По следам М.Р. - Раевский Борис Маркович. Страница 34
— Так ведь отец ваш… погиб… — попробовал объяснить Витя. — И никто… ничего не знал… Да еще Илья… за границей оказался… Вот Егору и сошло с рук…
Но старик не слушал Витю: горечь и обида за отца, радость от известий, принесенных ребятами, — все это так взбудоражило его, что он говорил без остановки:
— И этот заговор молчания вокруг отцовского имени! Никто о нем не писал, нигде не упоминали, будто он не заслужил этого. А заинтересовался один — и тот — самозванец…
Оля подошла поближе и тихонько спросила:
— А вы в лицо его помните?
Владимир Михайлович удивленно повернулся к Оле:
— Н-не знаю… А что?
— Так это же теперешний Христос Семен. Вот бы ему с вами очную ставку устроить. Может, у него и те письма сохранились.
— Вряд ли, — усомнился Витя. — Письма он… для Егора добывал… А тому зачем хранить?..
— Конечно, конечно, — Владимир Михайлович тяжело вздохнул. — Все уже давно погибло, Оленька, ничего не вернешь. И не узнал бы я этого мазурика, ведь сколько лет прошло, мы оба стариками стали. Но как же я ему тогда поверил? И все отдал. Боже мой, боже мой!
Видя, что старик снова начинает огорчаться и Настасья Владимировна уже отсчитывает в рюмку капли из бутылочки, Генька подтолкнул Витю;
— Пошли!
И пока старика отпаивали каплями, мальчишки потихоньку улизнули, шепотом попрощавшись с Настасьей Владимировной.
Заканчивать вечер у Рокотовых пришлось одной Оле.
Весь день Генька хмурился. Витя то и дело поглядывал на него: что случилось? Но тот молчал.
После уроков Генька позвал Витю.
— Куда?
— К Филимонычу.
Заглянули в учительскую, в канцелярию, в столовую — историка нигде не было. Нашли его в пионерской комнате. Он беседовал о чем-то с Васей Коржиковым и еще двумя «следопытами» из старших классов.
— Ну, как дела? — повернулся учитель к Геньке.
«Стоит ли при всех?» — подумал Генька, но потом решился:
— Вчера, знаете, кто у меня был? Тиша! Весь в синяках. Отец отдубасил. Хочет удрать из дому. А куда? В детдом не берут при живом отце…
Учитель задумался и что-то записал в блокнот.
— Попробуем. Похлопочу.
— Хорошо бы! — вздохнул Генька. — Уж больно он всего боится! На склад со мной пойти и то струсил.
— Куда? — удивился Витя.
— На склад. Там Кузьма апостол работает. Заведующим. Мне Трофимовна сказала. Посмотрел я на него — важный такой! Хотел поговорить с ним, да передумал: отопрется, и никаких гвоздей! — Генька безнадежно пожал плечами. — Обидно — ужас! Неужто ему все сойдет с рук? И ему, и Христу Семену этому? Ведь люди им верят. Не знают, что никакие они не святые, а жулики! Из-за них и Тишка мучится, и Трофимовну чуть до смерти не довели.
Все молчали. Николай Филимонович задумчиво потирал переносицу. Вася Коржиков постукивал одним пальцем по барабану. Туго натянутая кожа чутко откликалась: то звенела, то глухо рокотала.
— Взять его — и в милицию! — вдруг вскочил один из семиклассников. — Кузьму этого… Пусть с ним там поговорят. Он сдрейфит и все выложит. Как миленький!
— Не имеем права, — усмехнулся Николай Филимонович. — На каком основании в милицию? И все равно он там ничего не расскажет.
Все снова замолчали.
— Прислать ему фальшивое письмо! Будто от Христа Семена, — посоветовал другой следопыт. — И написать: так мол и так… Велю тебе, раб божий Кузьма, при всем народе покаяться во грехах.
— Не поверит, — махнул рукой Вася Коржиков. — Да и фальшивки пионерам — что? — не к лицу…
Опять в комнате наступила тишина.
— А если так сделать… — нерешительно предложил Витя, — Если о них напечатать… В газете… Тогда все узнают…
— Молодец! — Николай Филимонович одобрительно стукнул ладонью по столу. — Здорово придумал! — И, взглянув на Витю, добавил: — Вот возьми и напиши!
— Попробую… — покраснел Витя. — Только вы потом… запятые…
— Идет, — успокоил его Николай Филимонович. — Текст твой, запятые мои!
