Всегда вместе - Хавкин Оскар Адольфович. Страница 21

В коридоре Ваня Гладких подошел к Сене Мишарину, медленно вытянул из кармана брюк свернутую в трубочку тетрадь.

— На! Дарю! — сумрачно сказал он товарищу.

— Что это?

— Маршрут. Три месяца корпел. Бери, дарю. Только Кузьме Савельевичу покажи. — Ваня быстро сунул трубочку в Сенины пальцы: — Бери, а то раздумаю.

Вечером Брынов долго рассматривал Ванин проект.

— Молодец, Мишарин, твой маршрут приближается к тому, что я наметил.

— Да это не мой, — растерялся Сеня и заморгал глазами.

Но геолог был уже у доски.

Он нарисовал цветными мелками маршрут на доске: реки — синими жилками, тайгу — зелеными массивами, дороги и тропы — желтыми линиями, места стоянок и зимовья — белыми кружками.

— От Новых Ключей пойдем все вместе на Урюм, мимо старого зимовья и китайских фанз. От Урюма начинается зона, богатая ископаемыми. Поэтому до Иенды двинемся двумя партиями, и не дорогой, а таежными тропами, переправимся через Олекму, в Иенде соединимся, здесь подводим итоги и держим курс на Анютки. От Анюток двинемся на разъезд Кедровый и пойдем вдоль железнодорожного полотна до Заточи, откуда и возвращаемся, завершив круг, на Новые Ключи… Предстоит пройти за полтора месяца около трехсот километров. Следовательно, в день проходим восемь-десять километров. Ночуем в тайге, у рек — в палатках. Большие привалы — в Урюме, Иенде, Анютках, Кедровом.

Много споров было насчет состава двух групп, которые пойдут от Урюма к Иенде. Наконец решили, что в одну группу, которую поведет Кузьма Савельевич, войдут Борис Зырянов, Антон Трещенко, Сеня Мишарин, Поля Бирюлина, Тиня Ойкин, Сережа Бурдинский. С другой партией, во главе с Андреем Аркадьевичем и Александрой Григорьевной Овечкиной, пойдут Трофим Зубарев, Толя Чернобородов, Линда Терновая, Зоя Вихрева, Кеша Евсюков и Захар Астафьев.

— Неровно получается: в одной группе семь, а в другой восемь, — заметил Борис.

— Ошибаетесь, гражданин Зырянов, — сказал Трофим: — ровно по восемь.

— Ты что! — изумился Борис. — Давай посчитаем.

— И считать нечего, — невозмутимо ответил Трофим. — С вами ведь пойдет Сервис.

Все рассмеялись, а Сервис лежал у ног геолога под столом, спасаясь от жары, и, казалось, подмигивал рыжей подпалиной у левого глаза.

Затем Андрей Аркадьевич объявил:

— Начальник экспедиции — Кузьма Савельич. Я его заместитель. Теперь изберем Совет геологического похода.

В Совет выбрали Кешу, Трофима, Малыша, Полю и Бориса. Секретарем похода избрали Захара Астафьева, завхозом — самого бережливого и «прижимистого», Антона Трещенко. В каждой группе — свои ответственные за продовольствие, гербарии, коллекции минералов. Дневник наблюдений ведут все. Самые интересные записи из личных дневников будут затем перенесены в общий дневник похода.

Поручили каждому отдельные «подготовительные операции».

— Туеса и лукошки имеются у Захара! Хоть с полсотни!

— Аптечку достанет Кеша: он с Семеном Степановичем в шахматы играет.

— Лепешки напечет Зоя.

Андрей Аркадьевич держал в руках толстую общую тетрадь:

— Это общий дневник геологического похода. Сюда будут внесены наиболее интересные записи каждого из вас. За порядок в дневнике отвечает Захар Астафьев.

Наконец наступило первое июля — день «старта».

Провожали ребят чуть ли не всем поселком. Школьники начали собираться с шести утра, хотя выход был назначен на семь.

Но раньше всех пришел Назар Ильич с сыном. Он привел двух вьючных лошадей, выделенных прииском, и вместе с Кешей тщательно нагружал на смирных животных тяжелую поклажу.

Утро было холодноватое, ясное. Сопки точно в золоте искупались, а небо ушло высоко-высоко в утреннюю синь. За полчаса до «старта» пришел Ванюша Гладких и стал проситься в поход. Почему-то он решил, что Трофим Зубарев — председатель СГП (Совет геологического похода), и ходил за ним по пятам, почти всерьез называя Трофимом Ивановичем.

