Мамаев омут - Мусатов Алексей Иванович. Страница 27
— Придётся тебе, пожалуй, с азов начинать, — усмехнулся садовник. — Охота есть, заходи почаще, присмотрись, поработай со мной.
И Вовке пришлось заняться черновой работой: он окапывал яблони, срезал сухие сучья, замазывал смолой трещины на деревьях, собирал прожорливых гусениц. Дней через пять, заметив усердие Вовки, садовник показал ему, как надо делать прививки.
Вожатый, узнав, что Вовка целыми днями пропадает в саду, спросил Прохора Ивановича, чем занимается его пионер.
— Понимаешь, Миша, неплохой ученик у меня появился, — сказал садовник. — Старательный, смекалистый, расспрашивает обо всём. И очень прививками интересуется…
— Прививками? — удивился Миша. — Но Вова Горелов давно ими занимается. О нём даже в журнале писали…
— Значит, добавочно тренируется.
— Но у него рука болит, как же он прививки делает?
— Нет, руки вполне здоровые. И работает мальчишка усердно. Только уж очень торопится — всё ему поскорее надо…
Вожатый задумался. Он уж давно присматривался к Вове Горелову. Мальчишка сторонился товарищей, не любил рассказывать им о своих опытах, отмолчался почему-то на костре и вот уж какой день ходит с забинтованной рукой. Что-то тут неладно…
— Давайте так, Прохор Иванович, — помолчав, попросил Миша. — Пусть Вова тренируется у вас. И подольше. Это ему только на пользу пойдёт.
В этот же день, встретив Вовку, вожатый вновь заметил у него на руке повязку.
— Как рука, Вова?
— Подживает… Скоро могу прививки делать.
— Ты не торопись, поправляйся как следует, — сказал вожатый. — Ребята подождут.
Вовка с недоумением пожал плечами. Чего это он — то подгонял, а теперь говорит «не торопись». Может, гореловские прививки никому больше не интересны?
А жизнь в лагере шла своим чередом. Пионеры совершали походы в горы, в лес, ходили на экскурсии в соседний колхоз, на птицефабрику, понемногу работали на опытном участке, готовились к лагерным спортивным соревнованиям.
И Вовка не мог отстать от ребят ни на шаг. Они всюду разыскивали его, не давали уединяться. Особенно опекал Вовку вожатый звена Шурка Нефёдов. Он таскал его с собой то на опытный участок, где оренбуржец Серёжа показывал, как надо закладывать лунки-чаши, то на колхозные пруды, где Варя из Краснодарского края учила ребят доставать водяные растения и кормить ими уток.
Пытливый, неусидчивый Шурка близко сходился со многими юннатами, обменивался с ними адресами, дотошно выспрашивал про их опыты.
— Интересно же, Вовка. Ты запоминай, записывай. Будет дома чего рассказать, — убеждал он приятеля.
Тому нечего было возразить — это и в самом деле было интересно и поучительно.
И Вовка записывал, расспрашивал, обменивался адресами.
Частенько Шурка знакомил его с кем-нибудь из юных опытников.
— Это Вова Горелов… из перегудовской школы. Слыхали про такого?
Ребята улыбались, пожимали Вовке руку и говорили, что очень рады познакомиться. Они без утайки рассказывали о своих делах, делились советами и даже сортовыми семенами. Девочка из Подмосковья подарила Шурке с Вовкой по початку своей знаменитой кукурузы, другая девочка — цветоводка — семена выведенных ею астр и гладиолусов, юннат из Витебской области отсыпал из мешочка по горстке крупнозернистой гречихи.
— Больше не могу, другим не хватит, — пояснил он. — Мы ведь сами с горстки начинали.
— Ого!.. — радовался Шурка. — А мы не с пустыми руками домой вернёмся. Ты береги семена-то, не потеряй. — И он принимался мечтать, как дома расскажет киреевским ребятам о своих новых друзьях, передаст семена, повторит опыты и заведёт переписку со многими юннатами. — Я и с тобой буду переписываться, — заявил Шурка. — Только обязательно отвечай.
— Это само собой… — отводя глаза в сторону, буркнул Вовка. Ему стало по-настоящему завидно и захотелось вот так же, как и Шурка, крепко подружиться с юннатами из лагеря, а потом приехать домой и порадовать перегудовских ребят новостями.
