Шерше ля фам - Болучевский Владимир. Страница 16

— Яна… — укоризненно взглянул на нее Гурский.

— Все-все, — вскинула она руку. — Я вас слушаю.

— Да собственно, — замялся Гурский, — даже и не знаю, как начать…

— Вы считаете, мне Аня сказала, что Вадиму кто-то чего-то там мог подсыпать, оттого с ним сердечный приступ и случился? Так?

— Не то чтобы считаю, просто я допускаю такую возможность.

— Почему?

— Видите ли… вам сестра про интервью говорила?

— Да, но… два слова буквально. Вы хотели у Вадима интервью взять? Вас что-то там про бандитов интересует, да?

— Нет. Все не так. Это Вадим Николаич в разговоре со мной сам пожаловался, что ему братва жизни не дает, сначала один, мол, был, Савелий, но тот хоть меру знал, а появился некий Чика и… ну все, дескать, край.,. Он собирался даже в какие-то частные охранные структуры обращаться. Но, судя по всему, так и не успел. Вот я и подумал…

— А вам-то что? Горячий материал сделать хочется?

— Материал у меня уже есть. Вадим много чего у меня там, на дискете, говорит, но… понимаете, Яна, я же не просто, там, журналюга какой-то. Если его смерть… короче, если есть хоть малейшая вероятность того, что его убили, то, безусловно, этот материал нужно публиковать. Чтобы привлечь внимание, разобраться… А вот если это на самом деле «несчастный случай, то есть… ну, естественная смерть, инфаркт, тогда… тогда лучше и не мусолить всю эту историю. Оставить покойного в покое, простите за невольный каламбур.

— Понятно, — кивнула Яна. — Ну а я-то вам зачем? Я его не травила.

— Ну… надеюсь.

— Спасибо. И все-таки?

— Тут вот что… препараты, которые способны вызвать у человека с больным сердцем.., а Вадим на самом деле на сердце жаловался?

— Да, — кивнула Яна. — Ему давно предлагали лечь на обследование, но он только отмахивался. Он вообще-то здоровый был, спортсмен бывший, поэтому и… чего, мол, по больницам валяться? Отдохнуть просто нужно. Это, мол, у меня нервы. А сам с собой валидол носил. Когда… ну, как только прижмет — съест таблетку, его вроде и отпускает. Вот и…

— Так вот. Препараты, которые способны инфаркт спровоцировать, они… ну, их воздействие не через неделю, скажем, проявляется, а быстро относительно. И если Вадим Николаич за рулем умер, то, значит, именно незадолго до этого ему кто-то должен был и…

— Вы Игорешу Дугина подозреваете, да?

— А вы как думаете?

— Бросьте. Это даже не смешно.

— Яна, ну как я могу кого-то подозревать? Просто, хотелось бы восстановить события, которые предшествовали… авария вроде бы недалеко отсюда случилась, да?

— Да. Чуть дальше, за постом.

— Это Вадим Николаич вас домой завез?

— Нет. Я из ресторана раньше уехала. Они вдвоем ехали с Аней.

— Яна, расскажите мне подробней, а? Честное слово, я прекрасно понимаю, что суюсь не в свое дело, но…

— Да там и рассказывать-то нечего, — Яна на секунду задумалась. — Вот что, раз уж у меня в доме мужчина образовался, такой… — она окинула взглядом спортивную фигуру Адашева-Гурского, — мужчинский, то… давайте-ка мы с вами вот этот вот буфет передвинем. Не на месте он стоит, давно меня раздражает, а самой мне никак, я девушка слабая. Мне для этого все оттуда вытаскивать нужно, возиться. А вдвоем мы его запросто, я верх придерживать буду, а вы сдвинете. Давайте?

— Легко. — Гурский поднялся из-за стола.

— Вот тут беритесь. — Яна подошла к большому деревянному буфету резного дерева и подняла обе руки, придерживая его верхнюю часть.

— Да это понятно. — Александр уперся руками в боковую стенку буфета, отставил одну ногу и напрягся всем телом.

Буфет не шевельнулся.

— Ничего себе, — сказал Гурский Яне. — Он у вас чем набит-то?

— Ерунда, ничего там такого особенного нет. Прилип, наверно. — Она попыталась сдуть с лица непослушную прядь, встряхнула головой, и ее взметнувшиеся волосы коснулись лица Александра.

«Господи, как они с сестрой похожи, — невольно подумал он. — Мистика какая-то. Чего только в природе не бывает».

Наконец, они передвинули буфет, Гурский вернулся за стол, а Яна открыла холодильник и вынула початую бутылку коньяку.

