Человек дейтерия - Раин Олег. Страница 24

— А умники, что перекачали все из интернета, — насмешливо подхватила завуч, — даже поленились выдумать вступление и начало.

— Да уж… Хоть как-то отличались бы один от другого, — хмыкнул Павел Сергеевич.

— А потому, — завуч обвела класс бдительным взором, и очочки ее блеснули, точно жандармский монокль из старого советского фильма, — на будущее имейте в виду: учителя тоже порой заглядывают в Интернет, и если хотите хороших отметок, будьте добры напрягать полушария…

Нет, бить Гришу после уроков никто не стал, но грозовую, зависшую в воздухе напряженность, ощутил бы и человек более толстокожий. Расходящиеся по домам одноклассники косились неприязненно и хмуро, а Грише снова хотелось втянуть голову в плечи. И не радовали ни снегири, облепившие яблони, ни ласковая небесная синева с причудливыми облаками. В такую солнечную погоду он всегда любил «полепить» из небесных кружев — мысленно рисовал образы поужаснее да пофантастичнее. Там, наверху, все менялось ежесекундно, и даже казалось временами, что это сам Гришка управляет небесной механикой, ветрами, словно кисточками, набрасывая нужные штрихи и разводы. Он и Степу подключил к этой игре, но сегодня верного друга не было, и, шагая домой, Гриша то и дело по шпионски проверялся. Смотрел в витрины магазинов, пару раз развязывал и завязывал шнурки на ботинках. Все это выглядело нелепо, но Гриша не мог ничего с собой поделать. Старые страхи вернулись, хоть и было понятно, что никто его не преследовал. Да и что у него было отнимать? Его нечаянную пятерку? Или наказывать за то, что оказался умнее и самостоятельнее? Тем более что одноклассники могли и сами написать рефераты не хуже. Только вот не нашлось у них такого же мудрого наставника, как у Гриши.

Как бы то ни было, но какого-то особого счастья эта маленькая победа не доставила. Грустная получилась пятерка. С какой-то весомой натяжечкой.

Уже на подходе к родному двору Гриша заметил, что крадется и озирается не он один. Таким же манером впереди крался сосед по подъезду Кирилл. Видя, как неумело тот изображает беззаботность, а на деле только и поглядывает по сторонам, Гриша чуть было не рассмеялся. Многому же предстояло выучиться этому несмышленышу! Ну да жизнь сама и научит. А не научит, так и не на кого будет пенять. Сам Гриша осознал это не так уж давно.

Этот вечер прошел для них непривычно — то есть без Степы. Вроде ничего особенного, но отсутствие всегдашнего гостя сказалось на общем настроении. И мама выглядела более усталой, и отец снова расфыркался на теленовости. Точнее, и телевизор включили именно потому, что за столом не оказалось Степы.

— Не заболел ли? — обеспокоилась мама, на что отец немедленно хмыкнул.

— Такие не болеют. Разве случилось что…

— Может, это не с ним? — озарило Гришу. — У него же отец в больнице! Вдруг там что-нибудь стряслось? Вот он к нему и побежал.

Родители поглядели на него странно.

— Он ничего такого не рассказывал.

— И ты помалкивал!

Прозвучало это почти как обвинение, и, ощутив укол обиды, Гриша с торопливой сбивчивостью принялся рассказывать про обстоятельства, заставившие семью Степы перебраться в город. Мама выключила телевизор, а отец хмуро тискал и вертел в руках ложку.

— Мог бы и раньше объяснить, — не удержался он.

— Так вы и не спрашивали! — брякнул Гриша и испуганно поджался. Отец в самом деле глянул тяжело, точно борец сумо перед броском, однако сдержался. Отложив ложку, встал и направился в прихожую. Шагнув за порог, тщательно притворил за собой дверь.

— Куда он? — шепнул Гриша.

Мама пожала плечами.

— Наверное, звонить.

— Кому? У Степы нет телефона.

— Он не Степе, — мама нервно поправила локон у виска, поднявшись, стала прибирать посуду. — Ты, наверное, не знаешь, но когда-то твой папа пробовал поступать в медицинский. Вдвоем с другом.

— Наверное, с Василием Аркадьевичем? — догадался Гриша. — Он же врач, кажется?

