Мамаев омут - Мусатов Алексей Иванович. Страница 3

Часа через полтора, миновав берёзовую рощу и заросли молодых ёлочек, потом заболоченный кочковатый лужок, мы перевалили через крутой взгорок и по сигналу тёти Кати остановили телят на берегу Пружанки, среди кустарников и полян с пёстрым разнотравьем.

— Вот и ваши угодья, — сказала Авдею тётя Катя. — Ты эти места и сам хорошо знаешь — до самого Владычина можно пасти.

— Да-а, места не дюже богатые, — покачал головой Авдей. — Справа река, лес, слева посевы поджимают. Не очень-то разгуляешься…

— Да нет, кормов вроде хватит… Только расходуйте их с толком. И телят не обижайте.

В стороне от реки, в берёзовых перелесках, мы заметили просторный загон, обнесённый недавно ошкуренными слегами, а чуть поодаль новенькую брезентовую палатку.

Тётя Катя объяснила, что это наш летний лагерь. В загон же мы должны пригонять телят на ночёвку, а сами в свободное время можем отдыхать в палатке.

Заглянув в палатку, мы увидели деревянные топчаны, на них тугие матрацы, набитые соломой и покрытые шерстяными одеялами, посредине столик, на нём два фонаря «летучая мышь».

— А что, братцы, лафа! — обрадовался Митька. — И крыша над головой, и постели мягкие… Жить можно! Чур, моё место у входа!

Мы с Андреем посмотрели друг на друга. «Значит, телята будут жить в этих перелесках до самой осени, — подумал я, — а вместе с ними и наш брат, подпасок».

Вот так выбрали мы работёнку на всё лето! До колхоза не менее пяти километров. Ни тебе в кино сходить, ни в футбол сразиться, ни в город съездить…

Заметив, что мы скисли, девчонки принялись нас утешать. Зина Лобачёва сказала, что мы ведь не просто пастухи, а вроде как шефы над телятами, выполняем важное-преважное задание. И пионеры, конечно, нас не забудут, по любому сигналу явятся на выручку, а если потребуется, могут даже подменить нас в качестве подпасков.

— Ладно, топайте по домам! — с досадой махнул на них рукой дед Авдей. — Ещё с горном да с барабаном заявитесь сюда. Не допущу, так и знайте!

В этот день мы пасли стадо телят все вместе. Дед Авдей показывал нам, как пускать стадо развёрнутым строем, как заворачивать его то в одну сторону, то в другую, как гонять на водопой.

Потом, когда пригнали телят в лагерь на ночёвку, он сказал:

— Пасти будем по очереди. С утра одна пара — Митька с Вовкой, после полудня — Андрюха с Петькой. Главное, чтоб слухать меня во всём. Глазом моргнул, бровью повёл — замри, в лепёшку расшибись, но сделай. Меня в стаде нет — слухай Митьку. Его наказ — мой наказ. Освободились — шастай домой, к мамкам-бабкам, на горячие пироги-пышки. Не желаете — здесь прохлаждайтесь, дело ваше…

3

Вспомнились мне стихи из детской книжки: «Ох, нелёгкая это работа, из болота тащить бегемота». Бегемоты в нашем краю, как известно, не водятся, но управляться с телятами тоже не шуточное дело.

Телят у нас в стаде около двухсот, все они одной породы — швицкой, масти — чёрно-белой, но у каждого свои привычки, Свой норов, каждый мычит по-своему и никаких уговоров понимать не желает.

Иной телёнок заляжет под куст, где тень погуще, и дремлет себе. Поднимешь его, выгонишь на полянку, сунешь мордой в зелёную траву и только отвернёшься — он опять в тенёчке прохлаждается. Другой только и делает, что скачет, взбрыкивает, бодается, пристаёт ко всем. И сам траву не щиплет, и другим не даёт.

А вот бычок Борька — сластёна и привереда, выбирает только одну медовую кашку. Тёлочка Ночка — трусиха и нежёнка, всех боится и даже траву опасается щипать. Но телочка она не простая, дочка знаменитой коровы-удойницы Цыганки, и завфермой тётя Катя просила нас с Андреем особенно зорко следить за Ночкой. Вот и пришлось нам кормить эту неженку душистым клевером и сочным пыреем.

Нашлись в стаде и такие телята, которые не любили ни скакать, ни бегать. Стоят себе унылые, ко всему безучастные целый день в кустах или заберутся по брюхо в речку и только хвостами от мух отмахиваются.

Уж что мы только не делали, чтобы развеселить их, заставить побегать и нагулять аппетит: и кнутами щёлкали, и Урагана на них науськивали, и даже сами скакали и прыгали вместе с ним.

