Сбежавшее лето - Бодэн Нина. Страница 11
Саймон ответил, что читал, но продолжал смотреть на нее с недоумением.
— А ты что, не читаешь газет? —в свою очередь спросил он.
Мэри не обратила никакого внимания на его вопрос: наверное, решил отомстить ей за Диккенса. Тем не менее только она хотела ответить, объяснив, что читает газеты не очень часто, ибо дедушка выписывает только «Финансовые новости», а это скучная газета и в ней нет картинок, как вдруг вспомнила, что дедушка из ее истории слепой и по старости плохо соображает! В этот день все события происходили так быстро, что она не сразу сумела припомнить, рассказала ли уже Саймону про дедушку или только собиралась рассказать. Поэтому она только покачала головой и ответила:
— Мне не разрешают. Тетя не разрешает.
Саймон открыл было рот, но снова закрыл.
— Ладно, это не столь важно,— наконец сказал он.— Прежде всего давай-ка лучше его найдем. Если он разбился, то далеко не ушел.
— Я смотрела в кабине,— ответила Мэри.— Правда, только в нашей, но большинство остальных заперто.
Саймон решительно зашагал по пляжу, и она побежала вслед за ним.
— Никого, кроме старой дамы, поблизости не было, но она спала. А полицейскому разве можно было сказать?
Саймон снова вернулся к их кабине. Он, по-видимому, не слушал ее, поэтому она схватила его за рукав.
— Ведь если он вор, его тоже посадят в тюрьму!
— Вот, значит, что ты надумала? —усмехнулся Саймон. И добавил: — Ну и балда же ты!
— Что ты хочешь этим сказать? — возмутилась Мэри, но он покачал головой и приложил палец к губам.— Сам балда,— все-таки ответила она, но тихонько, едва слышно, потому что лицо его стало серьезным, а дыхание он затаил, словно оно мешало ему.
Они замерли. Сначала Мэри ничего не слышала, кроме играющего галькой прибоя. Потом ей послышалось еще что-то. Еле уловимый звук, словно кто-то царапал по земле...
— А ты смотрела под кабиной? — прошептал Саймон.
И в самом деле, они нашли его под кабиной, где он лежал, свернувшись в тугой комок и забравшись как можно дальше от ступенек. Пока они ползли к нему, он не издал ни единого звука и не сделал ни единого движения, а лежал неподвижно, подтянув колени к груди и сверкая белками глаз, но как только они добрались до него, он, коротко вздохнув, начал бороться. Кулаки у него были твердыми как камень.
Они попятились назад, чтобы он не мог до них дотянуться.
— Он, по-видимому, не очень-то ушибся,— заметил Саймой, потирая голову в том месте, куда пришелся случайный удар.— Он, наверное, когда упал, потерял сознание, а потом пришел в себя и заполз сюда...
— У него нехорошо с ногой,— сказала Мэри.— Он, наверное, ее вывихнул.— Она посмотрела на мальчика и спросила громко и отчетливо, словно, помимо того, что он был иностранец, он был еще и глухим: — У тебя болит нога?
Мальчик смотрел на нее и молчал. Он дрожал с головы до ног, как мокрая собака. А глаза у него были огромные и цвета сливы.
— Он, наверное, не понимает по-английски,— заметил Саймон.
— Ты говоришь по-английски?—спросила Мэри, но мальчик ничего не ответил.
Только по глазам его было понятно, что он ее слышал, потому что перевел взгляд с Саймона на нее. Он был очень маленьким и безобидным на вид, чем напомнил Мэри ее кота Ноакса, когда тот котенком только появился у них в доме: тоже на вид был ласковый и тихий, но, как только до него дотрагивались, тотчас сжимался в меховой клубочек и шипел от ярости.
— Лучше давай подумаем, что делать,— предложил Саймон.
Поскольку он был выше Мэри, то ему, естественно, было более неудобно под кабиной. Вылезал он, упираясь в землю локтями и пятясь назад. А Мэри, оставшись с мальчиком наедине и убедившись,что Саймон не услышит ее и не будет смеяться, сказала тихо:
— Я не хотела сделать тебе больно. Или напугать тебя. Я просто не подумала, что делаю.
Он тотчас перестал дрожать, словно понял ее.
— Как тебя зовут? — быстро спросила она и, показав на себя, сказала: — Меня зовут Мэри.
Но мальчик молча смотрел на нее, а потом вдруг начал плакать. Из его сливовых глаз по крыльям носа бесшумно бежали слезы, блестящие и густые, словно капли ртути. Будто из сломанного градусника, подумала Мэри.
Саймон уже давно вылез из-под кабины и звал ее.
— Не плачь, — сказала Мэри, — и не бойся. Я вернусь. Я обязательно приду.
Саймон, по-видимому, был прав, утверждая, что мальчик не понимает по-английски, а потому, стараясь успокоить его, добавила нараспев, словно он был дикое животное или младенец:
— Я тебя в беде не оставлю.
Ей хотелось обнять его и крепко прижать к себе. Такой он был маленький, такой худенький...
— Мэри... — еще раз позвал Саймон, и она выползла из-под кабины.
— Я купил ему леденец,— сказал Саймон.— Услышал, что проезжает тележка со сладостями, и купил.
Мэри смотрела на него сощурившись, потому что после тьмы под кабиной свет на берегу был слишком ярким.
— Пусть поймет, что мы ему не враги.
Леденец был завернут в бумагу. Мэри снова залезла под кабину и кинула его мальчику. Он перестал плакать и с минуту смотрел на нее, а потом, протянув коричневую руку, схватил леденец, развернул его и откусил кусок, так и не отрывая глаз от ее лица.
— Ешь,— посоветовала Мэри.— Леденец вкусный.
Он откусил еще кусочек, и его вырвало. Мэри, зажав нос, выползла из-под кабины.
— Его вырвало,— объяснила она.— Пахнет жутко.— Ей показалось, что и ее вот-вот вырвет.— Что нам делать?
— Я об этом и думаю,— ответил Саймон. И помолчав, добавил: — Но пока еще ничего не придумал.
— Ему нужно умыться,— сказала Мэри и, взяв из кабины ведро, пошла к морю.
Ярко-красное солнце уже совсем спустилось к горизонту, и прохладный ветерок ворошил воду. Мэри набрала полное ведро.
— Давай побыстрее что-нибудь придумаем. Иначе он простудится, если пробудет там всю ночь.
— Слушай, вылезай! Мы тебя не обидим! — наклонившись, крикнул Саймон.
— Он, наверное, боится тебя,— сказала Мэри. Саймон выпрямился.
— Вполне возможно. Позови его ты. Ты девочка и меньше меня, может, он не будет так бояться.
— Сейчас,— ответила Мэри.— Только сначала надо решить, что с ним делать.
«Может, взять его домой?» — подумала она, но тотчас отказалась от этой мысли. Тетя Элис становилась, по выражению дедушки, «сама не своя», если кто-нибудь приходил просто к чаю.
— А ты не можешь взять его к себе? —спросила Мэри.— У вас полно народу. Никто и не заметит, если станет одним больше.
— Нет,— ответил Саймон.— Мой папа служит в полиции.— И он покраснел, словно ему было стыдно в этом признаться.
— Ну и что? Когда я сказала тебе про грабителей, ты назвал меня балдой.
Саймон покраснел еще больше.
— Правильно. Невежественная ты балда. Он нарушитель закона, но не вор. Он нелегальный иммигрант.
Мэри смотрела на него и ничего не понимала.
— Ты что, не поняла? —спросил Саймон.— Даже когда я спросил, читаешь ли ты газеты?
Мэри покачала головой. По правде говоря, она обычно была так увлечена собой или своими мыслями, что газетные или телевизионные новости казались ей столь же скучными и нудными, как и разговоры взрослых.
— Ты хоть знаешь, кто такой иммигрант?—вздохнул Саймон.
— Человек, который приезжает из другой страны, чтобы поселиться здесь. Тут нет ничего нелегального!
— Верно, иногда действительно нет. Многие люди в поисках работы едут сюда или в Америку. Но не всех, кому хочется, пускают. Существует так называемая квота, то есть число иностранцев, которым ежегодно разрешается поселиться в Англии. Поэтому иногда люди, которые не попали в это число, пытаются проникнуть сюда нелегально. Как, например, те двое. Отсюда недалеко до Франции. Они едут во Францию, а затем находят лодочника, готового за деньги переправить их через Ла-Манш.