— Да, с ним… Словом, собирались туда вместе, но Василий поступил, а папа нет. Вот и пошел в инженеры — на машиностроительный.

— Что же тут страшного? Подумаешь, не поступил!

Мама посмотрела на сына странным взглядом.

— Видишь ли, у них с Василием всю жизнь шло соревнование: кто дальше прыгнет, кто больше раз подтянется, кто какие оценки получит. Они даже по вечерам вместе занимались, в институт готовились. Вроде как вы со Степой.

— Но мы вовсе не соревнуемся! — возразил Гриша. — Да и Степа из другого теста. Попробуй посоревнуйся с таким!

— В том-то и дело. А у них иначе было. Папа твой подавал куда больше надежд. И учился лучше, был практически отличником, и книг перечитал море, и в многоборье до первого разряда дошел…

— А потом?

— Потом друг взял и обогнал его. Поступил в медицинский, как планировал, а нашему папе всего полбалла не хватило.

— Подумаешь!

— Может, и так, но твой папа отнесся к этому куда болезненнее. Хотел стать врачом, а стал инженером.

Грише снова стало обидно, на этот раз не за себя — за отца.

— И что такого? — снова проворчал он. — Инженер или врач — какая разница?

— Конечно, трагедии нет, и папа твой действительно выбился в неплохие специалисты, только разница все же есть, — мама говорила неторопливо, стараясь тщательно подбирать слова. — Очень важно, Гриш, выбрать свою родную профессию. Чтобы любить дело, которым занимаешься. По-настоящему любить.

— А папа не любит?

— Это сложно объяснить, — вздохнула мама. — Он ведь очень ответственный человек. Всегда старается, чтобы получалось хорошо, спорит, доказывает, нервы сжигает. Да только, когда это не совсем твое, то и удовольствия настоящего нет. Даже если в итоге все получается.

Гриша внимательно слушал.

— Василий в институт легко поступил, а папа не дотянул самую малость. Можно было, конечно, подождать годик или на смежный факультет попробовать, но он же с характером, гордый. И год лишний терять не хотел. Вот и решил доказать, что сумеет в любой области добиться успеха. Даже в самой далекой.

— И не добился, — тихо заключил Гриша.

— Почему же… На своем предприятии он ведущий инженер, и производство без него встанет, и ценят его на работе. Если бы согласился, давно бы главным инженером сделали.

— А зачем, если ему это до лампочки?

— Как раз не до лампочки. Я же говорю, он ко всему подходит ответственно… — мама снова вздохнула. — Просто медицина ему роднее. Кстати, и друг его это хорошо понимал. Потому и звал первое время к себе. Только это ведь трудно — все взять и переиграть. Снова учиться, набираться опыта. И обидно. У Василия-то все замечательно, давно стал лучшим хирургом города, специалист — золотые руки. Только вот видеться с ним нашему папе тяжело. Потому никогда и не обращается к нему. Даже про поясницу свою до сих пор не рассказал.

— Почему?

— Ну… Сознает, наверное, что когда-то совершил ошибку, пошел не той дорогой. А общение с Василием лишний раз об этом напоминает. И про соревнование, и про проигрыш…

— Какой еще проигрыш?

— Ну… — мама смутилась. — Мужчины многое любят сравнивать. А у Василия и детей уже трое, и квартира с машиной, и по телевизору его часто показывают…

— Чушь какая-то!

— Может, и чушь, только все равно трещинка осталась.

Гриша задумался, представив, что Степа пошел в какой-нибудь МЧС, а он в художники. Или наоборот. А потом получилось бы, что один счастлив, другой — нет. И что с того? Значит, и дружить уже невозможно, и говорить вроде не о чем? Или настоящая дружба должна сохраняться, несмотря ни на что?

Точно услышав его мысли, мама снова заговорила:

— Да нет, конечно, они остались друзьями. Иногда на рыбалку вместе ездят, книжками обмениваются… Просто папа твой хорошо понимает, что все могло быть иначе.

— Лучше?

— Наверное, лучше. — Мама собрала тарелки в стопку, отнесла в раковину. — И работа не отнимала бы столько сил и нервов, и нам с тобой доставалось бы от него больше ласки. Он ведь потому и срывается. И я за ним тянусь. Считай, оба перед тобой виноваты. Живем, точно лямку тянем. А друг дружку почти не замечаем.