Мамаев омут - Мусатов Алексей Иванович. Страница 28
Вовка побледнел: вот оно, начинается.
— Ну и кличут… а что ж такого. Чего ты свой утиный нос суёшь… — хрипло забормотал он и, чувствуя, что говорит совсем не то, с отчаянием махнул рукой. — Ну, и Горелов! Подкараулила всё ж Караулова… Иди вот к вожатому, расскажи ему. Я, мол, такой-сякой. Иди!
И, резко дёрнув плечом, Вовка юркнул в кусты. Ветки царапали его лицо, руки и ноги, хлестали по глазам, но он ничего не замечал.
И зачем он только пустился в объяснения с этой девчонкой? Всё же яснее ясного. Нинка Караулова отлично поняла, почему он попал в «Чайку», и сейчас обо всём расскажет вожатому. На вечерней линейке Миша сообщит пионерам об обманщике Вовке Ерошине, а завтра утром его посадят в автобус и отвезут к поезду.
Нет уж, лучше подальше от стыда, лучше не ждать такой позорной развязки!
Хоронясь за кустами, стараясь ни с кем не встречаться, Вовка пробрался к своему коттеджу и через окно залез в палату.
В рюкзаке у него лежала одежда, в которой он приехал в лагерь. Вовка переоделся, оставил на тумбочке лагерные трусы, рубашку и панаму, положил в рюкзак пакетики с семенами и тем же путём выбрался на улицу.
До обеда ещё оставалось часа три. Пока все пионеры у моря, он незаметно выберется из лагеря, сядет в автобус и через час будет на станции. Купит билет на поезд и — прощай лагерь, море, пляж. Только бы Нинка Караулова с вожатым не догнали его…
Вовка решил обхитрить их и направился не к первой, а ко второй автобусной остановке, что находилась подальше от въезда в лагерь.
Из-за гор наползла сплошная багровая туча, потянуло свежестью, заурчал гром. Вовка прибавил шагу. Осталось пересечь лагерный сад, миновать юннатский участок, перелезть через изгородь — и он у автобусной остановки.
Но туча двигалась ещё быстрее, чем Вовка, и вскоре закрыла солнце. Сверкнула белая молния, прокатился пушечный раскат грома, и стремительно полил дождь. Сначала он падал крупным частым горохом, потом принялся сечь землю жёсткими кручёными жгутами.
Вовка юркнул в какую-то дощатую будку — здесь лежали лопаты, носилки, весь юннатский инвентарь.
А ливень набирал силу. По наклонному участку с бульканьем побежали ручьи. Потом около каменной стенки, отделяющей опытный участок от шоссе, что-то с грохотом обрушилось, и пенистый, мутный поток воды ворвался на участок.
«Наверное, стенку прорвало», — догадался Вовка.
Поток тащил мусор, листья, траву, размывал грядки, вырывал с корнем цветы, посевы, пригибал к земле плодовые саженцы.
Вовка никогда ещё не видел такой бешеной воды.
«Где же сторож, ребята? Смоет же всё, унесёт…» — встревожился Вовка, выглядывая из будки. Но на участке никого не было.
Вовка сообразил, что ребята сейчас тоже сидят где-нибудь под навесом и пережидают ливень. Они и не знают, что здесь происходит. А ведь он-то, Вовка, видит, как буйствует поток, как он становится всё шире и злее. Вот он захватил делянку с арбузами, словно играя, сорвал несколько полосатых шаров и потащил их вниз…
Не выдержав, Вовка, сбросив с плеч рюкзак, схватил лопату и выскочил из будки.
Ливень перехватил ему дыхание. Пригнувшись, Вовка с трудом добрался по раскисшей земле до верхней границы опытного участка. И сразу стало ясно, что произошло.
Вода, стекавшая с гор, пробила в каменной стене большую дыру и с силой хлестала через неё на участок.
Вовка принялся звать людей. Никто не отзывался. Что же делать? Вовка перелез через стенку. Может быть, остановить проходящий по шоссе автобус и попросить пассажиров оказать помощь? Но ни одного автобуса не было. Тогда, может, сбегать за ребятами? Но пока бегаешь, бурный поток такое натворит на участке!..
Стиснув зубы, Вовка стал забрасывать отверстие в стенке раскисшей землёй. Но это было бесполезно — поток тут же уносил землю.
У обочины шоссе Вовка заметил кучу камней и какие-то старые доски.
