Шекспир, рассказанный детям - Лэм Чарльз. Страница 50
.
бы были Изабеллой, я показала бы вам, что такое быть судьей и что такое преступником.
— Успокойтесь, прекрасная девушка,— сказал Анжело.— В этом виноват закон, а не я. Будь он мой сын, мой брат или мой отец, я его точно так же осудил бы на смерть. Он должен умереть завтра.
— Завтра? — сказала Изабелла.— О! Это ужасно! Пощадите его: он не приготовился еще к смерти. Неужели вы хотите угождать себе больше, чем Богу? Вспомните, что еще никто не умер до сих за преступление, которое совершил мой брат, и между тем его совершили уже многие до него. Вы первый произносите такой строгий приговор, а он первый делается жертвой его. Загляните в ваше собственное сердце. Спросите его, не изведало ли оно уже доли того преступления, за которое обвиняют моего брата; прислушайтесь к его ответу, и вы увидите, что оно ничего не скажет против моего брата.
Эти слова подействовали на Анжело больше, чем весь предыдущий разговор с Изабеллой. Красота ее произвела на него сильное впечатление, и в душе его зародился уже гнусный замысел насчет этой чистой девушки. Он был заражен той же преступной страстью, за которую осудил Клавдио на смерть. Холодный рассудок советовал ему уйти от Изабеллы, но она вернула его, говоря:
— О добрый человек, вернитесь, прошу вас, вернитесь... Послушайте, я хочу подкупить вас!
— Как так подкупить меня? — спросил Анжело, удивленный тем, что она предлагает ему взятку.
— О да,— продолжала та,— не золотом, не серебром, не драгоценными камнями подкуплю я вас,— это все предметы, ценность которых условна. Нет, за вас будут возносить к Небу молитвы свя-
{ 282 У
тые души, чистые девы, посвятившие себя Богу и отрекшиеся от всего земного.
— Хорошо, приходите ко мне завтра,— сказал Анжело.
Изабелла уходила от него в приятной надежде, что наконец сумелатаки смягчить его жестокое сердце.
— Да хранит вас Небо,— повторила она уходя.
Услышав это, Анжело сказал про себя: «Аминь!
Я бы желал спастись посредством тебя и твоих добродетелей». Но потом, испугавшись своих преступных мыслей, добавил: «Что же это, однако? Что это? Люблю я ее, что ли? Отчего это я так желаю услышать еще раз ее речь и смотреть на ее прекрасные глаза? Не во сне ли я? Лукавый враг человеческого рода хочет поймать на удочку святого и для этого приманкой сделал святую. Ни одна нескромная женщина не могла тронуть моего сердца, а это добродетельное существо решительно соблазнило меня, который до сих пор улыбался и удивлялся, когда видел влюбленного человека».
Смущенный духом, Анжело страдал эту ночь больше, чем заключенный, над которым он произнес такой строгий приговор. В темнице Клавдио навещал добрый государь, который, в своей монашеской одежде, указывал молодому человеку путь к спасению, утешая его словами мира и раскаяния. Анжело, напротив, мучился ужасно: то он решался соблазнить Изабеллу и лишить ее чести, то на него нападал страх перед таким тяжким преступлением. Но в конце концов грешные мысли взяли в нем верх, и Анжело, который еще так недавно ужаснулся, когда ему предложили подкуп, теперь сам решился подкупить невинную девушку и такой ценой, против которой она не была в состоянии устоять — ценой жизни ее брата.
Когда Изабелла явилась на следующее утро, Анжело пожелал переговорить с ней наедине, и когда желание его было исполнено, он объявил Изабелле, что если она согласится пожертвовать своей честью и согрешить с ним точно так же, как Юлия согрешила с Клавдио, то он охотно прощает ее брата.
г
— Потому что,— прибавил он,— я люблю вас, Изабелла1
— Мой брат,— отвечала Изабелла,— точно так же любит Юлию, а вы приговорили его за это к смерти.
— Но,— сказал Анжело,— ваш брат останется жив, если вы согласитесь прийти ко мне ночью, точно так же, как Юлия имела с Клавдио ночное свидание.
