Всегда вместе - Хавкин Оскар Адольфович. Страница 22

— Ну, в вашей аптечке, — усмехнулся Брынов, — есть, кажется, все, кроме хирургических инструментов и операционного стола.

Пришли прощаться родители всех рудничных ребят — участников похода. Назар Ильич, так и не уходивший домой, сурово сказал Кеше, что «евсюковская порода» не киснет ни при каких обстоятельствах и что его сын должен это помнить. Клавдия Николаевна все время улыбалась, говорила мало и угощала ребят теплыми пирогами.

Юные геологи уже собирались выступать, когда пришел Владимирский. Он отвел Платона Сергеевича и Андрея Аркадьевича в сторону. Одергивая свою полувоенную гимнастерку, едва разжимая губы, он попросил, чтобы Митю взяли в поход.

— Это невозможно! — решительно сказал Хромов. — Просто даже неловко вас слушать.

Владимирский настаивал.

Тогда Платон Сергеевич подозвал к себе Кешу и, потирая руки, коротко сказал:

— Собери Совет. — И, кивнув в сторону школьников, обратился к директору рудника: — Пусть они сами решают.

Ребята опять расселись на ступеньках школьного крыльца. Митя в новом, с иголочки, походном костюме стоял перед товарищами, понурив голову.

— Ишь, уже успел и принарядиться! — сердито сказала стоявшая в сторонке Зоя.

— Поймите, ребята… — выдавил из себя Митя, — поймите, как хочется участвовать в походе!

— Ване тоже хотелось, — ответил Трофим — отказали: не заслужил. Чем ты лучше?

Митя молчал.

— Это не наказание, — погладил свою чолку Тиня Ойкин, — это справедливость.

Митя умоляюще посмотрел на Бориса. Тот шумно вздохнул и развел руками. Митя перевел взгляд на Полю.

— Пойми, Митенька… Ну, нельзя, нельзя…

Кешин взгляд Митя не поймал — Евсюков отвернулся.

Владимир Афанасьевич крупными шагами приблизился к крыльцу. Лицо директора рудника посерело от волнения. Он говорил через силу.

— Ребята, я вас прошу — не как директор, не потому, что он сын… — Он сжал пальцами руку сына так, что тот застонал. — Я хочу, чтобы этот… этот верзила хоть раз в жизни похлебал трудностей…

И, может быть, впервые, не чувствуя себя «хозяином» рудника, Владимирский тихо сказал:

— Я могу только просить.

Это испытание оказалось ребятам не по силам. И первым сдался Кеша.

— Мы это делаем только ради вас, Владимир Афанасьевич, — сказал он, сумрачно глядя на Митю.

— Но если он не будет заниматься… — сказал очень серьезно Малыш, — и вообще будет себя выставлять…

— Отправим обратно, — заключил Трофим.

— Тогда и Ванюше надо разрешить, — сказала очутившаяся у крыльца Зоя. — За него хлопотать некому… Можно, я сбегаю за ним?

И не дожидаясь согласия, Зоя помчалась к интернату. Она вернулась обратно расстроенная, со слезами:

— Нет Ванюши.

— Как нет? Где же он?

— Так, нет. Собрался и ушел.

— Эх, Шомпол ты, Шомпол! — зло сказал Антон Мите. — На, тащи! Тут две доли: твоя и Ванюшина. — И «завхоз» вручил Мите Владимирскому самую увесистую поклажу.

Учителя и родители провожали юных геологов до окраины Новых Ключей. Дальше всех провожал ребят, восседая на своей знаменитой бочке, дед Боровиков.

— Хоть не попутно, а провожу, — говорил он. — Уж очень весело на вас смотреть. Про наш край говорили: пенья, да коренья, да вечная мерзлота. А вы докажите, что не так. Сам пошел бы по старым тропкам, да старуха не пускает… Ну, ребятки, в добрый путь!

И он долго следил за цепочкой ребят, подымавшихся по извилистой тропе в сопки.

