Иду в неизвестность - Чесноков Игорь Николаевич. Страница 12

Часто снишься мне.

Теперь, по мере удаления от Большой земли, от сутолоки бесчисленных забот и дел, всё чаще являются в спокойные минуты воспоминания о наших с тобой днях. В особенности о времени, проведённом нами, как ни странно, на съёмках Каспия. Возможно, ты ещё сердишься на то, что я не отпустил тебя тогда во Флиссинген. Но согласись, что побережье Каспия оказалось не хуже, чем голландские пляжи Северного моря. Помнишь, как я смеялся, когда ты, собираясь на Каспий, приготовила вечерние платья и пышные шляпки?

А ты оказалась отменной помощницей мне в той экспедиции. Я взял бы тебя с собой и на полюс, не будь здесь столь суровыми условия обитания, рискованным и трудным путь. Да, Ерминия Жданко ушла с Брусиловым на «Святой Анне» в Полярный океан. Но они, насколько мне известно, не собираются зимовать на пустынных островах, а тем более пускаться в дальние путешествия по льдам. На судне жизнь полегче.

В следующую свою экспедицию, если она состоится на судне и я буду её начальником, обязательно приглашу тебя. Это будет чудное плавание, и твоим именем я назову остров, который мы откроем.

Итак, завтра покинем гостеприимную Крестовую. Теперь только вперёд, к северу.

Обо мне не тревожься. Я и здесь в обиду себя не дам и не склонюсь ни перед чем.

Будем вместе мечтать о счастливой встрече через год либо через два, после завоевания полюса.

Нежно обнимаю. Твой Георгий.

Бухта Крестовая, Новая Земля, 10 сентября 1912 года.

РАПОРТ

Начальнику Главного гидрографического управления, его превосходительству генерал-лейтенанту г. Вилькицкому А. И., 10 сентября 1912 года.

Доношу вашему превосходительству, что сего дня прибыл благополучно в губу Крестовую, где успел сделать астрономические наблюдения для определения времени.

По пути «Св. Фока» выдержал у Маточкина Шара жестокий шторм. Сбило волной две шлюпки и порвало кливер.

Наливаюсь водой и иду дальше на север, к восточному берегу Земли Франца-Иосифа и, в случае если не встречу здесь льдов, пройду в Теплиц-бай, где базировался Абруццкий, в крайнем случае высажусь где-либо в другом месте — в зависимости от состояния льдов.

Команда состоит из 22 человек. Провианта взято для них на два года. Топлива для парохода взято на 30 дней полного хода, так что, ввиду недостатка времени, с одной стороны, и неимения топлива — с другой, «Фока», вероятно, вынужден будет зазимовать на Франца-Иосифа.

Экспедиция снабжена очень хорошо инструментами. Гидрометеорологических инструментов экспедиция имеет два комплекта: один получен из Главного гидрографического управления, а другой — частью от отдела торгового мореплавания, а частью — от Главной физической обсерватории.

Хронометр один получил ещё от судна, итого их в экспедиции шесть.

Секстан оказался довольно хороший на судне. Компас тоже.

Начали уже аккуратно вести метеорологические и гидрологические наблюдения.

К полюсу от Земли Франца-Иосифа направляюсь на 60 собаках с двумя рабочими и географом Визе. Около 1 марта 1913 года экспедицию поручу командиру судна Захарову.

Просил комитет на будущий год прислать пароход навестить нас и привезти угля, а также трёх метеонаблюдателей, которых мы оставим после себя на Земле Франца-Иосифа, чтобы не прерывать наблюдений метеорологической станции.

В заключение считаю долгом принести искреннюю благодарность вашему превосходительству за снабжение экспедиции инструментами и за содействие вообще.

Старший лейтенант Седов

ВДОЛЬ НОВОЙ ЗЕМЛИ

Покинув Крестовую, «Фока» лёг курсом на север. Под парусами, покачиваясь на зыби, шхуна медленно плыла вдоль холодных, покрытых льдами и снегами берегов. Над головами, в сине-сером поблекшем небе стаи птиц одна за другой плыли к югу и едва заметно на высоте прощально пошевеливали крыльями. Свеже-морозный воздух напоминал: ты — в Арктике.

