Другие правила - Большаков Валерий Петрович. Страница 8
– На связи начальник космодрома Мирза-Чарле Лидин Анатолий Сергеевич.
– Давай его сюда. – Сулима передвинул кресло в круг главного фокуса.
Угол кабинета подернулся рябью, расцветился, и у стены возник загорелый чин в фиолетовом космофлотском кителе, с выбеленными зноем волосами. За его спиной пузырились прозрачные занавески, а в открытое овальное окно засвечивало солнце и лезли красные барханы «неокультуренных» Каракумов – с реденькой порослью черкеза, одинокими песчаными акациями, сухой и серой солянкой. У самого горизонта, затянутого дрожащим маревом, виднелись антенны космодрома – расплывчато, будто сквозь слезы.
– Звали, Иван Михалыч? – зубасто улыбнулся чин.
– Звал, – сказал Сулима. Главный секретарь сохранял рафинированность и решпект. – Долго ты будешь моих добровольцев мурыжить? А, Толик? Когда корабль дашь?
– Иван Михалыч! – сказал Толик звучным голосом и двумя руками поднял толстый – страниц шестьсот – фолиант. – Вот, видите? Проект «Марс»! Я его как Библию чту, и даже больше! Но что я могу поделать, если все фотонники в разгоне?! Рожу я их, что ли? Извините… «Луч» у Европы, на нем груз для базы «Минос», вернется недельки через три, не раньше… «Заря» – та вообще к Сатурну летит – собрались расширять станцию «Кольцо-2». «Бора» у Меркурия, «Солярис» в Поясе. А больше и нету! К воякам уже обращался, чтоб вам крейсерок выделили – они на меня посмотрели как на ненормального. Дать вам что-то вроде «Финиста» или «Стратима»? Пожалуйста, хоть сейчас! Так они до Марса через месяц только дотелепаются! Что?.. – Лицо Лидина ушло из фокуса и немного спустя вернулось – с длинной улыбкой. – «Бора» возвращается! – сказал Лидин обрадованно. – Будете брать?
– А большая она? – приценился Сулима.
– Трансмарсианский рейсовик!
– Да нет, я имею в виду – мест там сколько?
– Ну-у… «Бора» вообще-то грузовик. Двенадцать кают, четырехместные все.
– Угу… Угу… – проворчал Сулима и сказал – величественно, будто делая одолжение: – Ладно, беру!
– Груз какой? – деловито спросил Лидин.
– Штук четыреста эмбриомеханических «яиц». Тонн на шестьдесят потянет.
– Строить что-то будете?
– Угу… Когда старт?
– М-м-м… Давайте… Нет, это рано… М-м-м… Давайте в это воскресенье, в пять утра. Старт со Спу-1, доставка с Мирза-Чарле, Фидониси или Байконура. Подходяще?
– Угу…
– Ну, все, договорились!
Лидин поднял руку. Фронтальная проекция пошла волнами, сжалась в точку и пропала.
– Слышали, когда старт? Ну вот на то число и настраивайтесь… – Главсек хмыкнул. – Проект он чтит! А вот, кстати! Сами-то вы как, с проектом разобрались уже?
– Да как сказать… – Жилин почесал в затылке. – На полный-то проект вечно времени не хватает… Знаю по журналам в основном. Ну, там, генерация атмосферы, колонизация… Так вот.
– Сойдет для начала. – Сулима вернул кресло за стол-пульт. – В общем… – Он глянул на часы. – Нет, по-моему, мы этого Йенсена так и не дождемся! И где его только носит… Обещал же быть как штык!.. В общем, чтобы не повторяться – график работ по проекту выдерживается пока, СВЧ-антенны над полярными шапками работают как часы и даже лучше. Такую бурю подняли, что аж страшно становится!.. Да и вообще, чувствуется, что на Марсе здорово потеплело – мерзлота пошла таять, газы из коры поперли. И цэ-о-два попер, и аш-два-о, и азот. Ну, естественно, оползни начались, трещин пооткрывалось тьма, каверны всякие образуются, сбросы… Это чтобы вы не думали, будто на курорт летите! Как был Марс самым пыльным из всех адов, так он им и остался. Только что повлажнел маненько… Йенсен клянется, говорит, что уже в этой пятилетке жидкая вода появится! Размечтался… Хотя… кто его знает? Может, и появится…
Внезапно над информаторием затуманилась вторая на сегодня стереопроекция. Сгустилась, налилась цветом, округлилась приятной девичьей фигуркой, с очаровательной непосредственностью «присела» на край пульта.
– Иван Михайлович, – сказала она голосом секретаря-автомата, – к вам профессор Йенсен.
– Ну, наконец-то! Скажи, пусть заходит!
Двери с шелестом распахнулись, и порог переступил невысокий ядреный старик лет под сто, с лицом румяным и малоподвижным, какое бывает после первого омолаживания.
– Явился… – проворчал Сулима, – не запылился…
– Ах, Ваня! – воскликнул Йенсен, счастливо улыбаясь. – Ты уж меня прости – задержался в пункте связи! Поверишь ли – две недели не мог получить одну запись с Венеры! Две недели! Ну, что это… Ты позволишь просмотреть ее у тебя? Иначе, боюсь, я просто лопну от нетерпения!
Он присел на кресло, но тут же, вспомнив о Жилине, воздвигся снова.
– О, простите, ради бога! Добрый день! Здравствуйте!
Жилин поднялся и пожал узкую розовую ладошку.
– Здравствуйте, профессор.
– Прошу вас, – сказал Сулима, – познакомьтесь с Ларсом Юлиусом Йенсеном, он у нас спецуполномоченный по проекту «Марс». Лассе, это Глеб Петрович Жилин, наш главный киберинженер.
– Весьма, весьма рад! – воскликнул Йенсен и мигом перешел на волнующую его тему: – Вы, несомненно, слышали о волосатике? Заметим, его редко кто видел, хотя, вполне возможно, этими странными созданиями густая атмосфера Венеры просто кишит. И вот представьте себе, господа, мою радость, когда я узнаю, что самоходный лот-разведчик выследил волосатика над плато Лакшми! Заметим, произошло сие еще на позапрошлой неделе, но только сегодня я получаю кристаллозапись! Согласитесь, господа, это безобразие… Иван… что-то я не найду… где у тебя здесь транслятор?
– Давай сюда, – сварливо сказал Сулима и протянул руку, – а то будешь тут…
Йенсен суетливо и хлопотливо извлек кристалл с записью.
– Я и сам еще не видел… – сказал он.
– Не оправдывайся…
Жилин, заинтересовавшись, зашел за полукружие пульта, поближе к визору. На экране висела оранжевая муть. Зрачок блицконтактора плавно повело влево, он охватил горную страну, похожую на пашню – так близко сошлись многочисленные коричнево-оранжевые, почти параллельные хребты-складки; дал крупным планом седловину, скалистую и трещиноватую, круто обрывавшуюся в зыбкий, рыжий туман, и белые купола с краю. И круча, и сама седловина блестели, как мятая фольга.
– Вы видите сейчас базу «Венус-2», – торопливо комментировал Йенсен, не отводя от экрана жадных глаз. – Она установлена в горах Максвелла, на одном из хребтов. Сейчас скажу… Примерно в десяти километрах от поверхности. В горах прохладнее, чем в долинах, – всего плюс триста!
– А Солнце там видно? – спросил Жилин.
– И да, и нет. Просто большое пятно повышенной яркости. Вообще, интересная планета. Стоишь на грунте, будто на вершине шара в сотни метров диаметром – так резко «заваливается» горизонт. Небо ярко-оранжевое, безоблачное, а грунт очень темный, с желто-оранжевыми оттенками. И довольно-таки шумно, как на оживленной улице, – ветер постоянно поднимается… О, смотрите! А, нет, не то…
На экране визора мелькнула какая-то широкая тень, подплыла ближе и оформилась в плоский купол, похожий на зонтик без ручки, мягкий и склизкий. «Зонтик» заметно пульсировал, словно часто дышал, его бахромчатые края поджимались и трепетали.
– Это слизняк-глайдер, – сказал Йенсен разочарованно, – их там неисчислимое количество… Вот!
Слизняк ушел из кадра, зато неприметное черное пятнышко, маленькое, как чаинка, всплыло откуда-то снизу. Постепенно пятнышко выросло в растрепанный волосатый клубок. Он летел хаотично, то скручивая длинные белесые нити, то распуская их за собой.
– Это стрекала! – возбужденно сказал Йенсен.
Волосатик малость подвсплыл и повис, размеренно помахивая клейкими волоконцами. Угол экрана расчертила таблица, быстро замелькали, рассыпаясь по местам, буквы, цифры, какие-то непонятные значки. Йенсен завороженно шевелил губами.
В следующую секунду, словно испугавшись таблицы, волосатик нырнул, растягиваясь белесым куделем, и затерялся в однообразной апельсинной дымке.
– Все? – пробрюзжал Сулима. – Насмотрелся?