Витя приступил к работе «по-научному». Во-первых, завел две папки. На одной крупными буквами написал: «Статья», а на второй — «Все, что нужно для статьи».
«Здесь буду хранить черновики. Что придет в голову дельное, — сразу запишу и сюда».
Во-вторых, Витя дал сам себе честное пионерское отныне не рассовывать бумажки по карманам. А то обязательно теряются.
В-третьих, он решил посмотреть, как пишутся такие заметки, и с помощью Надежды Петровны разыскал в старых газетах и журналах целый ворох статей и фельетонов о сектантах. Но прочитав с десяток статей, Витя почувствовал, что у него голова пошла кругом; уж больно они были разные: одни серьезные, другие смешные, третьи гневные, и каждая на свой лад.
Единственное, что вынес Витя из просмотра чужих заметок, — заглавие для собственной статьи. Многие прочитанные им фельетоны назывались «Правда о сектантах», «Правда о «божьих братьях», «Правда о тобольских святых». И Витя тоже решил назвать свою статью: «Правда об одном Христе и двух апостолах».
Ну, а дальше что? Витя думал-думал, как начать статью — ничего не получалось.
И вдобавок еще случилась неприятность. Витя теперь целыми вечерами пропадал в Публичной библиотеке. Придет из школы, быстро поест, накормит Катюшу и уезжает. И вот однажды, умчавшись в библиотеку, он совсем забыл, что поставил кипятить молоко. Ну, конечно, оно убежало, газовую плиту и пол на кухне залило, и вонь на всю квартиру!
Мама и раньше не одобряла Витино «следопытство» и ворчала, что надо ему побольше дома сидеть, за сестренкой приглядывать. А тут она совсем разозлилась и наотрез запретила сыну уходить по вечерам.
— Все, — печально объявил Витя ребятам. — Накрылась… статья…
Генька нахмурился. Вот обида! Такая блестящая идея — и из-за какого-то проклятого молока все летит кувырком!
«Самому, что ли, попробовать? Вместо Вити? — Но тут же честно признался себе. — Не вытяну. Кишка тонка! А Оля не напишет? Нет. Куда ей!»
И вдруг у Геньки мелькнула удачная мысль:
— Статья — наше общее дело. Так? — спросил он.
— Так, — вяло согласилась Оля.
— И мы все хотим, чтобы она была напечатана. Так? — с воодушевлением продолжал Генька.
— Так, — хмуро подтвердил Витя. — Ну и что?..
— А раз так, — приказываю: Вите Мальцеву продолжать писать статью; Оле Гармаш — временно заменить Витю у него дома!
— Как это заменить? — обиделась Оля. — Молоко за него кипятить? Полы подметать?
— Да, и молоко, и полы, и Катюшку кормить, и в магазин бегать. И не надувай губы. Ведь мы — друзья?
Все молчали.
— Друзья? — требовательно переспросил Генька.
Оля кивнула.
— А настоящие друзья не то еще делают.
В конце концов договорились: Оля будет каждый вечер приходить к Вите, пока тот не кончит статью.
«Кончит, — растерянно думал Витя. — А я еще и не начал».
Он снова пошел в библиотеку. Долго сидел над чистым листом бумаги, на котором сверху красовался крупный заголовок: «Правда об одном Христе и двух апостолах». Аккуратно подчеркнул заголовок синим карандашом. Потом обвел буквы коричневым. Как же все-таки начать? Пожалуй, лучше всего сперва рассказать о Егоре Чурилове.
Витя начал так: «Один человек был уже в молодости большим подлецом». Рассказал, как этот «большой подлец» обманул питерских рабочих и пролез в их кружок, а потом предал революционера Михаила Рокотова, по прозвищу «Верста».
«Этого человека звали Егор Чурилов, — Витя писал теперь уже быстро, не отрывая пера от бумаги. — Он был негодяй, мерзавец, гад и трус. Сначала он выдал Рокотова, а потом стал на него клеветать. О том, что Егор — гад и предатель, долго никто не знал. И клевете даже поверили. Рокотов погиб, а Егор до самой смерти не был разоблачен. Но недавно все раскрылось».
Дальше Витя рассказывал, как звено красных следопытов обнаружило предательство Егора.
«Егор Чурилов умер, — говорилось в конце статьи, — но его помощники живы. Один из них — Семен Епифанов — так же, как Чурилов, называет себя «живым Христом». Другого — Кузьму Демина — считают «святым апостолом». Пусть всем будет известно, что эти люди вовсе не «святые». Довольно стыдно в наше время верить в такую ерунду».