Велик Бог наш - Сент-Джон Патриция. Страница 19

Для нас это означает, что центром нашего существования должен стать

Христос, показавший нам изъяны нашей жизни;

Христос, дающий нам силы изменить нашу жизнь;

Христос, преображающий нашу жизнь Своей любовью.

КЛЮЧ, "...предопределил быть подобными образу Сына Своего..." (Рим. 8:29).

МОЛИТВА. Боже, я молю Тебя, чтобы Ты помог мне сделать дарованную Тобой новую жизнь самым главным, что существует для меня. Научи меня видеть, неотрывно глядя на Иисуса, то, что я должен изменить в себе, все уродливые и грешные черты моей жизни. Сделай так, чтобы Твой Святой Дух наполнил моё сердце и родил в нём новую жизнь и чтобы всё моё существо испытало преображение под действием любви и духовной красоты Иисуса.

ПОДУМАЙ: о тех негативных явлениях в твоей жизни, которые недавно открыл тебе Святой Дух. Прибегаешь ли ты к Его помощи, чтобы исправиться?

Святой Дух- образ Христа (См. Ин. 3:1-3; 2 Кор. 4:1-6)

22. Тайна старой картины

Юный сэр Хью был первым, кто их увидел. Он стоял у ворот дома, погружённый в горестные размышления, когда вдруг, подняв глаза, заметил их на дороге. По коротко остриженным волосам и невзрачному обмундированию он сразу узнал солдат Кромвеля. Они мчались галопом по расстилавшимся вокруг усадьбы зеленеющим пшеничным полям. Шёл 1649 год.

Сэр Хью чувствовал себя подавленным с того холодного январского дня, когда к их дому прискакала взмыленная лошадь и всадник, рывком соскочив на землю, ударил в дверь и выкрикнул ужасную весть: король Карл Первый казнён во дворце Уайтхолл, а его сын, наследный принц, вынужден скрываться. Дело сторонников короля проиграно.

Гонец говорил что-то ещё, но тринадцатилетний Хью не дослушал: он убежал в сад и там, спрятавшись в кустарнике, всё плакал, плакал... Когда же наконец он вытер слёзы, то вдруг заметил первые подснежники, пробившиеся сквозь устлавшие землю прелые дубовые листья. И тогда, глядя на цветы, Хью подумал, что, может быть, ещё не всё потеряно.

С тех пор всем его существом завладела одна мысль -мысль о принце. Ходили слухи, что принц Карл скрывался где-то здесь, на западе, и потому Хью миля за милей объезжал верхом окрестные поля, пристально вглядывался в лицо каждого встречного молодого человека - на всякий случай. Юный сэр был настолько захвачен думами о принце-изгнаннике, бродящем вокруг их поместья в поисках приюта, что порядком запустил занятия греческим и латинским языками, чем приводил в отчаяние своего наставника. Отец сделал Хью суровый выговор и даже пригрозил ему розгами. Но тот, почтительно выслушав отеческие наставления, в ответ горячо воскликнул:

- Сэр! Не следует ли нам приготовить убежище в мансарде на случай, если его высочество принц Карл Второй явится сюда?

Отец пристально взглянул на сына, и суровое выражение его лица смягчилось. Он понял, почему его прилежный Хью забросил уроки.

- Сын мой! - произнёс он очень серьёзно. - Спаси и сохрани Бог нашего принца, но сохрани Бог и нас от его визита. Ты ведь не хочешь, чтобы все мы последовали за королём на плаху? И так вся округа знает, что мы поддерживали сторонников королевской власти. Выброси поскорее эти мысли из головы, сынок, и займись вновь своей учёбой.

Хью промолчал. Разве он не видел, как изменился с того дня его отец? Он остриг свои длинные локоны и спрятал подальше изысканные наряды, приказав сыну сделать то же самое. Теперь они одевались, как почтенные фермеры средней руки. По их внешнему виду трудно было определить их политические симпатии, а сами они предпочитали помалкивать о событиях, происходящих в королевстве.

Но Хью не выбросил из головы мысль о царственном изгнаннике. Он поддерживал идеальный порядок в своей спальне; здесь всегда лежала наготове смена чистого постельного белья, без спросу взятого в бельевом шкафу. На стене против кровати мальчик повесил небольшой портрет Карла Первого, приобретённый отцом во время последней поездки ко двору, - великолепная работа в стиле Ван Дейка. Сходство портрета с оригиналом было поразительно. Хью подумал, что если принц окажется здесь, ему будет приятно увидеть эту картину.

