Золотая сеть - Ярункова Клара. Страница 11
Палатки вырастали на лужайке, словно грибы после дождя.
Мальчишки убегали с топорами в лес и возвращались с большими связками хвои для постелей. Не забыли они обеспечить хвоей и девочек.
К Катке в палатку вожатая поместила Магду Митрову. Девчата посадили на готовую постель маленькую резиновую куколку и позвали Г роздочку.
Гроздочка, конечно, захотела остаться с куклой. Катка побежала к болгарам и попросила у Румяны и главы болгарской делегации разрешения оставить Гроздочку у себя. Так Гроздочка стала третьей жительницей палатки.
Первыми закончили благоустройство палаток арабы. Когда они отнесли избыток хвои к костру, Пепик и Махмуд вывесили над центральной палаткой арабов флажок отряда.
— Алло, «снабженцы»! Алло! — закричал Глаз, видя, как над центральными палатками отрядов один за другим взвиваются отрядные флажки.
Петр выглянул из палатки снабжения. Голова его была обсыпана мукой, а на шее висел венок луковиц.
— Ты что, не собираешься давать полдник, Маковник? — спросил его вожатый.
— Полдник? — удивился Петр. — Скоро будет ужин! Мы идем разводить костер.
— Дружище, да мы умрем от голода! Признайся, что ты хочешь пережить всех нас и остаться один на один со складом провианта!
Петр обиделся, скрылся в палатке и вскоре неохотно вынес две буханки хлеба.
— Ну, прибавь! Прибавь! — засмеялся Глаз, просунул руку в палатку и вытащил три круга колбасы.
— Накормить необходимо, — успокаивал вожатый Петра. — Мы идем заготавливать хворост для костра. Для этого нужна сила. Ну, ну, не скупись!
С тяжелым сердцем Петр вынес из палатки еще две буханки хлеба.
Глаз и Алена начали раздавать полдник. Чтобы не видеть такое безжалостное уничтожение провизии, Петр зашнуровал вход в склад-палатку, взял два котелка и отправился к роднику.
Вернувшись с водой, он поставил кипятить чай.
— Лучше дам им еще чаю, а то еще объедятся колбасой, — проворчал Петр и послал Еву Полатову к Глазу за двумя полдниками.
— Для нас двоих? Да? — спросила его Ева, худенькая, маленькая девочка, подстриженная под мальчишку.
— Для себя проси третью порцию, — уточнил Петр.
9
Баран, который вел стадо, остановился на перекрестке около большого белого плоского булыжника, прижимавшего выложенный дорожный знак, наступил на него ногой, а за ним на него наступили двести сорок шесть овец. Зеленая стрелка подскакивала под овечьими копытами, указывая дорогу то к шалашу, то к «Зеленой долине». Когда овечья отара исчезла за поворотом, стрелка дорожного знака указывала направление к молодой роще.
Милан Яворка, наверное, уже в двадцатый раз приложил руки рупором к губам и закричал:
— Ого-го-го-го-го! Угу-гу-гу-у!
— Не кричи ты! — обернулся к нему Гонза. — Это не имеет смысла. Если бы они были поблизости, давно бы объявились.
— Тогда посоветуй что-нибудь поумнее, — обиделся Милан. — Ты председатель совета дружины, вот и посоветуй!
— Тут я тебе не председатель! — проворчал Гонза. — Тут ты командир, а я рядовой разведчик. Это ты поломай себе голову. Только не кричи, прошу тебя!
— А ты что? Боишься собственного голоса? — крикнул Милан.
Между ними встал Геня:
— Милан! Гонза!
Но посоветовать что-нибудь не мог и он. А солнце уже клонилось к горизонту.
— А может быть, они не нашли наши дорожные знаки? — спросил Милан. — Но неужели из семи указателей они ни одного не приметили? Да и компас у Вило есть.
Над горой кружили два ястреба, издавая резкие крики.
— Я предлагаю вернуться! — сказал Милан. — Если мы не найдем их — встретимся дома, в «Зеленой долине».
«Разведчики» взяли свои рюкзаки и понуро начали спускаться в долину.
Солнце уже зашло за горы. В долине сгущались сумерки. Только ястребы еще купались в лучах солнца высоко в небе. Их крылья отсвечивали металлом.
«Разведчики», подгоняемые голодом, продвигались быстро.
Возле пятого дорожного знака они остановились. Знак был направлен в сторону скалистого обрыва.
— Какой это идиот положил его так? — рассердился Милан. — Если они пошли в этом направлении, они определенно разложат лагерь на скалистых площадках.
Жираф нашел записку. «Семь метров» — было написано на ней.
— Ясно! — вздохнул Гонза. — Это я ее клал. Означает — ищи в семи метрах от знака.
Он побежал к оврагу, из-под валуна вытянул листок и быстро спрятал его в карман. Это была его собственная записка для Вило, но он не хотел, чтобы ее читали другие.
— Тут никого не было! Так что же мы стоим? — сказал он.
На перекрестке «разведчики» заметили белый плоский булыжник, а возле него стрелу, направленную вверх. Они остановились ошеломленные. Милан молчал. Этот первый дорожный знак клал он сам: ругать было некого.
Всем стало ясно: если следующие за ними ребята руководствовались этими указателями, они потеряли направление.
Милан, вбежал в лес. Остальные — за ним.
Ветки резко били Жирафа по лицу, ноги подгибались от усталости.
— Подожди, Ленард! Я пойду вперед и буду обламывать ветки.
— Жираф! — грустно поправил Милана швед и уступил ему дорогу.
Геня шел за Жирафом и так сосредоточенно разгадывал загадку с дорожными знаками, что у него разболелась голова.
В густых сумерках Милан наткнулся на Гонзу. Тот стоял на коленях и руками ощупывал землю.
— Конец! — сказал с тревогой Гонза. — Дальше дороги нет!
— Ты ищи получше! — посоветовал Милан.
— Какой умник! — огрызнулся Гонза. — Попробуй сам поищи! — Гонза встал, поскользнулся на скользких хвойных иглах и, охнув, опустился на траву.
В густой, как сажа, темноте ребята ползали по земле и искали дорогу. Вскоре им стало ясно, что они напрасно тратят силы и время, — разумнее всего вернуться в лагерь.
Милан уже хотел было дать приказ возвращаться, как вдруг вдалеке между деревьями блеснул огонек.
Сначала ребята не поверили своим глазам. Но когда огонек стал приближаться, «разведчики» стали кричать.
— А теперь помолчите, — предложил Милан. — Если они нас услышали, наверняка отзовутся. Но мы даже не знаем, кто это идет.
— Как кто? — сказал Гонза. — Конечно, наши! Ищут нас!
— Го-го-о-о! Ау-у! — раздалось издали.
— Это Глаз, — угадал Милан.
— Гонза-а-а! Гонза-а-а! — кричала какая-то девочка.
«Это Румяна!» — обрадовался Гонза, а вслух сказал:
— Конечно, это наши! Давайте покричим им еще, чтобы они знали точно, где мы.
Через короткие промежутки кричали то «разведчики», то приближающиеся. Страх исчез. «Разведчики» вдруг почувствовали себя веселой героической компанией, которая сидит в черном дремучем лесу только потому, что ей так нравится.
Только Гонза не участвовал в веселье.
— Что с тобой, Гонза? — спросил Милан.
Ответ Гонзы был заглушен криками радости.
— Румянка идет!
Карманный фонарик осветил грустно поникшего Гонзу. Щурясь, он с трудом начал подниматься.
— Гонза! Что с тобой? — подскочила к нему «старшая сестра» Румяна.
— Да ничего. Пустяки. Щиколотка что-то болит, — ответил Гонза.
— Не вставай! Я посмотрю! — склонился над ним Глаз.
Гонза медленно снимал ботинок, а Румяна раскладывала аптечку,
— Я оступился, а теперь вот не могу встать, — виновато сказал Гонза.
Глаз профессионально осмотрел ногу и поставил диагноз:
— Не вывихнута!
Румяна поспешно размотала резиновый бинт.
— Сейчас, Гонзик, я наложу тебе повязку, и все будет хорошо, — сказала Румяна, встала на колено и при свете фонарика начала проворно бинтовать больную ногу.
— Тука тебя болит? Тука? Или тука? — спрашивала она по-болгарски Гонзу.
— И тут и тут! — кивал Гонза.
Когда нога была забинтована, Глаз подозвал Милана и предложил нести Гонзу на скрещенных руках.
— Сядь нам на руки, — предложили «санитары» Гонзе. — Обними за шею.
Геня и Жираф хотели поднять Гонзу.
— Да нет же, ребята! — испугался Гонза. — Я сам пойду. Не так уж болит. Бинт мне помог.