— Так и быть, — взглянула на Адашева, поставила бутылку на стол, раскрыла створки буфета и, достав оттуда одну рюмку, поставила рядом с бутылкой, — заработали.

— Что ж я один-то? — Гурский взглянул на рюмку. — А вы?

— Я не пью.

— Совсем?

— Ну… практически.

— А что так?

— Вы наркотики употребляете?

— Нет, зачем же.

— Ну вот. А я не пью. И не курю. Не получаю от этого никакого удовольствия. Я от собственного здоровья получаю удовольствие, — сказала она и гибко потянулась.

«Ч-черт возьми, — Александр невольно скользнул глазами по линиям ее тела. — А где у нее, кстати, камера-то запрятана, на которой Петька погорел?»

— Да я ведь тоже, в общем-то, не пропойца, — пожал он плечами.

— Вот и выпейте.

Адашев-Гурский взял в руки рюмку, дунул в нее, посмотрел на свет и поставил на место:

— Ну… разве что попробовать.

Попрощавшись с Яной, Гурский вышел из ее дома и неторопливо направился в сторону улицы Школьной, на которой располагалась охраняемая автостоянка.

Он и сам толком не знал, зачем ему нужно было видеть машину Заславского, но тем не менее желание взглянуть на нее его не оставляло.

— Добрый день, — сказал Гурский, поднявшись по железным ступенькам лестницы будки охранника и склонившись к окошку.

— Да? — взглянул на него пожилой мужчина.

— Извините, у вас тут «скорпио» стоит, черный, после аварии. Я только что от хозяйки, можно мне на него взглянуть? Он где?

— А чего, купить хотите? — поднялся со своего места охранник.

— Посмотреть сначала надо. А он сильно битый?

— Да не то чтобы уж, но… всяко не новый.

Мужик вышел из своей будки, запер дверь на замок и стал спускаться по лестнице. Адашев пошел вслед за ним.

— Ну вот он. — Охранник подвел Александра к машине. — Так, с виду вроде бы и ничего, но кузовных работ тут до хрена. Вон, смотри: крыша, капот, крыло, стойки пошли, это же все еще и малярка. Ну движок, ходовая — это вроде ничего. Может, электрика… но это смотреть надо, кувыркался все-таки, может, и квакнула.

— А салон?

— Вот эта открыта, — охранник со скрипом распахнул правую заднюю дверь, — замок полетел. А остальные целы.

— Тут вроде труп был, да?

— Вот этого не знаю. Как нам ее приволокли, так и поставили. Ничего не рассказывали. Да это и вообще не в мою смену было. Но крови вроде нет, — он склонился к стеклу передней двери и заглянул в салон, — щитки, «торпеда» — все цело. Да и вообще, тут хозяйка приезжала, такая вся из себя… так она весь салон вылизала, все чехлы вытряхнула, коврики, сиденья двигала, даже заднее разбирала и все пылесосила.

— А ты говоришь, электрика квакнула.

— Нет. Она же с мужиком приезжала, на его тачке, они пылесос туда втыкали. Так что теперь тут — ни пылинки, ни сориночки.

— Блондин такой, да? На синей «восьмерке»?

— А что?

— Да еще один покупатель вроде есть. Может, она с ним приезжала? А он как? Смотрел? Чего говорил?

— И это тоже не в мою смену было. Мне ребята рассказывали. Так что…

— Ага… — задумчиво сказал Гурский. — А можно я туда залезу, повнимательнее посмотрю?

— А что ж… товар смотреть надо, — мужик повернулся и пошел к своей будке. — Только дверь потом… хлопнуть надо посильнее.

— Да, хорошо. — Александр забрался на заднее сиденье, прикрыл дверь и задумался.

Глава 12

Утром следующего дня Адашев-Гурский, прекрасно выспавшись, лежал в постели, курил и перебирал в памяти события вчерашнего дня, стараясь все систематизировать и хорошенько осмыслить.

Все вроде бы укладывалось плотно, один к одному, но… было при всем при том какое-то неуловимое ощущение, которое постоянно ускользало и не давало покоя.

Казалось, что если удастся ухватить его, то оно и станет тем самым ключом, используя который можно будет разложить по своим местам все разрозненные кусочки мозаики, составив из них целостную картину. И тогда, взглянув на нее, возможно, получится понять, какого черта эти хорошенькие двойняшки выплеснули ведро помоев на Петькину голову, лишив нормального мужика работы, которая была ему по душе, и вынудив запить «горькую».