Изабелла смутилась от таких слов и отвечала, что скорее согласится на самые ужасные истязания, на смерть, чем лишится чести и доброго имени, и что она уверена, что Анжело говорит это только с целью испытать ее добродетель. Но тот отвечал;
— Клянусь честью, мои слова выражают то, что я думаю.
Изабелла пришла в негодование, когда услышала, что Анжело употребляет слово «честь» в таком бесчестном предложении.
— А, вы хотите, чтобы маленькой чести давали много веры, да еще в таком гнусном предложении! Так знай же, Анжело, я объявлю об этом публично. Берегись! Обещай мне, что ты простишь моего брата, или все узнают, какой ты человек!
— Кто же вам поверит, Изабелла? — отвечал тот.— Мое имя, моя добродетельная жизнь придают мне такой вес, что я одним словом могу
Ч.
уничтожить ваше обвинение. Спасите вашего брата, отдавшись мне, или он завтра умрет. Что касается вас, то моя ложь пересилит вашу правду. Отре-чайте мне завтра.
— Кому я могу жаловаться? Если я и расскажу это, кто мне поверит? — говорила Изабелла, приближаясь к мрачной тюрьме, где сидел ее брат. Когда она вошла туда, он вел благочестивую беседу с государем, который в своей монашеской одежде навещал также и Юлию и привел обоих любовников к полному сознанию их преступления. Несчастная Юлия со слезами и раскаянием признавалась, что она гораздо более достойна осуждения, чем Клавдио, потому что охотно согласилась на его бесчестные увещевания.
Войдя в комнату, где был заключен Клавдио, Изабелла сказала:
— Мир этому месту.
— Кто здесь? — спросил переодетый государь.
— Мне нужно сказать несколько слов Клавдио,— отвечала Изабелла.
Тогда государь оставил их наедине и просил тюремщика поместить его в такое место, откуда он мог бы слышать весь их разговор.
— Ну сестра, что же ты мне скажешь? — спросил Клавдио.
Изабелла сказала, что он должен приготовиться к смерти.
— Разве нет ни малейшего средства к спасению? — спросил юноша.
— Средство есть, но такое, которое, если бы ты на него согласился, замарает твою честь.
— Какое же это средство? — спросил Клавдио.
— О я боюсь за тебя, Клавдио. Мне кажется, что ты согласен пожертвовать честью для того, чтобы
прибавить к твоей жизни какие-нибудь шесть или семь лет. Неужели ты боишься смерти? Смысл смерти очень понятен. Несчастный жук, которого мы давим ногой, точно так же чувствует мучения перед смертью, как гигант.
г
— Почему же ты так думаешь про меня? — спросил Клавдио.— Если я должен умереть, то я встречу мрачную смерть как невесту и приму ее в свои объятия.
— Вот это говорит мой брат,— сказала Изабелла.— Эго слышен голос моего отца из могилы. Да, ты должен умереть. Знаешь ли, Клавдио, что этот распутный наместник соглашается простить тебя, если я отдамся ему и пожертвую моей честью? О, если бы он требовал моей жизни, с радостью отдала бы я ее, чтобы спасти тебя!
— Благодарю тебя, сестра,— отвечал Клавдио.
— Будь готов умереть завтра,— сказала Изабелла.
— О, смерть — это страшная вещь! — вскричал Клавдио.
— А бесчестная жизнь — отвратительная вещь,— отвечала ему сестра.
Но представления смерти пересилили теперь храбрость в Клавдио, и ужас, какой ощущают обвиненные, когда им известен час смерти, овладел им.
— Милая сестра! — вскричал он.— Дай мне пожить еще! Грех, который ты совершаешь, чтобы спасти жизнь брату, становится добродетелью.
— О низкий трус1 О бесчестный злодей! — сказала Изабелла.— Неужели ты согласишься купить жизнь ценой чести сестры? Стыдись, стыдись! Я думала, что у тебя благородное сердце, что ты скорее согласился бы положить двадцать раз голову на двадцать плах, чем допустить бесчестье твоей сестры!
— Но выслушай меня, Изабелла,— начал было говорить Клавдио в свое оправдание, но речь его была прервана приходом государя, который сказал: