Патруль «Синяя стрела» - Блинов Геннадий Яковлевич. Страница 15

— Так их, так! — приговаривал Пашка. Потом на пятачке вершины прогремел взрыв, пламя ослепило Пашку, его подхватило волной и прижало к стволу березы. У пулемета повышались стоны. Но вот «Максим» снова заработал.

На востоке проклюнулась розовая полоска. Она быстро увеличивалась, розовым цветом уже окутало вершины деревьев. На граните выступили розовые капельки росы…

Прорываться через заросли тальника колчаковцы не решались. Но и здесь, на поляне, позиция была невыгодной: пулемет не давал поднять головы.

Пашка подполз к пулеметчикам. Двое из них, распластавшись, лежали неподвижно. Третий был ранен в голову и пытался неверными пальцами вставлять в магазин пулеметную ленту. Ему было неудобно, и он поднялся на локте, выставив голову из-за бруствера. В тот же момент с поляны грохнул выстрел, пулеметчик обмяк и повалился навзничь.

Пашке сделалось страшно.

Колчаковцы выжидали. Но пулемет молчал. Уже уверенные, что пулеметчики уничтожены, они поднялись и бросились к подножью спасительной скалы…

Пашка подполз к пулемету. Эх, если бы он умел стрелять из него! Но, может, получится?.. Пашка трясущимися руками нажал на гашетку, но пулемет молчал.

Пашка не знал, что уже совсем недалеко от него, цепляясь за каждый выступ, за каждую морщинку, к пулемету подбирается каратель. Он сбросил сапоги и шел осторожно, прижимаясь к скале, точно хотел вдавиться в нее.

Пашка заметил его тогда, когда голова колчаковца показалась над землей. «Пулемет… Пулемет достанется белякам!.. Они из него по нашим начнут стрелять». Не раздумывая ни секунды, он подтащил пулемет к краю скалы. Железо, ударяясь о гранит, громко застучало, потом внизу под скалой, раздался глухой всплекс.

Колчаковец уже стоял на площадке. Он помахал своим, предупредив, чтобы они не стреляли, и двинулся к Пашке… Перекошенное злобой лицо неумолимо приближалось…

Пашка оттолкнулся и ласточкой полетел вниз, в черный омут озера…

— Неужели это тот самый пулемет? — спросил Алька, не отрывая взгляда от станины. Ему никто но ответил. — Смелый же был этот Пашка…

— А что стало с ним?

— Сами подумайте, — сказал Петр. — А сейчас спать.

Притихшие мальчишки молча залезли в шалаш и легли.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ,

От угольков потухающего костра дышало жаром. Петр сидел на коряжине и смотрел, как подергиваются пеплом красные угольки. Он прислушался к мерному дыханию мальчишек и решил сам немного вздремнуть. Но его внимание привлек плеск воды и шорох травы. Петр насторожился, встал и посмотрел в сторону озера. Там кто-то был. Петр решил проверить и, осторожно ступая, направился к тому месту, где был причален плот. Плота не было. В темноте слышались только тихие всплески воды. «Видно, пошутил кто-то, — решил Петр. — Увидел, что мы приплыли и захотел нас напугать». Петр решил подождать до утра. Лег спать. Возможно, утром все выяснится, и они все вместе посмеются над ночной шуткой.

Но не видел и не знал Петр, что не спал и Санька, не спал, вылез из палатки, когда Петр пошел к озеру, и шел за ним тихонько, и сразу догадался, кто угнал плот.

Плохо было Саньке, трудно на душе. Так никогда еще не было. Не спалось и не хотелось говорить ни с кем. Ему казалось, что голова распухает от дум. Никогда еще Санька не мучался так.

Весь вечер он думал о сегодняшней встрече с Мишкой Рябовым. Противный этот Мишка. От него только и жди какую-нибудь пакость. Это из-за него, Мишки, он, Санька, стал вором, потерял совесть. Зря он тогда не бросил корзинку с краской и не убежал домой. А теперь стыдно мальчишкам в глаза смотреть. Все время кажется, что они знают о его проделках, только почему-то молчат. Может быть, так велел Петр?

