Пятые приходят на помощь - Блинов Геннадий Яковлевич. Страница 31

— Вот варнаки! А ты что, Васька, самый главный — бог-отец?

Васька сидел на ступеньке крыльца в сверкающей разноцветными стекляшками короне и с высоты своего величия высокомерно посматривал на апостолов, боясь повернуть голову,

так как корона оказалась малой и еле держалась на голове.

Бабка долго смотрела на апостолов, потом спросила у внука:

— Где же у тебя бог-сын, Васька? Вроде всех проходимцев узнаю — вон Лука, вон Иуда, а Иисуса Христа не вижу...

Профессор покрутил головой и позвал:

— Сережка, чертова душа! Куда запропастился? Иисус Христос, кому говорю, иди сюда, пока бока не намял. Это тебе не шуточки...

Но Иисус не откликался. Кто-то вспомнил, что Сережка жаловался на головную боль. Автор сценария и режиссер позеленел от злости и прошипел в сторону бога-отца:

— А ты тоже хорош! Отец называется... Сынка выбрал себе...

— Мне Ромка посоветовал... Говорит, Иисус будет — лучше не придумаешь... А что глаз немного косит, так это еще смешнее,— оправдывался бог-отец, придерживая корону.

— «Косит»,— передразнил Профессор Кислых Щей.— Репетиция срывается. Самсонов, может, ты возьмешься? Правда, тебя придется остричь.

Витька, изображавший змия-искусителя, подполз на четвереньках к режиссеру, помахав тремя хвостами из ветоши, разинул картонную крокодилью пасть с красным языком.

— Не хочу! — рыкнул он.— Я вжился в роль. Я сильнее бога-отца и бога-сына, вместе взятых.

Режиссер осуждающе посмотрел в сторону змия и сказал:

— Поменьше рассуждай, Самсонов.— Потом признал:—По сути ты прав, конечно. Бог ни черта с дьяволом или там со змием-искусителем сделать не в силах. Всегда сам в дураках остается... Но не в этом дело. Без Иисуса мы не сможем начать репетицию.

И тут кто-то предложил:

— А если Звягинцева испытать?

Апостолы из пятого «А» недовольно забурчали:

— Он же нас узнает?

Режиссер, как утопающий за соломинку, ухватился за нелепое предложение.

— Вовеки он вас не узнает,— успокоил Профессор апостолов.— Ромка, ты директор картины, ищи Звягинцева. Тащи его сюда.

Режиссер поднялся на крыльцо и встал рядом с богом-отцом, то есть с Васькой Фонариковым.

— Здесь змий-искуситель верно выразился, что в роль надо войти,— сказал Профессор Кислых Щей с высокой трибуны.—

Я подумал-подумал и решил, что вам не лишне представить, кто вы такие есть...

Режиссер многозначительно замолчал, потом поднял над головой Библию, в которую был вложен антирелигиозный киносценарий, и постучал ногтем по обложке священной книги.

— Библия. Это вы ее написали, имейте в виду. И вы учите верить каждому слову этой книжки. Верно?

Апостолы закивали, еще не понимая, куда клонит Профессор. А на него нашло вдохновение, и он, как заправский оратор, разглагольствовал:

— Учитель, то есть Иисус Христос, заставил вас забыть тяжелое ремесло рыбаков и ремесленников, чтобы последовать за ним. И вы согласились и стали вести праздную жизнь бродяг.

— Апостол Петр, хоть ты и главный, а не вороти нос в сторону. Слушай, что говорят,— сделал замечание Профессор.

Апостол потоптался и обиженно сказал:

— Что ты ко мне привязался? Что я, хуже всех, да?

Добычина уже трудно было остановить. Он усмехнулся и

крикнул в сторону апостола Петра:

— Васька, ты, как главный бог, призови его к порядку. Он еще спорить начнет, что лучше всех. Ведь это он отрекся от Христа, когда увидел его в руках судей. А раньше клялся, что за учителя своего пойдет в огонь и в воду. Вот и верь этому апостолу! А еще святой называется?!

— Да он-то при чем? Так ты всех нас обвинишь!

Апостолы начали волноваться. Святой Марк отбросил в сторону маску льва, а евангелист Матвей принялся отдирать от пиджака ангельские крылья.

— Ты, Профессор, поосторожней. А то живо бока намнем. Унизишь всячески, а потом потей — играй этих жуликов.

— Ага, правда глаза режет? — ухмыльнулся Профессор.