Подтащив доски, он попытался закрыть ими пробоину в стенке, но поток сразу же отбросил доски в сторону. Значит, надо привалить к ним камни. Как можно больше камней. И Вовка, прижимая к груди тяжёлые булыжники, без конца таскал их от кучи к стенке. Сто шагов туда, сто обратно…
Наконец отверстие в стенке удалось заложить досками и завалить камнями. Но упрямый поток не хотел сдаваться — вода, хотя и с меньшей силой, всё ещё прорывалась на участок.
Вовка принялся таскать булыжники из другой кучи, которая была ещё дальше. Ноги его разъезжались по грязи, он то и дело спотыкался, насквозь промок, измучился и думал только о том, хватит ли ему камней.
Он даже не заметил, как около него появились вожатый Миша, Нина Караулова и Шурка Нефёдов.
— Вова… А мы тебя ищем, ищем… — испуганно сказала девочка, хватая его за рукав. — Куда ты убежал?..
— Ого! — обрадовался Шурка, кивая на завал из камней у стенки. — А ты это здорово придумал — поток перекрыть!..
— Сядь, Вова, отдохни, — заметив его измученный вид, сказал вожатый. — Мы без тебя доделаем.
Но Вовку было уже не остановить.
— Ещё камней надо! Больше камней!
Вчетвером они притащили к стенке ещё с сотню булыжников. Побурлив, поток наконец свернул в сторону, побежал вдоль каменной стенки и, отыскав новую дорогу, устремился в овраг.
Ливень начал стихать.
Вожатый с ребятами перебрались на опытный участок. Поток больше не бесчинствовал здесь, от него осталась одна лишь сырая глубокая канава, пробороздившая участок.
— Да, наделал ливень беды, — вздохнул Миша и велел Шурке бежать за пионерами, собирать их по тревоге. — Будём приводить участок в порядок. — Он кивнул Вовке. — А ты отправляйся в палату. Переоденься, обсушись!
— А почему он не в форме? — спросил Шурка, подозрительно оглядывая Вовкину домашнюю одежду.
— А он нарочно переоделся… Из-за ливня, — торопливо сказала Нина. — Ведь правда, Вова?
Вовка молчал.
Шурка побежал за пионерами.
Протерев очки, Миша вопросительно уставился на Вовку.
— В самом деле, почему ты в домашней одежде?
Вовка тяжело вздохнул — теперь уж всё равно скрывать незачем.
— Домой я собрался, — с трудом выдавил он. — Сами знаете почему… Нинка вам, поди, всё рассказала… Никакой я не Горелов!
— Та-ак… понятно, — протянул Миша. — А мне и рассказывать не надо. Я уже давно замечал, что ты не тот, за кого себя выдаёшь. Нина только подтвердила это…
— Замечали? — опешил Вовка. — А чего ж из лагеря меня до сих пор не выгнали?
— Выгнать — это проще простого, — задумчиво сказал Миша. — Ты вот о другом скажи… Понял ли ты что-нибудь, пока в лагере жил? Научился ли чему?
Вовка молчал.
— А по-моему, понял, что под чужим именем не проживешь, — продолжал вожатый. — На чужой славе не выедешь. В жизни всё надо самому добывать, без обмана, по-честному.
— Уеду я, коли так. — Вовка безнадёжно махнул рукой. — И пусть дома ребята что хотят со мной делают.
— Разговор у вас, конечно, будет серьёзный. Но уезжать тебе, пожалуй, не стоит. Живи до конца срока, осталось уже немного. И, главное, позаимствуй у ребят всё хорошее, чтоб не с пустыми руками домой вернуться. Да и сам с ними поделись, чем богат.
— А что я умею?
— Садовник говорит, что ты отлично прививать научился. Вот и покажи ребятам.
— Нет, за Горелова я не могу.
— А ты не за Горелова… Сам за себя, за Вовку Ерошина.
— За Ерошина? — оторопел Вовка. — Это что ж… мне признаваться во всём?
— Так ты же, Вова, не робкого десятка, — улыбнулся Миша. — Ливня с грозой не испугался, поток остановил. Вот и испытай ещё один ливень…
В этот же день на вечерней линейке за спасение опытного участка во время ливня вожатый объявил пионеру Вове Ерошину благодарность.
— А сейчас вы узнаете, кто такой Вова Ерошин, — сказал Миша, — и он объяснит, почему две недели жил в лагере под чужим именем и что из этого получилось.
Отряд замер. Из строя вышел Вовка Ерошин и обернулся к ребятам…
Делегат[1]