— Ой, смехота, ой, умора! — развеселился Митька, заметив однажды, как мы с Андреем гоняли «нытиков» по поляне, нагуливали им аппетит. — Чего вы цацкаетесь с ними, как в детяслях?

— Так не едят же ничего, отощают…

— Небось, — махнул рукой Митька. — «Эко дело — солнце село, завтра новое взойдёт» — как говорит дедушка Авдей. Скотина, она и есть скотина: с голода не подохнет. Брюхо, оно своё скажет. — И он принялся поучать нас, как нужно пасти телят: не суетись, не пори горячку, не переживай из-за каждого мокрогубого, купайся себе в Пружанке, загорай на солнышке, пеки картошку, дуйся в карты. А главное, помни: солнце, воздух и вода — наши лучшие друзья. Ну, и трава, конечно. Они своё дело сделают: телята вырастут, окрепнут, и все будут довольны.

— И кто это тебя обучил этому? — спросил Андрей. — Дед Авдей, что ли?

— Ну, и Авдей! А что? Знаешь, какой он пастух? Одного мяса да сала вагоны вырастил. И коров пас, и свиней, и овец. Его по всей округе знают. Первой статьи мастер…

— Мастер-ломастер! А с телятами не управился, из загона не сумел выгнать, — усмехнулся Андрей.

— Так они ж глупые, кнута ещё не понимают. Вот пройдут курс науки — шёлковыми станут.

Но больше всего нам доставалось от бычка Черныша. Смоляно-чёрный, как воронье крыло, только ноги в белых чулках да на лбу меловая отметина, он был силён, упрям и хитёр.

Черныш любил заводить резвые скачки, без конца задирал телят, бодался, легко сбивал противника с ног и скоро заделался в стаде признанным вожаком.

С утра он был у всех на глазах, крутился на пастбище, а после полудня словно проваливался сквозь землю. Вместе с ним исчезало ещё десятка два телят. Как это им удавалось, мы никак не могли разгадать. Нам ничего не оставалось делать, как отправляться на поиски, и мы обычно находили беглецов на дальних участках пастбища, где трава была гуще и сочнее. С криком и шумом возвращали телят обратно, а на другой день Черныш вновь уводил их из стада.

А ещё нам не давала покоя тёлочка Ночка. Избалованная вниманием и лаской телятниц, она чуть ли не каждый день убегала на колхозную ферму.

Едва стоило кому-нибудь из подпасков зазеваться, как Ночка незаметно отделялась от стада и, хоронясь за кустами, припускалась к деревне.

Вот и сегодня Митька предупредил нас с Андрейкой:

— Эй, вы, опять прозевали: тютю ваша неженка… А ну, давай пробежечку… аллюр три креста!

Мы бросились в погоню.

Мы умоляли Ночку вернуться, грозили жестокой расправой, старались обойти её стороной, пересечь ей дорогу и завернуть к стаду. Но тёлочка ловко разгадывала все наши уловки и мчалась с такой резвостью, что намного опережала нас.

Когда мы с Андреем, еле дыша, словно после многокилометрового кросса, добрались до фермы, то увидели Ночку в окружении девчонок. Они гладили её, ласкали, угощали лакомыми кусочками.

— Вы что! — вне себя заорал Андрей и выхватил у девчонок из рук куски хлеба и жмыха. — Совсем хотите Ночку от стада отучить. Она и так пятый раз убегает…

К ферме подошла Зина Лобачёва. Увидев наши багровые лица и взмокшие рубахи, она всё поняла и предупредила девчонок, чтобы они не смели больше баловать Ночку. Потом напомнила про их обещание помогать подпаскам.

— Мы хоть сейчас, — заявили девчонки. — А что делать надо?

— Для начала возьмите под своё наблюдение Ночку. Как прибежит на ферму, не ласкайте её, не прикармливайте, а на верёвочку и обратно в стадо. Чтобы Петя с Андреем не гонялись за ней как угорелые… Да и другие дела есть, — продолжала Зина. — Жить всё лето с телятами в лагере — это вам не дом отдыха. Вот и надо подумать, чтобы не одичали подпаски, про книгу не забыли. И про Митю с Вовой нельзя забывать — они ж должники перед школой, второгодники. Помочь им надо…

С этого дня мы уже больше не гонялись за Ночкой. Стоило ей убежать из стада, как через час-другой девчонки возвращали её обратно в летний лагерь. Потом они принесли нам книги, газеты, журналы, шашки, шахматы, футбольный мяч и даже пионерский горн.