен забывать о своих обязанностях. Эта мысль обожгла сознание.
Одним всеохватывающим взглядом Юлий окинул поверхность воды перед катером.
Мина оказалась слева, совсем рядом, в каких-нибудь десяти метрах от борта. Она уже не пряталась — открыто катилась по склону волны прямо на корабль. И расстояние до нее быстро уменьшалось.
— Мина слева! У борта! — не совсем по-уставному доложил Юлий.
И опять обернулся, замахал руками.
Рядом стоял Агейчиков. Когда он появился, Юлий не заметил, но один вид могучей фигуры боцмана наполнил юнгу радостью.
— Держись, братишка! — пророкотал Агейчиков, перекрывая все шумы. — Сейчас мы ее утихомирим.
Юлий по привычке рванулся, хотел встать, но так и остался лежать распластанный у ног боцмана.
Проклятый мороз — намертво приковал к палубе!
— Там она. — Юлий вытянул вперед руку, указывая на пляшущую в воде мину.
— Вижу, — спокойно ответил Агейчиков. — Подстрахуешь меня. Держи крепче!
Боцман подал Юлию страховочный трос, другой конец которого был обмотан у него вокруг пояса.
«Что он хочет делать? — в недоумении подумал Юлий. — Неужели… за борт?»
— Есть, — заученно прохрипел он, принимая конец троса.
Трос был скользкий, мокрый, вырывался из рук. Для надежности Юлий намотал его на ладонь. И с опаской следил за приготовлениями боцмана.
— Да не смотри ты на меня так, будто на погибель провожаешь, — буркнул боцман, присев на корточки. — Не беспокойся, все очень просто. Главное — не упустить момент.
Но Юлий еще не понимал, о каком моменте идет речь. Тревога не сходила с его лица.
Ход корабля заметно замедлялся, однако нос продолжал катиться вправо.
Море, безразличное ко всему, по-прежнему неистово плескалось, и на палубу катера то и дело накатывались потоки воды. Они достигали рубки и там, столкнувшись с броней, взмывали вверх, рассыпались брызгами, замерзавшими на лету.
IV
Из-за низких облаков вдруг выглянуло солнце. Его неяркие лучи, скользнув над поверхностью моря, осветили гребни волн. И в этих лучах отчетливее стала видна мина. Ее шершавая спина, ощетинившаяся тупыми отростками колпаков, угрожающе приближалась к борту.
Агейчиков и Юлий не спускали с нее глаз.
— Три метра! — с хрипом выдавил Юлий, подняв на боцмана вопросительный взгляд. Ему стало жарко, он почувствовал, что потеет. Ведь еще один накат — и мина ударит в обшивку корабля.
— Пора, — сказал боцман скорее самому себе, а юнге бросил коротко: — Не робей, все будет в порядке. Трос потравливай.
Юлий ничего не успел ответить. Боцман одним махом соскользнул за борт. Могло показаться, что он неожиданно упал в воду, но это было не так.
В первый момент Агейчиков исчез из вида.
Юлий почувствовал, как натянулся трос, и всеми силами постарался удержать его. Потом из-под скулы катера показалась голова боцмана, окутанная капюшоном капкового бушлата. Всплыл он как раз между миной и кораблем.
И тут очередная волна подхватила мину и понесла ее прямо на боцмана.
«Пришибет Агейчикова», — в страхе подумал Юлий, даже позабыв, что мина угрожает и ему самому, и всему кораблю.
Но расчет боцмана оказался точным. Он, подобно тому как опытный волейболист принимает опасный мяч, принял мину на вытянутые руки и спружинил ее удар. Удерживая смертоносный снаряд на расстоянии, не позволяя ему соприкоснуться с обшивкой, Агейчиков стал продвигаться вдоль борта.
«Хочет увести за корму». Только теперь Юлий полностью разгадал замысел боцмана.
— Трос давай! — Над Юлием склонился комендор носового орудия Палев. Никаких эмоций по поводу того, что происходило, комендор не высказал. Не удивился он и тому, что Юлия прочно приморозило к настилу палубы.
Юлий, в свою очередь, воспринял как должное появление комендора. Он размотал с руки конец страховочного троса и передал Палеву.
— Держи.
— Командир приказал продолжать наблюдение. — Палев наклонился к самому уху юнги. — Такие штучки здесь еще могут повстречаться.
Палев многозначительно кивнул за борт — туда, где Агейчиков вел неравную борьбу с миной. И, бережно неся страховку, пошел по обледенелой палубе к корме. Двигался он осторожно, выверяя каждый шаг.