В этот момент кто-то крикнул, что ведут Звягинцева. Ежик быстро накинул на голову рваный мешок, Самсонов встал на четвереньки и помотал тремя хвостами, апостолы накрылись обрывками сетей.

Профессор посмотрел на киногруппу и довольно сказал:

— Порядочек! Встретим Иисуса Христа достойно, встретим его дружными возгласами: «Осанна! Осанна!»

— Что это означает? Может, какое ругательство? — спросил бог-отец.

Режиссер пожал плечами и неуверенно ответил:

— Точно не знаю, но, по-моему, это вроде нашего: «Ура! Да здравствует!»

Васька Фонариков удовлетворенно кивнул и плотнее надвинул на голову корону, взял в руки кочергу.

Скрипнула калитка. Собравшиеся узнали голос Звягинцева. Он спрашивал:

— Козы дома?

Ромка, не подумав, выпалил:

— Дома, дома, не бойся!

Звягинцев попятился назад.

— Да они же на цепи,— соврал Ромка.

— Как собаки, что ли? — немного успокоился Звягинцев.

Профессор только сейчас вспомнил, что забыл замаскироваться, ловко соскочил с крыльца и схватил волейбольную сетку, которую недавно рекомендовал использовать одному из апостолов.

Звягинцев переступил порог калитки и, увидев в ограде льва, змия, ангела и еще каких-то довольно странных людей, отшатнулся и боязливо прижался к заплоту.

— Осанна! Осанна!—дружно гаркнули двенадцать апостолов.

— Ура! Да здравствует Иисус Христос! — завопил Васька Фонариков.

Звягинцев ошалело обвел всех остекленевшими глазами, остановил взгляд на трех хвостах Самсонова и испуганно попятился.

— Ма-ма! —закричал он.

Бог-отец сбросил с головы корону и подбежал к удирающему Звягинцеву.

— Не паникуй, Павлуша! Бог терпел и нам велел!

Из сеней выскочила руководитель гримеров и костюмеров Галка Павлова и протянула Звягинцеву кружку воды.

— Павлик, не бойся. Это же мы. Выпей вот...

Узнав Галку, будущий Иисус Христос облегченно вздохнул и взял кружку.

— Я и не боюсь,— несмело сказал он, покосившись в сторону змия-искусителя.

— Зачем ты мне врал, Ромка, насчет глупой девчонки, которая попала к баптистам, а? Зря я тебе поверил. И сам же приперся сюда. Ну, бить будете? За то, что в нашем классе меньше двоек? Надели маски, чтобы я вас не узнал? Глупо,— совсем осмелел Звягинцев.— Надо было сюда позвать Ежа. Он бы заснял ваш маскарад...

Апостолы потихоньку надвигались на Звягинцева.

— Осанна! Осанна! — шептали они, показывая на председателя пальцами.

— А вы не ругайтесь,— храбрился Павлик.—Обзываться ума большого не надо.

Галка Павлова велела апостолам отойти в сторонку и стала терпеливо объяснять Звягинцеву, что Ромка совсем его не обманывал, а позвал по просьбе киногруппы, чтобы предложить сыграть в фильме одну из главных ролей — роль Иисуса Христа.

Павлик растерянно моргал. Он, конечно, за доверие благодарит. Из-за этой глупой девчонки согласен и в фильме сниматься, потому что он человек сознательный. Только вот как на это другие ребята посмотрят. Начнут его, председателя совета отряда, упрекать, скажут — помогаешь, мол, «бешникам» первое место занять. Вот если бы его участие в съемках сохранить в тайне.... А он бы постепенно среди ребят провел разъяснительную работу.

— Сохраним в тайне,— рявкнули пять апостолов из пятого «А» и семь сподвижников Христа из пятого «Б». Змий-искуситель пробежал по ограде на четвереньках и покрутил хвостами.

— Я могу сагитировать Ежа,— сказал Звягинцев.—Он, правда, проявлять пленку не умеет. Но помощником кинооператора сгодится...

— Помощником? — с угрозой спросил человек с кулем на голове. Голос его показался Звягинцеву знакомым. Павлик с подозрением посмотрел на человека, но тот прорычал:

— Осанна!

И поднял над головой кинокамеру.

— Не дразнись,— сказал Звягинцев.— Я дело говорю.

Профессор подошел к Павлику и, изменив голос, сказал:

— Итак, ты с этой минуты Иисус Христос. Будешь его играть.

Павлик виновато улыбнулся и посмотрел на артистов.

— Я боюсь. Наверно, не сумею. Ведь Иисус — он необыкновенный...