Еще комиссаром называют… Какой из него комиссар? Трус он, — боится все рассказать напрямик. А смелые и которые за правду — тех ничем не испугаешь. Вот хотя бы сегодня. Видел Мишку с сетями, а никому не сказал, потому что эти паршивые браконьеры припугнули милицией. Даже таких окуней на берегу оставил… В другое время можно было бы похвастаться уловом, а здесь приходится молчать. Если всегда так жить, то совсем мало приятного. Небось, очумеешь…

Вот такие, как Пашка Нечаев не стали бы сомневаться, всю правду выложили бы. Конечно, Пашка — герой…

И Санька решил про себя, что не может он дальше так жить. Он не знал еще, что будет делать, но чувствовал, что все будет по-другому, иначе. И от этого ступал уверенней.

Санька шел к заливу, хотя и не особенно надеялся, что сумеет сейчас отыскать наклонившуюся к воде березу. Несколько раз он попадал в ржавые озерца и, еле вытаскивал ноги из засасывающей тины, пятился назад. Кусты, казалось, стояли сплошной стеной, и Санька, выставив руки, как слепой, раздвигая ветви, пробирался вперед.

«Жадины, — думал он. — Сколько рыбы погубили. И мальков давят…». Если бы сказать Петру об этих хапугах, он бы показал им, как браконьерствовать… Испугались, плот угнали».

Ноздри щекотал терпкий запах смородинника. Санька подумал, что идет правильно. Теперь до берега залива недалеко. Из-под ног вдруг что-то выпрыгнуло и плюхнулось в лужу. Санька замер. Потом догадался: «Лягушка»… Он двинулся дальше и скоро забрел в туман. Осторожно ступая, стал приближаться к заливу. На берегу остановился и прислушался.

Ничто не нарушало тишины. Спало озеро, спали деревья… «Никого нет. Наверно, уплыли домой. Но кто же тогда угнал плот?».

Он подошел к березе, опустился на корточки и стал ощупывать траву. «Кажется, здесь», — соображал он, ползая по земле. Наконец, нащупал окуней, достал из кармана обрывок шнура и насдевал на него рыбин.

Санька уже направился к лагерю, но нерешительно остановился и задумался. Ну, хорошо, притащит этих окуней, станут его расспрашивать, где да когда наловил их, а что он скажет?

Так ничего и не придумав, он двинулся обратно, но тут услышал из-за кустов гулкие удары по воде.

— Ботани от берега, — донесся до него голос Мишки. — Сейчас она, как миленькая, на мель лезет…

Санька сжался. Так и есть, никуда они не уплыли: рыбачат. Только теперь не в заливе, а на самом озере. Хапают, хапают, и все им мало. Ну, Мишка, погоди!..

Санька стал пробираться через кусты к берегу. Браконьеры били ботом по воде, загоняли рыбу в сети.

— Тише греби, Мишка, — услышал Санька. — Где-то здесь этот дерьмовый салик. Не дай бог, наскочим на него да лодку порвем…

По озерной глади скользнул рассеянный луч фонарика, выхватил из тумана плот.

— Андреич, смотри-ка — поплавки ходуном ходят. Ну, здесь понавтыкалось…

— Ночью завсегда удачливей.

Браконьеры подплыли к захваченному плоту, и Мишка сказал:

— Пожалуй, прямо на него и сеть можно выбрать.

Они начали вытягивать длинную сеть.

Санька громко крикнул:

— Эй, вы! Гоните-ка сюда наш плот!

Фонарик погас, браконьеры затаились.

— Гоните, а то хуже будет! А в милицию я сам пойду, Мишка. Потому что ты — паразит…

— Санька, это ты, что ли? Фу, напугал!.. Хочешь к нам?

Браконьеры, покинув плот, застучали веслами, подплывая к берегу. Санька отступил в кусты и сказал:

— Если подплывете — крикну. Тогда вам несдобровать…

— Санька, друг, что с тобой?

— Гоните плот. Гоните и все тут!

Теперь с Санькой повел переговоры Андреич:

— Да ты что, малец, с цепи сорвался? Чего тебе от нас Надо?

— Гоните плот.

— А кто еще с тобой на острове? Тоже — отпускают бе3 родителей…

— С родителями мы. Сейчас крикну.

— А чего зря кричать. Пошутить с вами хотели, а ты шумишь.

Лодка повернула. Потом захлюпали шестом, толкая плот к кустам.

— Вот я и говорю — пошутить с вами нельзя, — сказал Андреич. — Уж больно молодежь гонористая пошла…

— Знаю я ваши шутки, — ответил Санька. — Как пропал плот, — сразу догадался. Чтобы вас не сцапали, вот и угнали его.

Мишка хотел было подойти к Саньке, но тот пристращал: