Для родины любимой! (Стихи и рассказы) - Полевой Борис Николаевич. Страница 5

Леня начал разуваться, чтобы высушить бутсы, и вдруг смутился: с портрета пристально, чуть прищурившись, смотрели на него смеющиеся глаза Максима Горького.

Леня незаметно толкнул ногой разбухшие бутсы под койку и поджал ноги. Ему даже как будто послышался неторопливый голос:

«Что же вы смущаетесь, молодой человек! Вы хорошо поработали. А руки надо вымыть карболовым мылом. И перевязать».

— Да я перевяжу, честное слово! — несмело ответил сквозь дремоту Леня.

Ветер ударил с такой силой, что весь землесос запел, закачался, зазвенел и поплыл куда-то в ночь. Звон якорных цепей перешел в звуки марша.

Когда Арутунян вошел в кубрик, Леня спал, сидя на койке и поджав под себя ноги.

Арутунян разбудил Леню, заставил его лечь, прикрыл бушлатом и вышел. А электрическая лампочка сияла все так же ослепительно, как будто плавилась на глазах, и освещала на стене портрет Горького и чертеж плотины.

Ливиу Деляну

В поход

Николай Елисеевич Шундик

Следопыты (из повести «На севере дальнем»)

Однажды бригада юных охотников отправилась на свой охотничий участок вместе с учительницей Ниной Ивановной.

Скрипели по твердому снежному насту лыжи. Изморозь окутывала лыжников прозрачным голубоватым облачком.

Впереди всех шел Кэукай — лучший, всеми признанный в школе следопыт. Опушка его малахая густо заиндевела, заиндевели и ресницы и брови — это делало его лицо мужественнее, взрослее.

Заметив нартовый след, Кэукай мгновенно переставил под нужным углом лыжи и пошел по следу, внимательно всматриваясь в него. Затем, остановившись, он присел на корточки, снял рукавицу, потрогал следы собак пальцами. Ребята окружили его.

— В упряжке было восемь собак. Нарта прошла сегодня утром в сторону капканов комсомольской бригады, — сказал Кэукай, прочитав по следам все, что могло привлечь его внимание.

— У меня тоже так выходит, — согласился Эттай после некоторого раздумья.

— Ну здорово же у вас получается, просто как у Дерсу Узала! — восхищенно заметил Петя. А сам подумал: «Поучиться надо мне следы читать…»

— Вы бы поучили нас с Петей, — попросила Нина Ивановна.

— А чего же, кое-что рассказать можно, — важно заметил Кэукай, ковыряя снеговыбивалкой снежный наст. — Только все равно сразу трудно научиться этому…

Помолчав, он немного прошелся вдоль нартового следа, очертил снеговыбивалкой несколько не похожих друг на друга следов собак, потом обратился к Нине Ивановне и Пете:

— Вот посмотрите сюда… Каждая собака, как и человек, свою походку имеет. Трудно определить это по следу, очень трудно, а все же можно. У каждой собаки своя лапа. Вот посмотрите: у одной на правой передней лапе два когтя надломлены. Видите, какие точечки от этих надломленных когтей. А вот на этот след если посмотреть, станет ясно: собака хромала на левую заднюю ногу, и потому след хромой ноги все время очень близко к следу второй ноги. А вот еще один след, его отличить можно. Видите красные пятнышки? У этой собаки нога поранена — порезала, видно, лапу о твердый снег… И вот так, если хорошо присматриваться, сосчитать можно, сколько было собак.

Петя жадно ловил каждое слово Кэукая: уж очень ему хотелось стать настоящим следопытом — именно таким, каким был Дерсу Узала.

«Да, это целая наука», — подумала Нина Ивановна и, обратившись к Чочою, спросила:

— А ты не можешь поучить меня читать следы? Я же научила тебя читать букварь… — добавила она улыбнувшись.

Чочой посмотрел на учительницу и скромно ответил:

— Попробовать можно. Меня дядя Гоомо научил кое-чему.

Чочой отошел на несколько шагов назад и, склонившись над нартовым следом, сказал:

— Человек, ехавший на этой нарте, был очень сердитым.

— Вот это здорово! — изумилась учительница. — Чочой даже настроение хозяина упряжки угадывает. Откуда это известно тебе?

— Да-да, хозяин упряжки сердитый человек был, — убежденно повторил Чочой, — иначе он не стал бы тяжелым остолом [1] бросать прямо в собак. Сильно бросал остол! Смотрите, какие ямы в снегу повыбивал. А вот здесь он попал одной собаке по ноге, и бедняжке пришлось скакать на трех ногах.

В глазах у Нины Ивановны было восхищение.

— А вот, вот смотри, Петя! Смотрите, Нина Ивановна! — вдруг закричал Эттай. На его разрумянившемся лице появилось наигранное выражение страха. — Вот здесь умка прошел! По-лярр-р-р-ный медведь! — Для большего эффекта Эттай подналег на «р».

Петя бросился к Эттаю.

— Где? Где? — закричали ребята, предполагая, что Эттаю действительно удалось разглядеть следы полярного медведя.

Эттай лукаво подмигнул Кэукаю: смотри, мол, сейчас мы посмеемся. Отодвинув в сторону снятые лыжи, он показал себе под ноги.

— Так это же всего-навсего мышь пробежала! — возмутился Петя, разглядывая тоненькую цепочку петляющих следов.

— Да ну! — притворно удивился Эттай. — А я думал — медведь.

Ребята дружно расхохотались. Кэукай бесшумно подошел к Эттаю сзади, схватил его за плечи, посадил в снег и добродушно сказал:

— Завтра хороший следопыт подойдет к этому месту и так подумает: «Здесь был Эттай. Увидел он мышиный след и плюхнулся с перепугу прямо в снег».