Но принц так и не пришёл. Вместо него тем апрельским днём явился отряд "круглоголовых" - солдаты Кромвеля. Они мчались галопом через зеленеющие окрестные поля прямиком к усадьбе.

Увидя их, Хью метнулся к подъездной аллее и побежал к дому. Всадники заметили его и подстегнули лошадей; мальчик слышал за спиной тяжёлый топот копыт. Всё решали секунды. Хью опередил преследователей на несколько мгновений и влетел в парадную дверь, когда они были уже у самого подъезда. Пока всадники слезали с коней, он успел добежать до кабинета отца.

- Отец, они здесь... солдаты тирана! - выговорил он, с трудом переводя дыхание. - Они, наверное, будут обыскивать дом и допрашивать вас. Помните, как это было у Робинсонов?..

- Беги к маме! Скажи ей, чтобы она спрятала фамильное серебро и наши придворные одежды, и помоги ей скрыть все следы, - приказал отец. - Я постараюсь задержать их в гостиной.

...Хью вбежал в свою комнату, едва опередив идущих с обыском солдат. Он уже слышал их шаги на лестнице, ведущей к дверям спальни, когда внезапная мысль пронзила его: портрет на стене! Мгновенно ему вспомнились слова отца: "Ты же не хочешь, чтобы всех нас отправили на плаху?"

Хью в отчаянии огляделся, и в глаза ему бросились кисть, палитра и неоконченный пейзаж на мольберте: в свободное время мальчик занимался живописью. И тут его озарила спасительная идея. Схватив палитру, он одним взмахом кисти замазал на портрете лицо короля, намалевав поверх него зелёное яблоко. Затем несколько фиолетовых пятен, напоминавших перья, скрыли изысканное королевское одеяние, расшитое драгоценностями. Наконец, пара мазков жёлтой краской по золотой табличке под картиной - и дело сделано! Когда, секунду спустя, солдаты вломились в комнату, юный сэр Хью невозмутимо стоял перед полотном и рассматривал натюрморт. Начался обыск. Но поскольку ни в его спальне, ни во всём доме ничего предосудительного обнаружено не было, солдаты вынуждены были уйти восвояси.

После их ухода Хью передал картину отцу, и тот спрятал её за посудным шкафом. Там и пролежала она много лет, всеми забытая. Сэр Хью вырос. Он имел счастье дожить до восстановления королевской власти в Англии и участвовать в коронации принца. До самой старости служил он королю верой и правдой. После смерти сэра Хью имение перешло к его сыновьям и затем передавалось из поколения в поколение их потомкам.

Прошло почти триста лет. В середине нашего века тогдашний владетель поместья, большой любитель искусства, задумал перестроить длинный холл под картинную галерею. Тут-то и явился вновь на свет небольшой портрет, скрытый под уродливой мазнёй.

Хозяин дома был озадачен. Картина казалась более чем посредственной, но в то же время возраст её явно насчитывал не одну сотню лет, да и рама отличалась тонкостью работы... В конце концов домовладелец решил, что всё-таки стоит сохранить картину, и он повесил её под самым потолком в тёмном углу галереи. Вскоре он напрочь забыл о ней: откуда ему было знать, что за сокровище скрывается под слоем аляповатых красок.

Однажды один известный торговец произведениями искусства посетил имение, чтобы ознакомиться с его коллекцией картин. Хозяин и гость неторопливо осматривали галерею, останавливаясь то там то здесь, разглядывая полотна и обсуждая цены. Косые лучи заходящего солнца, проникавшие в тёмный угол через окно под потолком, осветили странную маленькую картину. Торговец остановился и пристально вгляделся в безвкусную мазню. Картина висела очень высоко, и он даже взобрался на стул, чтобы лучше рассмотреть её. Наконец он обратился к хозяину с вопросом. В голосе его слышалось волнение:

- Могу ли я снять этот натюрморт? Мне хотелось бы взглянуть на него внимательнее.

- Конечно! - отозвался тот. - Это старая семейная реликвия; думаю, что она не моложе середины семнадцатого века. Но я не знаю её истории и потому понятия не имею, что означает эта безвкусица.