Зубарев долго уверял Ванюшу, что от его огненной гривы все минералы в страхе попрячутся, зароются в глубины и экспедиция будет сорвана. Тогда Ванюша собрался было вздуть Зубарева, но пришел Андрей Аркадьевич, и бедняга кинулся к нему. «А что будет с алгеброй?» спросил его учитель. Ванюша стал с жаром доказывать, что только занятия на свежем воздухе принесут ему пользу, что с самого детства он мечтал именно о таких благоприятных условиях работы и что он готов решить все задачи на два года вперед. Созвали тут же на школьном крыльце Совет.

— Пусть идет, — сказала Поля. — Возьмем с него слово, что будет заниматься.

Она с сочувствием взглянула на Ваню.

— Да я… — захлебнулся тот, — честное слово…

— А в самом деле? — колебался Зырянов. — Нельзя ведь так уж сурово! Эх, Ваня, Ваня, как же это ты с алгеброй!..

Гладких с надеждой переводил взгляд с одного на другого.

Трофим и Малыш были против. Слово оставалось за Кешей. Он не сразу решился, но, решившись, сказал твердо и жестко:

— Если мы это сделаем, то на будущий год в поход пойдут одни лодыри… Жалко тебя, Ваня, — сказал он более мягко, — но нельзя.

Ванюша постоял с минуту, ероша свои пышные волосы. Молча повернулся и побрел к интернату.

— Да, — многозначительно сказал геолог Хромову, — строгие у нас порядки. Но иначе нельзя.

Ребята были экипированы хорошо: вооружены заостренными, на длинных рукоятках, геологическими молотками для отбивания образцов, небольшими железными лопатами для исследования мягких пород; у Бориса — зубила для выбивания из твердых пород окаменелостей и минералов; у Кеши и Сени — две рулетки для измерения толщины слоев пород. Не забыли и сумки для укладки собранных образцов, оберточную бумагу и вату для их упаковки, этикетки из белой бумаги, чтобы писать точное местонахождение взятых образцов, тетради для записи наблюдений, папки для растений.

У Брынова и Хромова еще заранее были заготовлены две карты района Олекмы. Захватили три компаса. У Захара и Кузьмы Савельевича были фотоаппараты.

— Толя, — вдруг забеспокоился Антон, — рыболовные спасти не забыл?

— Нет, конечно.

— На Урюме и Олекме порыбачим… Будем уху варить из тайменя и хариуса.

— Кажется, ничего не забыли, — озабоченно сказал Брынов. — Платон Сергеевич, давайте прощаться.

Директор стоял на школьном крыльце. Участники похода обступили его полукольцом. За их спинами толпились школьники, родители, педагоги. Кухтенков с волнением смотрел на счастливые лица: ребята еще не ощущали тяжести висевших за плечами рюкзаков, их ноги еще не были измучены километрами немеренных троп. Каково им будет? Впереди — малоизведанный Олекминский хребет, Олекма, Яблоновый…

— Ну, ребята, — сказал директор полушутливо, полусерьезно, — призываю вас к открытиям, которые прославят школу, рудник, район, область и страну… Считайте себя юными разведчиками грядущих пятилеток! Возможно, что вы и не откроете богатых месторождений. Ручаться за это нельзя. Но я хочу, чтобы вы открыли в себе, в своих товарищах то, что пригодится вам в том большом «походе», который называется жизнью…

Варвара Ивановна речей не произносила, но проверила снаряжение каждого.

Пришли Бурдинские: Семен Степанович — опираясь на палку, прихрамывая; Альбертина Михайловна — поддерживая мужа под руку, как всегда величественная и любезная.

— Кузьма Савельевич, — загудела она, — я, как вы знаете, не поклонница этой затеи, но я примирилась с нею… И заверяю вас, что мой кружок за это лето сделает не меньше, чем ваши геологи в тайге… Сережа, я принесла тебе полдюжины носовых платков. Положи их в свой рюкзак.

— Да, и если схватишь насморк, позвони мне в больницу, — скосив глаза на жену, сказал доктор.

Но Альбертина Михайловна была невозмутима.

— Во всяком случае, — вновь произнес Семен Степанович уже вполне серьезно, — если не дай бог с кем-нибудь из вас случится беда, то пострадавший может рассчитывать на текущий, средний и капитальный ремонт в больнице за Джалиндой.