Смертные машины - Рив Филип. Страница 37

Кэтрин сейчас не заботила ни судьба музейной мебели, ни керамики, но настроение у нее чуть улучшилось. Все-таки не ее одну ужасали действия лорд-мэра. Глубоко вдохнув, она рассказала о том, что услышала в Инженериуме о МЕДУЗЕ и следующем этапе великого плана Кроума — атаке на Щит-Стену.

— Но это кошмар, — прошептали Историки, когда она замолчала.

— Шан Гуо — страна древней и великой культуры, независимо от того, правит там Лига противников движения или нет. Батманкх-Гомпу нельзя просто взять и взорвать…

— Городские храмы!

— Керамика!

— Буддийские колеса жизни…

— Картины по шелку…

— М-м-мебель!

— Подумайте о людях! — зло воскликнула Кэтрин. — Мы должны что-то сделать!

— Да! Да! — согласились Историки и уставились на нее. После двадцати лет правления Кроума они и представить себе не могли, как противостоять Гильдии Инженеров.

— Но что мы можем? — наконец спросил Помрой.

— Сказать людям о том, что происходит! — воскликнула Кэтрин. — Ты — действующий глава Гильдии Историков. Собери заседание Совета. Объясни, что так жить нельзя!

Помрой покачал головой:

— Они не поймут, мисс Валентин. Ты слышала, сколько вчера было радости.

— Только потому, что Панзерштадт-Байрут намеревался нас съесть! Когда люди узнают, что Кро-ум собирается использовать это оружие против другого мегаполиса…

— Они еще больше возрадуются, — вздохнул Помрой.

— Другие Гильдии возглавляют его сторонники, — напомнил доктор Каруна. — Прежних великих Гильденмейстеров больше нет. Они или умерли, или на пенсии, или арестованы по его приказу. Даже наши подмастерья интересуются древними технологиями ничуть не меньше Инженеров, особенно после того, как Кроум поставил своего человека, Валентина, во главе Гильдии. Только не обижайся, мисс Валентин…

— Отец — не человек Кроума, — с жаром возразила Кэтрин. — Я в этом уверена! Если б он знал о планах Кроума, то не стал бы ему помогать. Возможно, его отправили с разведывательной миссией, чтобы он не смог им помешать. Вернувшись и узнав, что происходит, он попытается остановить это безумие. Видите ли, это он нашел МЕДУЗУ. И придет в ужас, увидев, скольким людям она принесла смерть. Попытается загладить свою вину, я в этом уверена!

Она говорила так страстно, что некоторые Историки ей поверили, даже доктор Каруна, которого обошли с повышением, назначив Гильденмей-стером Валентина. Что же касается Бивиса Пода, то он смотрел на нее сияющими глазами, переполненный чувством, которому не знал названия: в классах-лабораториях этому его не учили. Но по телу бежали мурашки.

Помрой заговорил первым:

— Надеюсь, что ты права, мисс Валентин. Потому что он — единственный, кто может противостоять лорд-мэру. Мы должны дождаться его возвращения.

— Но…

— А пока мы сошлись на том, что мистер Под останется в нашем Музее. Он сможет спать в старой галерее транспорта и помогать доктору Нанкэрроу составлять каталог произведений искусства. Если Инженеры устроят на него охоту, мы найдем, где его спрятать. Я понимаю, для Кроума это не удар. Но, пожалуйста, пойми, Кэтрин, мы старые, напуганные и, по большому счету, ничего не можем.

Глава 26. БАТМАНКХ-ГОМПА

Мир менялся. В этом Том не находил ничего удивительного: прежде всего подмастерью-Историку объясняли, что переменчивость мира — постоянная составляющая реальности, но теперь он менялся так быстро, что человек мог видеть эти перемены. Глядя из рубки «Дженни Ганивер» на равнины восточного региона Охотничьих земель, Том наблюдал, как разбегались в разные стороны города, напуганные случившимся на севере, разбегались от черного столба дыма, на полной скорости, на гусеницах или колесах, даже не думая о том, чтобы пожирать друг друга.

— МЕДУЗА, — услышал он шепот мисс Фанг. — Она смотрела на дым, в котором мелькали красные языки пламени.

— Что такое МЕДУЗА? — спросила Эстер. — Ты что-то знаешь, не так ли? Знаешь, из-за чего убили моих родителей?

— Боюсь, что нет, — ответила пилотесса. — Хотела бы знать. Но однажды я слышала это название. Шесть лет назад агенту Лиги удалось пробраться в Лондон, выдав себя за матроса из команды воздушного корабля, имеющего лицензию на посадку в Лондоне. Он раскопал что-то интересное, но мы так и не узнали, что именно. Лига получила от него только одно сообщение, из двух слов: «Берегитесь МЕДУЗЫ». А потом Инженеры поймали его и убили.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что они прислали нам его голову, — ответила мисс Фанг. — Наложенным платежом.

В тот вечер она посадила «Дженни Ганивер» на один из убегающих городов, респектабельный, четырехпалубный Перипатетиаполис, который спешил на юг, к горам, расположенным за Кхазакским морем. В гавани для воздушных кораблей они узнали новые подробности случившегося с Панзер-штадт-Байрутом.

— Я это видел! — рассказывал один из пилотов. — Я находился в ста километрах, но все видел. Язык огня протянулся с Верхней палубы Лондона, неся смерть всему, к чему прикасался.

— Лондон откопал какое-то оружие времен Шестидесятиминутной войны, — пояснил археолог. — Американская империя тех времен просто обезумела. Я слышал истории о разработанных там ужасных машинах уничтожения: квантовых энергетических лучах, которые черпали энергию из источников, расположенных вне реальной вселенной….

— Кто теперь решится противостоять им, когда Магнус Кроум может сжечь любой мегаполис, отказывающийся выполнить его приказ? — спросил охваченный паникой перипатетиаполисский торговец. — «Подъезжайте ко мне, чтобы я мог вас съесть», — скажет нам Лондон, и придется подъезжать. Это конец нашей цивилизации! Опять!

Но в случившемся нашлась и светлая сторона: на Перипатетиаполисе вдруг охотно приняли лондонские деньги Тома. Он купил красную шелковую шаль взамен шарфа, который потеряла Эстер в ту далекую ночь, когда он гнался за ней в Брюхе.

— Это мне? — изумилась она, когда он протянул ей подарок. Эстер не помнила, чтобы ей что-то дарили. Она почти не разговаривала с ним после того, как они покинули Черный остров, стыдясь своих слов, брошенных в лицо Тома после смерти Шрайка. — Спасибо. А еще я должна поблагодарить тебя за то, что ты спас мне жизнь. Хотя и не знаю, стоило ли беспокоиться.

— Я знал, что в душе ты не хочешь становиться Сталкером, — ответил Том.

— Я хотела, — возразила она. — Тогда многое бы упростилось. Но ты поступил правильно. — Она отвернулась, смущенная, посмотрела на шаль, которую держала в руках. — До тебя никто и никогда не выказывал доброго отношения ко мне, для меня это внове. Вот я и пытаюсь тоже быть доброй, как тебе хочется, но потом ловлю свое отражение в зеркале или думаю о нем, и все идет наперекосяк, в голове остаются только мысли об убийстве, я кричу на тебя и стараюсь причинить боль. Извини.

— Да ладно тебе. — Том тоже смутился. — Я понимаю. Все нормально.

Он взял шаль и повязал ей на шею, но, как он и ожидал, она тут же натянула ее выше, чтобы прикрыть рот и нос. Тому вдруг стало грустно: он привык к обезображенному лицу Эстер, знал, что ему будет недоставать ее перекошенной улыбки.

Они взлетели до рассвета, пересекли цепь высоких холмов, сверху напоминающих скомканную коричневую бумагу. Весь день земля поднималась и поднималась, и скоро Том понял, что Охотничьи земли остались позади. К вечеру «Дженни Гани-вер» летела над территорией, по которой не смог бы проехать ни один город. Он видел дремучие леса, в которых изредка встречалась неподвижная деревня, прилепившаяся к раскорчеванным полям. Однажды они увидели поселение на вершине горы, к которому со всех сторон, словно спицы колеса, сходились дороги. Настоящие дороги, с движущимися по ним вниз и вверх телегами и яркими флагами на перекрестках. Он не отрывал глаз от этих дорог, пока они не скрылись из виду. На уроках истории ему рассказывали о дорогах, но он никогда не думал, что увидит их своими глазами.

На следующий день Анна Фанг протянула своим пассажирам по шарику красной пасты.