15. Дневники

Тетради, записные книжки, блокноты, наскоро сшитые листы белой бумаги…

Толстая тетрадь в серой клеенчатой обложке. Круглыми, четкими, как типографские знаки, буквами на первом листе выведено:

На следующей странице, с отступом, ближе к верхнему углу, эпиграф:

Далее, очень убористо и тесно внесенные в тетрадные клетки, следуют записи дневника.

Вчера ночевали возле старой зимовушки, где полгода назад застали Зойку.

Только стали раскрывать дверь — из расщелки выпал листок бумаги. Кузьма Савельевич поднял и прочел:

— «На плите горячая вода». Вот, ребята, — оказал он, — у нас в тайге есть замечательный обычай: принято заботиться о тех, кто придет после тебя.

— Только записок не оставляют, — возразил Кеша.

— Ну, это как кто! — заметил геолог.

Вошли в зимовье. В самом деле: огромный котел, вмазанный в плиту, бурлил кипящей водой.

— Совсем недавно был здесь этот заботливый таежник, — оказал Кузьма Савельевич.

Троша не мог себе отказать в удовольствии сострить. Когда спили чай, он торжественно заявил, что эта зимовушка сыграла выдающуюся роль в истории лыжного искусства и кулинарного дела.

Зоя наконец призналась, что в то время, когда мы ее здесь застали, она думала — вернуться или нет, что ей было тогда очень страшно и одиноко (мы-то это хорошо знали!) и что теперь Троша Зубарев может острить сколько угодно, но она все равно на него не рассердится.

Митя держится особняком.

Источник Кислый Ключ сбегает с отрога Олекминского хребта. Вырывается из густых зарослей тальника и звенит по камням прозрачной и необыкновенно холодной водой.

Напился из горсти и даже поморщился; Кузьма Савельевич, развьючивавший рядом лошадей, спросил:

— Что, крепковато?

— Бьет в нос. Покрепче нарзана! — ответил я ему.

— Эта вода полезна, как нарзан, — серьезно ответил Брынов.

Пока мы все освежались, пили воду, просто валялись на траве, геолог рассказывал интереснейшие вещи.

Оказывается, в нашем крае свыше трехсот минеральных источников — содистых, железистых, углекислых. Многие из них имеют лечебное значение. Об этих источниках сто лет назад писал нерчинский учитель и писатель В. Паршин в своей книге «Поездка в Забайкальский край». Паршин указывал, что Сибирь — пустыня, богатая естественными ископаемыми до роскоши.

Паршин в своей книге пишет, что в Забайкалье через двадцать пять верст непременно встречается минеральный ключ. Спустя полстолетия после Паршина эти ключи были еще мало изучены. А сейчас на этих источниках выросли курорты: Дарасун, Олентуй, Ямаровка, Шиванда, Ямкун.

День был очень жаркий, и мы провели полдня у нашего источника, изучая прилегающую к нему местность.

Перед выходом Кузьма Савельевич, поправляя на моей спине рюкзак, тихо спросил:

— Вас не беспокоит настроение ребят?

— Немного.

— Ребята с Владимирским почти не разговаривают — так, сквозь зубы.

— Они сами разрешили ему итти с нами.

— Все дело в том, что Ванюше отказали, и он ушел домой, а Митя добился. Ребята ненавидят несправедливость.

— Вы не боитесь, что дело дойдет до…

— Нет, но мы должны быть настороже.

В полдень на крутой извилине Урюма мы увидели четыре небольших домика, обмазанных глиной. Здесь живут китайцы-огородники. Домики расположены так, что с прилегающими к ним обширными огородами образуют целый поселок. Огородники снабжают наш рудник, Иенду, Урюм, Ковыхту картофелем, капустой, огурцами, помидорами, редисом. Огороды китайцев поражают изобилием овощей. Весной, когда Урюм разливается, вода добирается до фанз и огородов. Китайцы оставляют тогда свои домики и переселяются на взгорье, в палатки.