«А как же я могу?» — спохватился Вовка. Никто из ребят в Перегудове его не ждёт. Все считают, что он отдыхает у дедушки на Волге.
И зачем он только согласился поехать в лагерь по чужой путёвке? Согласился? А разве его кто уговаривал, понуждал? Он же сам захотел этого, сам умолял отца, сам «жал из него масло»…
До чего, оказывается, трудно ходить в обманщиках, жить под чужим именем! Что из того, если через день-другой Вовка сумеет показать ребятам, как делать прививки. А вдруг они спросят его ещё о чём-нибудь?..
Вовке стало до того не по себе, что он даже отказался пойти с Шуркой играть в футбол.
Через два дня Вовка снял повязку с руки, но, к его удивлению, никто почему-то не напоминал ему о прививках.
«Новичков много приехало… теперь не до меня», — успокоил себя Вовка и решил, что теперь до конца смены доживет без особых осложнений.
Прошло почти две недели, как он приехал в лагерь. Вовка загорел, поправился, упоённо играл в футбол, в заплыве на сто метров сумел взять первое место и теперь готовился к состязаниям с морским отрядом.
Он даже отослал отцу с матерью письмо, в котором впёрвые за все эти дни подробно описал и красоты южной природы, и свои успехи по плаванию, а также сообщил, как он поправился.
6
В воскресенье состоялись соревнования по плаванию. День был жаркий, душный, на горизонте подозрительно синели тучи.
Пионеры собрались на территории морского лагеря, у водного стадиона. Сотни белых панам, голубых рубашек и красных галстуков расцветили песчаный берег.
Вовка защищал честь пятого отряда. Подтянутый, смугло-смоляной от загара, в чёрных плавках и розовой купальной шапочке, он поднялся на старт, по сигналу судьи ринулся в воду и проворно заработал руками и ногами.
В этом стометровом заплыве Вовка решил не подкачать — пусть знают все ребята в лагере, что он тоже кое-что значит.
Вскоре Вовка на две головы опередил своих противников.
Болельщики из пятого отряда повскакали с мест и принялись поддерживать его восторженными возгласами.
Особенно старался Шурка Нефёдов.
— Жми, Вовка! — кричал он, размахивая руками. — Покажи класс, Горелов!
— Это какой Горелов? Откуда? — спросила у Шурки незнакомая девочка.
— А ты что, не знаешь? — удивился Шурка. — Из перегудовской школы, известный опытник.
— Из перегудовской! — Девочка вдруг сорвалась с места и, перепрыгивая через сидящих на песке пионеров, побежала к самому морю.
— Вовка, давай! — закричала она тонким голосом. — Жми, Ерошин-Взъерошин! Покажи им!
Вовка на какое-то мгновение повернул на голос голову, и этого было достаточно, чтобы пловец справа догнал его.
— Пожалуйста, без кличек. У него фамилия есть, — сердито заметила девочке шоколадная вожатая.
— Так это ж не кличка, — начала было девочка, но тут произошло неожиданное: мальчишка, догнавший Вовку, сделал сильный рывок и первым подошёл к финишу. Болельщики из его отряда шумно зааплодировали.
Вовка поднялся на помост вторым, оделся и, не глядя на судей, с мрачным видом сошёл на берег.
И тут он вновь услышал тонкий голосок:
— Здравствуй, Ерошин!
Вовка вскинул голову и замер. Перед ним стояла та самая девочка — черноглазая, с короткими косичками, с утиным носиком, которую он видел в Шумиловой роще, когда разыскивал Вовку Горелова.
Её, кажется, звали Нина Караулова.
Девочка приветливо улыбалась.
— И ты в лагере? — спросила она. — А ваши ребята говорили, что ты к дедушке уехал. На Волгу.
— Ну, и в лагере… — с неприязнью отозвался Вовка. — А что ж такого? Будто мне и отдохнуть нельзя…
— Нет, почему же… отдыхай на здоровье.
— А ты откуда свалилась?
— Я не свалилась. Просто приехала сегодня утром. По путёвке.
— И такой заплыв мне испортила. — Вовка зашагал в сторону от берега к кустам.
Девочка пошла за ним следом.
— Я ж как лучше хотела, — смущённо призналась она. — Все кричали, ну и я с ними. Да, а почему тебя здесь не Ерошиным, а Гореловым кличут?