В глубине бухточек виднелся народившийся недавно белый припай. Он сходился нетолстой пока заснеженной ледовой коркой от берегов к середине бухт. Через несколько морозных дней лёд сомкнётся вовсе, разрастаясь дальше, на выход, вдоль морского берега, чтобы затем соединиться с матёрыми дрейфующими льдами и на девять-десять месяцев придавить всякое движение, всякое волнение толстым льдом с плотным снегом.

Чем дальше к северу продвигался «Фока», тем всё суровее выглядели берега.

От соседней с Крестовой Сюльменевой бухты начались ледники. Они спокойно нисходят от склонов гор, как бы являясь их продолжением, и обрываются вдруг в море беспорядочно сколотыми слоистыми серо-зелёными обрывами. Ледники чередуются с чёрно-коричневыми, в белых снежных прожилках, острыми мысами и прибрежными кряжами гор. Горы, цепью вытянувшиеся вдоль побережья, дальше к северу зрительно уменьшаются в высоте и, как бы подтаивая, становятся всё более округлыми в вершинах и расплывшимися в белых заснеженных, переходящих в ледники боках. Вдали, в глубине острова, мерцает белизной высокий, крутой, словно сахарная голова, купол, царственно устремлённый к облакам.

Пинегин с этюдником и красками всё светлое, свободное от вахты время проводит на этюдах близ трубы, где не мешают обозрению паруса. На палубе непрестанно скрипит и хлюпает — команда откачивает воду вручную: котёл притушен для сбережения угля.

На мостик поднимаются то один, то другой — полюбоваться необычным пейзажем, обозреть горизонт, убедиться, что впереди препятствий нет. Почти не покидает мостик Седов. Он подолгу всматривается в даль. Его интересует не берег с ледниками и припаем, а тёмное дальнее небо над морем. Левее, к западу, Седов различил едва уловимые «набели», слабые отсветы от льда на низких тёмных тучах, и эти «набели» беспокоили Георгия Яковлевича. Хмурится и жуёт ус штурман Максимыч. Ему тоже не нравится небо.

Стали встречаться широкие рябые полосы мелкого льда на расплаве, небольшие айсберги. Появились нерпы. Их чёрные усатые мордочки с любопытными выпуклыми глазами то и дело появляются из воды. Чёрно-белые кайры плещутся на воде, то ныряя в глубину, то вновь выскакивая поплавками.

Расплавный лёд заполнил вскоре всю видимую часть моря, оставив широкий прибрежный фарватер, по которому плыл «Фока» и день и ночь. К утру фарватер привёл шхуну к Северному Крестовому острову, невысокому, забелённому девственным снегом и окружённому матовым припайным льдом. Ясно виднеется чёрный поморский крест на возвышенном куполе острова, установленный здесь, похоже, в древние времена безвестным мореходом, не Марфой ли Борецкой посланным от стен Новгорода Великого в эти запропастные края поразведать землицу, к полуночи простирающуюся. Видно, и во времена Баренца стоял здесь хорошо приметный с моря безымянный русский крест. Ибо не случайно этот кусочек суши и примыкавшие к нему острова голландец наименовал Крестовыми.

Для Седова крест этот стал придорожным камнем у развилки, вынуждавшим решать, какой из путей избрать. Лишь узкая полоса тёмной воды отделяла это белое поле от погребённых под сугробами берегов.

Седов решил плыть вдоль кромки льдов, на запад. Штурман Максимыч подтвердил, что в благоприятные в ледовом отношении годы западнее 45–46° восточной долготы, то есть милях в ста отсюда, бывают свободные пространства воды, тянущиеся к северу, до Земли Франца-Иосифа. Но — в благоприятные!

Седову горячо хотелось верить, что не одни неудачи сопутствуют его экспедиции. Он упрямо вёл «Фоку» на запад, а когда лёд разредился, решительно повернул на север.

Лёд долго был парусным — проходимым под парусами. Шхуна тихо плыла в окружении бесчисленных стад неподвижных, задумчивых льдин, не мешавших ни друг другу, ни «Фоке».

Вечером, когда солнце, опустившись к горизонту, за дымчато-меловые облака, обливало всё вокруг призрачным оранжевым светом, сиреневые льдины отрешённо покоились на неподвижной воде, сиявшей угольным жаром и угасавшей ближе к борту судна до чёрно-лиловой густоты. Трудно было оторваться от этих живописных пейзажей.